Снаружи на меня обрушилась лавина запахов, в один из источников которых я чуть не вляпался прямо у переднего колеса. Сумел избежать тактильного контакта буквально в последний момент. Хорошо в стране родной. Хотя теперь уже не знаю, насколько эта территория моя страна.
— Пошли. Вон император, — показал Илья на мужика в хламиде.
Все те десять или двенадцать шагов, которые отделяли меня от императора, я боролся с двумя желаниями — не заржать и понять, кого император мне напоминает.
— Саня, вот это Попов. Говорит, извне, — доложил сотник. — У него самолет есть.
— Видал уже. Ну и чего там?
Краем глаза я видел, как к нам подтягивается народ. В основном мужики со всякими железками в руках. Сильно похоже на сборище гопников, которые для начала хотят попросить у меня закурить.
— Могу показать.
— Я тебе тоже могу кое-чего показать. Ты сам откуда?
— Заграничный я.
— О как! И чего к нам?
Теперь я понял, кого он мне напоминает. Сам я по известным причинам в сельском хозяйстве не силен и не участвовал, но больше всего он, как мне кажется, своими ухватками походил на председателя колхоза, который от гостей не ждет ничего хорошего. Тем более от гостей высоких; если по медицинскому ростомеру, то он оказался ниже меня на голову. Такой лукавый, улыбчивый, в меру грозный и прижимистый. Один к одному, если не считать средневековой крепости, которую они тут выстроили. Даже не средневековой — раньше. Хотя по странам и континентам Средневековье, если брать его истинно календарный период, выражалось по-разному. Скажем, у австралийских аборигенов никаких крепостей не было отродясь.
Я улыбнулся. Ласково.
— Так в гости же.
И тут они на меня кинулись. Скопом. Я не видел, кто подал знак. И подал ли вообще.
Началось с того, что меж лопаток мне влетело что-то тяжелое. Очень надеюсь, что не та самая пресловутая полуось. Но все равно тяжелое. Скоты!
Я упал. Но не плашмя — клювом в землю. На левое плечо, с перекатом — как учили. Ох, как же меня учили! Вспомнить страшно. А теперь пусть будет страшно им. Только ребята оказались очень ловкие. Быстрые и ухватистые. Я еще не дотянулся до пистолета, как мне уже врезали чем-то жестким по локтю. До этого я заметил у одного деятеля длинную палку, которую, надо полагать, ошибочно принял за шест. Хотя шаолинские монахи и шотландские пастухи ими очень эффективно пользовались. Но где Китай и где российская глубинка?
Боль была такая — глаза на лоб. Кто-нибудь пробовал локтем угодить в дверной косяк? Эффект не меньше, чем от электрошокера. На некоторое время правая рука выключилась. Ну извиняйте, граждане и даже не совсем граждане России!
Я уже понял, что убивать меня они покамест не собираются. И на том спасибо. Я постараюсь тоже без необратимых последствий. Пока это возможно.
Их было человек двадцать. Возможно, в тот момент у меня имелся эффект «у страха глаза велики». Человек слаб. Зато сильны отработанные на тренировках рефлексы. Семь шкур и семь потов. Когда-то я готов был натурально убить нашего сержанта. Теперь благодарен.
От удара палкой в грудь я ушел, подставив руку так, что оружие скользнуло и ударилось в землю, подняв фонтанчик пыли, от которого, как и от следующего удара, я увернулся резким перемещением влево, при этом почти одновременно проведя удар бородачу ребром стопы под колено. Я знаю насколько это больно. Теперь узнал и он. Уверен в этом, потому что он заорал. Зычно так. Впечатляюще. На этом я выиграл секунды две; акустический эффект способен производить весьма сильные воздействия на электорат.
Этой паузы мне почти хватило, чтобы подняться на ноги. Почти, потому что их оказалось слишком много для честного поединка. Кто-то врезал мне по бедру. Думаю, ногой. Или чем-то еще. Не знаю. Не видел. Не очень больно, но инерция удара отбросила меня назад. Под ноги и удары нападавших. Затопчут ведь, гады!
Пора предъявлять сюрпризы!
Собаки! Я научу вас гостей принимать.
И я предъявил.
Правая рука оставалась все еще никакой. В голову мне летел чей-то кулак. Агрессивный тут народ, однако! Я бы даже сказал негостеприимный.
В моей куртке ровным счетом тридцать четыре кармана. Не стану распространяться про интимную часть их содержимого — кому интересна шоколадка с витаминным наполнением? — но кое-какие запасы я готов был раскрыть аборигенам.
Примочка размером со спичечный коробок — если кто помнит, что это такое, — дает невероятный эффект даже в ясный солнечный день. И, что хуже того, на фоне работающего отбойного молотка. И, как ни странно, она у меня как раз под левой рукой. Я ее даже почти не достал. Активировал и отвернулся, зажмурившись, сколько мог. Но даже мне досталось. Правда, меньше, чем хозяевам.
Свето-шумовая граната ГСА-16 и на подготовленного-то человека производит неизгладимое впечатление. Между собой мы называем ее «какашка». Не знаю, откуда это пошло, но название прижилось. Возможно, потому, что эта штука отдаленно напоминает шоколадный батончик, которые так нравятся детям. Может — по чьим-то личным ассоциациям.
На практике это выглядит так. Жутко ослепительная вспышка, просто жутко, и чудовищной силы хлопок. Особенно большой эффект достигается в закрытых помещениях. От боли люди просто падают. В глазах, ушах. Случается — воют. Кто как. Зависит от того, кто чего поймал.
Тут, я так понимаю, поймали все.
Честно говоря, мне претит рассказывать физиологические подробности, наступающие после воздействия боевых и не очень боевых веществ. Все эти садомазо, по моему мнению, должны находиться за границей разума нормального человека, пусть даже при этом его обзовут обидным словом «обыватель» или даже «чистоплюй». Суть не в названиях, а в поступках. И их последствиях.
Как раз тут с последствиями оказалось все в порядке. Если коротко — это массовый шок. Если хотите подробности, то я их опушу. Скажу лишь, что, когда окружающие начали подавать признаки осмысленных действий, я уже Перешагнул через пару тел, поднял с земли, точнее, вздернул императора и отступил с ним к машине, держа у его затылка пистолет. Тот хватал ртом воздух и хватался руками за уши. Должен отметить, на фоне многих других держался он вполне достойно. Многие, как бы это поделикатнее выразиться, со своими организмами не сумели достойно справиться.
Чтобы привести здешнего князька в чувство, я больно ткнул ему стволом под ухо — есть там такая точечка, особенная.
— Ну и зачем ты все это затеял, ваше величество?
Честно сказать, мне здорово хотелось сделать ему больно. Особенно учитывая тот скорбный факт, что правая рука все еще плохо слушалась.
В ответ он промычал что-то нечленораздельное.
Какой-то мужик с неслабым таким ножиком в руке направился к нам, тараща бешеные глаза. Видно, поквитаться захотел. Нет, надо было быстренько совать этого колхозника в машину и отвезти отсюда километров на десять, где устроить ему хор-рошенький допрос. Больше б толку было. Не сообразил. Что ж, что сделано, то сделано.
Я перевел ствол и выстрелил бешеному мужику под ноги. Аккурат перед носком его разношенного чувяка. Крепко утоптанная земля вздыбилась и взвилась пыльным фонтаном. Конечно, по сравнению с «какашкой» эффект не тот, к тому же, знаю, у многих уши все еще заложены, но хватило и этого. Бешеный как-то посерел лицом, глядя себе под ноги, и мелко-мелко стал отступать. Нет, скажу я вам, побег с поля боя не всегда означает трусость, очень часто это всего лишь благоразумие. К несчастью, у меня его не всегда достает.
Я рывком повернул императора к себе и стволу лицом. Знаете, горячий и свежепахнущий сгоревшим порохом ствол весьма способствует налаживанию отношений и самым удивительным образом влияет на благоразумие. А уж как языки развязывает!
— Ну, падла, будешь говорить? — зло прошипел я ему прямо в выпученные глаза. Мне даже почти не пришлось играть, я на самом деле был зол.
— Буду, — проблеял он.
Ну вот и ледок тронулся, господа присяжные заседатели.
— А ну пошли к тебе, — потребовал я. Не люблю я на публике выступать без крайней на то необходимости. На мой вкус, мой нынешний выход на авансцену оказался и без того чересчур аншлаговым. Ни один зритель и участник мизансцены не остался равнодушным. — И что б без приключений, понял?
Он закивал. Дескать, все понял. Вот и хорошо. С понятливым человеком как-то легче. А то ведь попадаются порой упертые, хуже баранов, честное слово. Пока договоришься да убедишь такого, сам весь взопреешь. А разве можно потному в приличное общество? Не на дискотеке ж веселимся-отдыхаем, работаем мы там, природу охраняем не жалея живота своего.
— Веди, император!
Сквозь мужичков мы прошли беспрепятственно, если не считать того, что некоторые настолько откровенно хотели вцепиться мне в глотку и другие части тела, что я внутренне приготовился стрелять на поражение. Убивать соплеменников я, понятное дело, не собирался — у нас в стране и без того хреновая демографическая ситуация, но слегка покалечить мог. Слава богу, обошлось.
