— Это потому, что ты не даешь возможности напряжению уйти, — ответила она. — Текущая вода уносит с собой усталость, окоченелость, болезни и все другие нежелательные вещи, но для того, чтобы это произошло, ты должна выразить свое намерение. В противном случае можешь болтать ногами воду до тех пор, пока не пересохнет ручей, и все будет напрасно.
Она добавила, что если кто-то хочет проделать это упражнение, лежа в постели, для этого ему нужно просто вообразить себе текущий ручей.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я должна выразить свое намерение? — спросила я, вытирая ноги рукавами куртки. После активного растирания они наконец согрелись.
— Намерение — это сила, движущая вселенной, — сказала она. — Это сила, которая порождает все. Благодаря ей случается мир.
Я не могла поверить тому, что так внимательно слушаю каждое ее слово. Со мной явно что-то произошло, потому что мое обычное скучающее равнодушие сменилось просто невероятной внимательностью. И дело было не просто в том, что я понимала, что говорит мне Клара, — на самом деле я не понимала этого. Меня поразил тот факт, что я слушала ее, не отвлекаясь и не раздражаясь.
— Ты можешь описать мне эту силу более подробно? — попросила я.
— На самом деле о ней ничего нельзя сказать, кроме иносказаний, — ответила Клара. Она провела по земле подошвой своей туфли, отметая в сторону сухие листья. Под сухими листьями находится почва, поверхность огромной планеты. Намерение — это то, что лежит в основе всего.
Клара набрала пригоршню воды и плеснула ее себе в лицо. Я снова удивилась тому, что на ее коже нет морщин. На этот раз я сказала ей о том, как она выглядит.
— То, как человек выглядит, зависит от того, как он согласовал свою жизнь с окружающим миром, — сказала она, отряхивая с рук воду. — Все, что мы делаем, так или иначе влияет на эту согласованность. Мы можем быть молодыми и исполненными сил, а можем быть старыми и больными, как застывшая лава в горах Аризоны. Все зависит от нас самих.
Неожиданно для себя самой я спросила ее, можно ли восстановить эту гармонию, если она утрачена. Можно было подумать, что я верила ее словам.
Она утвердительно кивнула и сказала:
— Конечно же, можно. И ты сделаешь это с помощью того уникального упражнения, которому я собираюсь Мучить тебя. Оно называется вспоминание.
— Я не могу дождаться того времени, когда ты будешь меня учить, — сказала я возбужденно, надевая ботинки.
Затем без всяких видимых причин я так оживилась, что несколько раз подпрыгнула на месте и спросила:
— Не пора ли нам идти дальше?
— Мы уже пришли, — объявила Клара, указывая на небольшую пещерку на склоне холма. Когда я посмотрела туда, мой энтузиазм куда-то исчез. В этом зияющем отверстии было что-то зловещее и недоброе, но в то же время и заманчивое. У меня сразу же возникло желание исследовать его, но я боялась обнаружить внутри что-то неожиданное.
Я подозревала, что мы находимся где-то недалеко от ее дома, и эта мысль утешала меня. Клара сообщила мне, что это — место силы, то есть такое место, которое древние китайские маги, владевшие искусством фэн-шуй, несомненно выбрали бы для постройки храма.
— Здесь элементы воды, леса и воздуха находятся в идеальном равновесии, — сказала она. — Здесь энергия циркулирует в изобилии. Ты поймешь, что я имею в виду, когда войдешь в пещеру. Ты должна воспользоваться энергией этого неповторимого места для того, чтобы очиститься.
— Ты хочешь сказать, что я должна буду остаться здесь?
— А разве ты не знаешь, что на Востоке в древности монахи и ученые часто уходили в пещеры, чтобы пожить некоторое время в уединении? — спросила она. — Когда со всех сторон окружает земля, легче медитировать.
Она предложила мне забраться в пещеру. Набравшись смелости, я протиснулась внутрь, подавив в себе все мысли о летучих мышах и пауках. Внутри было темно и прохладно, и места хватало лишь на одного человека. Клара сказала мне, чтобы я села, скрестив ноги и опираясь спиной о стену. Я заколебалась, не желая запачкать свою куртку, но стоило мне прислониться к стене, как я почувствовала облегчение. Даже несмотря на то, что потолок находился сразу же над моей головой, а земля сильно давила мне в копчик, стиснутое пространство не угнетала меня. Легкий, почти незаметный поток воздуха двигался по пещере. Я почувствовала прилив сил, чего, по словам Клары, и следовало ожидать. Я собралась снять-с себя куртку и подложить ее под себя, когда Клара, сидевшая на корточках у входа в пещерку, заговорила.
— Вершиной того искусства, которому я хочу научить тебя, — начала она, — является то, что называется абстрактный полет, а средством овладения им есть вспоминание. — Она протянула руку в пещерку и коснулась левой и правой сторон моего лба. — Осознание должно переместиться отсюда сюда, — сказала она. — В детские годы мы могли это делать легко, но когда гармония нашего тела была нарушена вследствие вредных привычек, только особая работа с осознанием, правильный образ жизни и воздержание могут восстановить потерянную энергию. Энергию, которая необходима для того, чтобы изменить уровень восприятия.
Я явно поняла все, что она сказала, и даже смогла почувствовать, что осознание подобно потоку энергии, который может перетекать из одной части головы в другую. Я представила себе расстояние между этими двумя частями как огромное пространство — пустоту, которая мешает переходу.
Я внимательно слушала то, что она рассказывала.
— Тело должно быть необычайно сильным, — сказала она. — Только тогда осознание может стать проникающим и текучим настолько, чтобы в одно мгновение преодолеть пропасть, которая отделяет нас от абстрактного полета.
Когда она говорила мне все это, случилось что-то необычайное. Я почувствовала абсолютную уверенность в том, что я останусь с Кларой в Мексике. Мне хотелось представить, как я возвращаюсь в Аризону через несколько дней, но я понимала, что в действительности вернусь туда не скоро. Я осознала также и то, что мое решение остаться здесь не является просто принятием того, к чему меня с самого начала подталкивала Клара. Дело было в том, что я просто не могла оказывать сопротивление ее намерениям, потому что на меня воздействовало нечто, относящееся не только к ней.
— Начиная с этого времени ты будешь жить жизнью, в которой нет ничего важнее осознавания, — сказала она таким тоном, будто я дала молчаливое согласие остаться с ней. — Ты должна избегать всего, что может причинить вред телу или уму, либо ослабить их. Кроме того, в настоящее время для тебя очень важно порвать все физические и эмоциональные связи с миром.
— Почему это так важно?
— Потому что прежде всего ты должна стать целостной.
Клара объяснила, что люди склонны считать, что их природа дуалистична: что ум является их духовной, а тело — материальной составляющей. Это разделение приводит к тому, что наша энергия постоянно находится в хаотическом состоянии, и это мешает ее концентрации.
— Разделенность — это условие, в котором существует человек, — заметила она. — Но в действительности оно наблюдается не между умом и телом, а между телом, которое содержит в себе ум, или «я», и дублем, который является вместилищем нашей основной энергии.
Она сказала, что до рождения этого разделения не существует, но, начиная со времени появления человека в этом мире, эти две его составляющие оказываются разделенными вследствие воздействия намерения всего человечества. Одна часть при этом превращается в физическое тело, тогда как другая, внутренняя, становится дублем. После смерти более тяжелая физическая составляющая возвращается обратно в землю, а более легкая, дубль, становится свободной. Но, к несчастью, дубль не может наслаждаться свободой дольше чем мгновение, потому что в силу своей недоразвитости он сразу же растворяется во вселенной.
— Ясли мы умрем, не искоренив ложного дуализма, который по нашему мнению существует между телом и умом, — мы умираем обычной смертью, — сказала она.
А как можно умереть по-другому?
Клара уставилась на меня, высоко подняв брови. Вместо ответа на мой вопрос она доверительным тоном сообщила мне, что мы умираем потому, что нам никогда не приходит в голову мысль о возможности изменить себя. Она подчеркнула, что это преображение должно быть совершено в течение жизни, и что успешное решение этой задачи это единственная подлинная цель, которую может иметь человеческая жизнь. Все остальные наши достижения преходящи, потому что смерть превращает их обладателя в ничто.
— Что представляет собой это преображение? — спросила я.
— Оно предполагает радикальное изменение, — сказала она. — И достичь этого изменения можно с помощью вспоминания, этого краеугольного камня свободы. Искусство, которому я собираюсь научить тебя — это искусство быть свободной. Заниматься им очень трудно, но еще труднее объяснить его суть другим.
