Сигизмунд Янович между тем продолжал:
— И, наконец, третье! С этого часа вы все зарегистрированы в органах госбезопаности, а это значит, что любое ваше противоправное действие будет раскрыто достаточно быстро, не смотря на ваш профессионализм! Поэтому помните — у вас нет права на убийство, вы не джеймсы бонды, и даже защищая жизнь клиента, вы можете только обороняться! Желаю вам удачи!
Следующим слово взял заместитель Вершанского, Лев Яковлевич Цугель, возглавлявший экзаменационную комиссию, тот самый клиент, которого охранял эскорт в «Бизнес-Центре».
— Уважаемые коллеги! Сейчас вы получите дипломы, подтверждающие вашу квалификацию, но это не все! Каждому из вас школа дарит в подарок нож телохранителя. Все вы знаете, что это такое… Мы надеемся, что этот нож в будущем не подведет вас так же, как вы не подведете нас, своих наставников и инструкторов!
Цугель по очереди вызывал к себе выпускников щита, вручая каждому диплом, и узкий, изящный нож-универсал, обоюдоострый, пригодный и для рукопашной, и для метания. Все ножи были вложены в кожаные наручные ножны, пристегивающиеся к предплечью левой руки под одеждой.
Всем вызванным Лев Яковлевич что-то говорил вполголоса, пожимая руку, и когда пришла очередь Воронцова, и он подошел к столу, на котором были разложены дипломы, то услышал:
— Удачи вам, Сергей Степанович! У вас великолепные данные, а от себя я советую вам больше полагаться на интуицию, чем на логику, не лезть напролом там, где можно обойти! Все хорошего!
Всю дорогу от Питера до Москвы Воронцов проспал без задних ног — вчера, после вручения дипломов и легкого фуршета с шампанским они, всей группой, продолжили «отмечаловку» в уютном баре-подвальчике на Малом проспекте Васильевского острова, и «наотмечались» изрядно. Когда он в половине десятого вечера звонил Кате с вокзала, сообщая номер поезда и вагон, язык у Сергея еле ворочался.
Из восьми человек шестеро в их группе были не питерцами, поэтому вряд ли когда-нибудь им предстояло встретиться, и неприятность расстования новоиспеченные телохранители, если не сдружившиеся, то по крайней мере «сработавшиеся» за время учебы, залили от всей души. Хорошо, что все ещё прошло без эксцессов — публика в барчике была на редкость миролюбивой, и даже метродотель сидел молча, когда, напоследок, они спели всей группой «Черного ворона», мягко говоря, громче некуда…
Воронцов спал на нижней полке «мягкого» купе, сквозь сон слышал грохот колес вагона по рельсам, и эти ритмичные звуки: «татах-та-та, татах-та-та!» напоминали ему какую-то диковенную музыку, бравурный марш, который играли множество барабанов, слитно гудящих в его честь…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«…А чей это голос во мраке?
Это вой безголовой собаки…»
Р. Бородуллин
Где-то в центре Москвы…
… - Это не просто факт вопиющего безобразия, Андрей Сергеевич! Это могло на корню загубить все наше дело! И когда? Сейчас, когда все практически готово, когда ветры перемен уже шевелят нам волосы! Неслыхано! Бардак! Не возражать!
Вообщем так! Коновалов — ваш протеже, вам и отвечать! Сегодня же выезжаете в Ленин… А, черт! В Санкт-Питербург, будь он неладен, и решите все проблемы на месте! Коновалова — к едреней фене, в низовые звенья, пусть работает в народе! Это же надо додуматься — превратить наши добровольные первентарии в помесь коцлагеря и бериевской «шарашки»! Да и, к слову, если уж делать такое, то по крайней мере хорошо, а не так — сперва сбежал один, при этом унеся чип, над созданием которого группа работала с весны прошлого года, потом по его следам сбежало уже трое… Вы, Андрей Сергеевич, должны в ножки кланятся Дмитрию Дмитриевичу! Его люди, как всегда, оказались на высоте! Не надо мне ничего говорить! Все! Отправляйтесь туда немедленно, у меня нет желания вас видеть! До свидания!
Теперь с вами, Дмитрий Дмитриевич! Почему увеличение количества низовых структур идет столь медленно? Отсутствие денег не оправдывает вас! В конце концов, у нас есть экономический отдел! Да, усильте! И поскорее! Кстати! По питерскому делу проходил какой-то посторонний… Э-э-э… Воронец, кажется! Да, верно, Воронцов! Просто случайный человек? Хорошо, забудем…
И, наконец, генеральная акция! Я получил вашу докладную, из которой следует, что Пашутин вышел на, так сказать, финишную прямую. Информация проверена? Значит, начинаем действовать! Я сам проинструктирую агентов, подготовленных вами для работы с Пашутиным. Сегодня в восемнадцать ноль-ноль я жду их у себя! Да, и передайте мне личное дело Пашутина, развернутый вариант! Ну, как говориться, с Богом!
Тот, кого называли Учителем, маленький лысый человек с узкой щеточкой усов над тонкой верхней губой, встал из-за треугольного стола, повернулся спиной к собеседнику, нажал клавишу на стене, сплошной черный занавес бесшумно отъехал, открыв громадное, от пола до потолка, окно. Взгляду открылась величественная панорама ночной Москвы — залитые огнями улицы, огни в окнах домов, розоватые в лучах подсветки ларцы сталинских «высоток», серебрянный слиток «Белого дома», медный «котел» главного купола храма Христа-Спасителя, маленький четкий силуэт церетелевского Петра, прозванный в народе Гулливером. Далеко на западе торчал штык-обелиск «Парка Победы», а на севере, еле видимая, угадывалась тоненькая удочка Останкинской телебашни.
— Этой стране… — Учитель кивнул за окно, на город и громадные, темные пространства, лежащие за его пределами: — …Приходит время наконец-то занять положенное ей законами мироздания место в мировой истории! Когда наш замысел будет реализован, когда мы явим человечеству всю мощь русского разума, вооруженного логикой и прагматизмом, вот тогда-то все измениться, Дмитрий Дмитриевич, и мы с вами сможем заслуженно почивать на лаврах! Ну, а пока нам всем предстоит много работы! Генеральная акция потребует от всех нас максимум, вы слышите, максимум сил! Все личное, все постороннее — в сторону! Отбросить, забыть! Цель слишком велика, чтобы путь к ней был оборван по какой-нибудь глупой, эмоциональной, так сказать, причине. Когда мы завершим процесс, именно процесс, я подчеркиваю, движения к ЦЕЛИ, вот тогда и можно будет вздохнуть свободно! А пока — жесткая дисциплина, и ещё раз дисциплина. Я не говорю — «как в армии», нам не надо — как, у нас должно быть лучше, строже, четче! Помните об этом!
Учитель на секунду замолчал, потом повернулся к своему неподвижно замершему у стола помошнику, и от проницательных глаз Дмитрия Дмитриевича не укрылся лихорадочный блеск в глазах Учителя.
Учитель помолчал, а потом добавил уже другим, спокойным, без визгливых ноток, голосом:
— И вот что — от того, насколько уровень вашей работы будет соответствовать выполнению наших замыслов, настолько же ваша доля лавров будет превосходить долю Андрея Сергеевича! Подумайте над этим! Я вас больше не задерживаю!
«Андрею Сергеевичу вы, господин Учитель, наверное сказали то же, что и мне? Помощниками удобнее руководить, если знаещь, что они являются соперниками!», — подумал Дмитрий Дмитриевич, но вслух, разумеется, ничего говорить не стал…
* * *
Руслан Кимович Хосы, президент охранной фирмы «Залп», сидел в позе «алмазный архат отдыхает после праведных трудов» на небольшом восмигранном татами в углу своего рабочего кабинета. Он предавался размышлениям и сомнениям. Дела фирмы уверенно шли в гору, в столице, среди крупнейших биснесменов уже начало становиться модным иметь «залповскую» охрану, надежную, прекрасно подготовленную и обученную.
Что же касается Воронцова. Воронцов… Что-то подсказывало Хосы, что с этим парнем у него ещё будут немалые проблемы, и про себя он решил бороться за Воронцова до конца — «своих надо беречь»…
Телефонный звонок оторвал Руслана Кимовича от размышлений. Он привычным жестом вытащил из нарукавного кармана камуфляжки плоский пенал «Эрикссона», нажал кнопку:
— Слушаю!
— Руслан Кимович! К вам представители Института Эксперементальной Автоматизации и Приборостроения. Вы им назначали.
— Хорошо, через минуту пусть войдут!
Хосы встал, словно вырос, скатал коврик, сунул его в бамбуковый футляр, убрал ароматические палочки, помогавшие расслаблению тела и духа во время медитаций, сел за стол, сосредоточился. Несколько секунд спустя открылась дверь и в кабинет вошли двое мужчин, оба в дорогих костюмах, грузные и озабоченные. После обмена рукопожатиями Хосы попросил секретаршу принести чай, и обратился к гостям:
— Слушаю вас!
Слово взял седой, но ещё моложавый, в дорогом английском шерстяном костюме, представившейся Шульгиным:
— Я, уважаемый Руслан Кимович, являюсь замом по науке директора нашего НИИ, в настоящий момент — АОЗТ «НИИЭАП»! Год назад одна очень известная во всем мире фирма, можно назвать её немецкой или щвейцарской, хотя это скорее интернациональный концерн, предложила нам работу над очень интересной темой. Тема, в целях соблюдения и сохранения коммерческой тайны и ряда ноу-хау, закрытая, в чем её суть, я вам рассказать тоже не могу, хочу только отметить, что до этого мы подобными вещами не занимались, но финансовый кризис нашего института, а проще сказать, полное банкротство, вынудило нас взяться за предложенную работу, так как финансировалась она, что называется, по полной программе, вы меня понимаете…
