Злоба курайшитов все сильнее ожесточалась, так что дело дошло, наконец, до насилия. На Магомета напали в Каабе и едва не задушили его. Абу Талиб с трудом спас его и сам даже пострадал во время схватки. Ближайшие родственники пророка сделались предметом ненависти, в особенности же дочь его Рукайя и ее муж Осман ибн аль-Аффан. Те же из учеников его, у которых не было сильных друзей-защитников, рисковали поплатиться жизнью. Сильно тревожась об их безопасности, Магомет посоветовал им удалиться от его опасного общества и искать убежища в Абиссинии. Красное море довольно узко и достичь африканского берега было нетрудно. Абиссинцы были несторианами, стоявшими по религии выше своих варварских соседей. Их наджаши, или царь, пользовался славой человека веротерпимого и справедливого, и Магомет был уверен, что его дочь и бежавшие ученики найдут у него верное убежище.
Осман ибн аль-Аффан был вождем этого небольшого мусульманского отряда, состоявшего из одиннадцати мужчин и четырех женщин. Они пустились в путь по берегу моря к Джидде, гавани, находящейся на расстоянии двухдневного пути к востоку от Мекки, где нашли на якоре два абиссинских корабля, на которых они и отправились в ту сторону, где надеялись найти себе приют.
Событие это, случившееся в пятый год миссии Магомета, названо первой хиджрой, или бегством, в отличие от второй хиджры, или бегства самого пророка из Мекки в Медину. Хороший прием, оказанный беглецам, побудил и других приверженцев Магомета последовать их примеру, так что число мусульман, укрывавшихся в Абиссинии, дошло до восьмидесяти трех мужчин и восемнадцати женщин, не считая детей.
Курайшиты, убедившись, что Магомета нельзя заставить замолчать и что число обращенных им увеличивается с каждым днем, издали закон, по которому все последователи его подлежали изгнанию. Магомет удалился, прежде чем разразилась гроза, и укрылся у одного из своих учеников по имени Оркам, дом которого находился на холме Сафа. Этот холм, как мы уже говорили, упоминается в арабских преданиях как место, где Адаму и Еве еще раз позволено было сойтись после долгого одинокого странствования по земле, последовавшего за изгнанием их из рая. Холм этот также связан в предании с судьбой Агари и Измаила. Целый месяц оставался Магомет в доме Оркама, где откровения его все продолжались и куда собирались к нему сектанты из разных частей Аравии. Злоба курайшитов последовала за ним и в это убежище. Абу Джаль, араб этого же племени, разыскал его, осыпал обидными словами, даже нанес личное оскорбление действием. Об этом оскорблении донесли Гамзе, дяде Магомета, по возвращении его с охоты в Мекку. Гамза не был приверженцем ислама, но он обещал покровительствовать племяннику. Держа слабо натянутый лук в своей руке, он вошел в собрание курайшитов, где Абу Джаль хвалился своим подвигом, и нанес хвастуну удар по голове, причинивший ему тяжелую рану. Толпа родственников Абу Джаля бросилась к нему на помощь, но хвастун, страшась могучей руки горячего Гамзы, старался его успокоить. «Оставьте его, – сказал он толпе, – я действительно очень грубо отнесся к его племяннику». Для смягчения своей вины он ссылался на вероотступничество Магомета, но это не могло успокоить Гамзу. «Хорошо! – вскричал он яростно и с презрением. – Я тоже не верю в ваших каменных богов; разве вы можете силой принудить меня к этому?». Гнев произвел в душе его переворот, который не мог совершиться под влиянием рассудка. Он тотчас же заявил о своем обращении, поклялся в верности пророку и стал одним из самых ревностных и доблестных поборников новой веры.
Глава десятая
Омар ибн ал-Хаттаб, племянник Абу Джаля, собирается отомстить за своего дядю убийством Магомета. Его чудесное обращение. Магомет находит убежище в замке Абу Талиба. Абу Софиан во главе враждебного колена курайшитов преследует Магомета и его приверженцев. Добивается приказа о воспрещении сообщения с ним. Магомет покидает свое убежище, приобретает новых приверженцев в течение месяца, посвящаемого богомолью. Легенда об обращении Хабиба Мудрого.
Строгое наказание Гамзой Абу Джаля еще более усилило ненависть последнего к пророку. У него был племянник по имени Омар ибн ал-Хаттаб – двадцатишестилетний гигант, необычайной силы и неустрашимой отваги. Его дикий вид смущал даже самых смелых, а его посох внушал зрителям больше ужаса, чем меч иного человека. Так повествует арабский историк Абу Абдаллах-Мохаммед ибн Омаль-Алвакеди, и последующие подвиги этого воина доказывают, что слова эти едва ли преувеличены.
По наущению дяди Абу Джаля этот свирепый араб взялся проникнуть в убежище Магомета, который все еще жил в доме Оркама, и заколоть его кинжалом. Курайшиты обвиняются в том, что обещали ему за это кровавое дело сто верблюдов и тысячу унций золота, но это неправдоподобно: разгоряченный местью племянник Абу Джаля не нуждался в подкупе. Направляясь к дому Оркама, он встретил одного курайшита, которому сообщил о своем намерении. Этот последний был тайным приверженцем ислама и попытался отклонить его от исполнения этого кровавого намерения. «Прежде чем убить Магомета и навлечь на себя месть его родственников, – сказал он, – ты посмотри, свободна ли от ереси твоя собственная родня!» – «Разве и среди моих есть вероотступники?» – спросил удивленно Омар. – «Да, есть, – был ответ. – Это твоя сестра Амина и ее муж».
Омар быстро направился к жилищу сестры и, внезапно войдя к ним, застал ее вместе с мужем за чтением Корана. Тот пытался было спрятать книгу, но его смущение убедило Омара в правдивости обвинения и увеличило его ярость. В порыве исступления он повалил мужа сестры на пол, придавил ногою его грудь и собирался пронзить его мечом, но тут вмешалась его сестра. Нанесенный ей удар залил ее лицо кровью. «Недруг Аллаха, – проговорила, рыдая, Амина, – неужели ты нанес мне этот удар за мою веру в единого истинного Бога? Вопреки тебе и твоей ярости я сохраню эту истинную веру. Да, – прибавила она с горячей набожностью, – нет Бога, кроме Бога, и Магомет Его пророк. Теперь, Омар, довершай свое дело!». Омар остановился, раскаялся в своей жестокости.
«Покажи мне писание», – сказал он. Амина, однако, не позволила ему дотронуться до священного свитка, пока он не омыл рук. Говорят, что он прочел из Корана двадцатую главу, начинающуюся таким образом:
«Во имя милосердного Бога! Мы не ради того ниспослали Коран, чтобы причинить несчастье человечеству; мы ниспослали его как наставление, чтобы научить людей веровать в истинного Бога, Творца земли и необъятного неба.
Престол Милосердного в небесах; Ему принадлежит все и в небесной выси, и внизу, на земле, и все под землей.
Не громким ли голосом произносишь ты молитвы? Знай же, что в этом нет нужды, потому что Богу ведомы самые сокровенные тайники твоего сердца.
Воистину, Я – Бог, и нет другого Бога, кроме Меня. Служи только Мне и никому другому. Не обращайся с молитвой ни к кому, кроме Меня».
Слова Корана глубоко проникли в сердце Омара. Он читал дальше, и внимание его все больше росло; когда же он дошел до той части, где говорится о воскресении и Страшном суде, обращение его уже совершилось.
Он продолжал путь к дому Оркама, но уже совсем в другом настроении. Скромно постучавшись в дверь, он умолял впустить его.
«Войди, сын ал-Хаттаба! – воскликнул Магомет. – Зачем ты явился сюда?» – «Я пришел внести свое имя в список верующих в Бога и Его пророка». И с этими словами он прочитал мусульманский символ веры.
И не успокоился он до тех нор, пока весть об его обращении не разнеслась всюду. По его просьбе Магомет тотчас же отправился с ним в Каабу, чтобы публично совершить религиозные обряды ислама. Омар шел по левую, а Гамза – по правую руку пророка, чтобы охранять его от поношений и издевательств, а за ними следовало более сорока учеников. При дневном свете прошли они по улицам Мекки, вызвав этим удивление жителей, и сделали семикратный обход вокруг Каабы, прикасаясь при этом каждый раз к священному «черному камню» и выполняя другие соответствующие церемонии. С ужасом смотрели на эту процессию курайшиты, но не решались приблизиться к пророку и оскорбить его, устрашенные взглядами таких смелых воинов, как Гамза и Омар, взглядами, сверкавшими, как у львицы, лишенной детеныша.
Отважный и решительный во всем, Омар на следующий же день в качестве мусульманина отправился один помолиться к Каабе, делая этим открытый вызов курайшитам. С другим мусульманином, вошедшим в храм, поступили грубо и помешали ему молиться, но никто не потревожил Омара, потому что он был племянник Абу Джаля. Тогда Омар отправился к дяде. «Мне не нужно твоего покровительства, – сказал он, – я не хочу быть в лучшем положении, чем мои единоверцы». С этих пор он связал свой жребий с последователями Магомета и стал одним из самых горячих их защитников.
Таково было чудесное обращение Омара, сделавшегося со временем знаменитейшим поборником ислама. Курайшиты были так ожесточены этим новым торжеством Магомета, что дядя его, Абу Талиб, опасался новых с их стороны покушений на жизнь племянника путем вероломства или насилия. Настойчивые просьбы его заставили Магомета в сообществе с некоторыми из своих главных последователей удалиться в укрепленный замок, принадлежавший Абу Талибу и находившийся недалеко от города.
