– Тогда почему он в бинтах?
– Вы хотите его раскрыть?
– Нет. Сейчас нет. Но увидеть своими глазами то, о чем вы сказали, рано или поздно придется.
– Хоть сейчас. Только нужны сестры. Пара человек.
– А без них?
– Долго и сложно.
– Не хотелось бы множить круг лиц, которым известно больше, чем нам хотелось бы…
– Я понимаю, но это не пластырь на мизинчик приклеить.
– И я все понимаю, но-о… —
тянет гласную Линер и задумывается:
– Похоже, начать выгоднее будет с экстерьера. Опять же – с чего именно? Климат? Флора? Фауна? Климат необъясним. Нет видимых источников тепла и света. И ладно бы весь город накрыло, а то пару футбольных полей, не больше. Там минус, здесь плюс. Никаких промежуточных стадий. Ни прихожих, ни коридоров. С флорой проще. Она вроде бы обычная. Даром, что выглядит не по сезону, занимает не обычные для себя места и растет порой в горизонталь. Фауна частично вполне объяснима. Совы те же, скворцы. Но большая часть видов – загадка. Их здесь и летом-то быть не может. Впрочем, на все это нужны экспертные оценки, а не ее «хочу все знать»…
Вслух, чтобы самой успокоиться, раздает указания:
– Так… Перевязку, или как это назвать, пока отложим. Вы собственно пока не нужны. Если что – я вас вызову. Постарайтесь все-таки навести порядок этажом выше. Хорошо?
– Я, конечно, постараюсь, но как?
– Оставьте тех, кто есть, но ограничьте приток новых. Есть же возможность перекрыть коридоры и этажи.
– Да. Но двери не очень надежны. Нужны люди. И не с голыми руками.
– Они будут. Пока сделайте то, что я прошу.
– Хорошо. Это всё?
– Да.
Белая кивает и идет к выходу. Линер уже в дверях останавливает ее:
– Оставьте историю болезни. Она уже часть дела. Правильнее сказать – его начало. И напишите ваш номер телефона. Чтобы не ходить лишний раз. Я позвоню, если будет необходимость.
Белая небрежно записывает номер прямо на титульном листе и, отдав папку Линер из рук в руки, выходит. Линер раскрывает было историю, но почти сразу убирает руку.
«Нет, экстерьер так экстерьер. Нужно быть последовательной. Иначе точно с ума сойдешь».
Она смотрит на окна и понимает, что, находясь в палате, лишена какого-либо обзора. Рисунок из бабочек на окнах плотнее некуда. Правда, есть фото и видео, сделанные во дворе. С них можно и начать.
– Глеб, давайте сначала разберемся с тем, что вокруг. Потом изучим, что он там пишет… Надо узнать в зоопарках, садах, террариумах, не сбегали ли их подопечные. Если сбегали, то в каком количестве и кто именно. Также найдите контакты ведущих специалистов. Не знаю, каких-нибудь орнитологов, энтомологов, лепидоптерологов… Ну, вы меня поняли?
– Так точно.
– Параллельно продолжайте делать скрины. Необходим последовательный текст.
– Есть.
Линер собирает фото и видео, отснятые во дворе, в одну папку. Немного подумав, отправляет ее отцу на «мыло». Звонит:
– Алло, папуль, здравствуй. Я выслал тебе на почту материалы. Необходима твоя срочная консультация. Да, как можно скорее. Кто, что и как это возможно. Это внутренний двор 91-й больницы на данный момент. Там много чего. В том числе и то, что касается тебя. Ну, ты сам увидишь. Все, давай, не тратим время… Да, жду. Звони напрямую. По этому вопросу можно…
Линер убирает телефон и открывает первый скрин.
«Да, непоследовательно, но чего время зря терять? Может, там есть какая-то зацепка?»
Она успевает прочитать пару строк, но тут без стука в палату вваливается начальник ОМОНа города полковник Опалев. Сверкая звездой Героя, он обводит палату холодным, начальствующим взглядом, пропуская Глеба, словно он не человек, а манекен. Имя Линер вспоминает не сразу:
– А… Юлия Владимировна… Вроде…
– Вадимовна.
– Да… Вадимовна… Извините…
– Ничего, Иван Сергеич, бывает… Чем обязана?
– Обязаны… Хотелось бы знать… с какого такого… сюда сгоняют… весь… мой наличный состав… А? Чем вы… тут занимаетесь?
Выбранный Опалевым тон более чем резкий. Майор не полковник, конечно. Но она, а не он здесь главная. Да и компетенция не его. Опалев и его люди что-то вроде обслуги, и Линер спешит расставить все точки над «и».
– Я представитель НАК, Иван Сергеич, и не уполномочена давать вам какие-то комментарии. Не ваше дело, чем я тут занимаюсь. Ваше дело – контролировать то, что происходит там, – кивает на окно Линер, не сдерживая ядовитой улыбки.
Опалев на мгновение теряется. Таких улыбок от «фейсов»32 разных уровней («учат их там, что ли, так лыбиться?») он за свою четвертьвековую службу повидал не мало и знает, что к ним нужно относиться серьезно, предельно серьезно. «Фейсы» редко улыбаются. А уж если улыбаются…
Опалев собирается с мыслями и, напряженно подбирая слова, отвечает:
– Юлия Вадимовна, давайте без этого вашего… Ну, вы поняли… Собрали тут… толпу… Пепсами думали справиться? А теперь… «Не ваше дело»… Да… Не мое… Но… Короче… Я должен знать… Что и кого… и главное… во имя чего мы здесь охраняем… Для вашей же… Для нашей… общей пользы… Юлия Вадимовна…
Линер обращает внимание: Опалев говорит с огромными паузами, обрывками фраз. Лицом к лицу Линер сталкивается с Опалевым впервые. Косвенно они пересекались и не раз. В памяти всплывает эпизод в связи захватом театрального центра. Краем уха она слышала, как Опалев раздавал команды своим комбатам. Воспоминание не оставляет сомнений: Опалев, при всей своей суровости, в разговорах с представительницами противоположного пола или по крайней мере в их присутствии не выражается. Именно это правило лишает его речь сегодня привычной связности…
Линер еще раз улыбается. Но уже по другому: без яда, словно благодаря Опалева за неожиданную, выстраданную им галантность.
– Вам необходимо обеспечить безопасность следственных действий. То есть не допустить проникновения сторонних лиц в медицинское учреждение. Особенно это касается данного отделения и данной палаты. Заведующая отделением, Маргарита Анатольевна, уже получила соответствующие указания. Но ей требуются люди. Найдите ее. Она здесь в корпусе.
– Имеются в виду… только собравшиеся вокруг больницы гражданские… или… есть новая информация о лицах, причастных… к вчерашним событиям в метро?
Информация, которую он хочет получить, не для него, но раз уж дело идет к мировой, то можно, краем, ввести в курс дела, решает Линер:
– Точной информации пока нет. Но, возможно, в отделении находится лицо, причастное к теракту. В связи с чем и проводятся следственные действия.
Опалев удовлетворенно кивает:
– Я услышал вас. Ожидать ли… в связи с этим… лицом… прибытия ваших… «тяжелых»?
Новая заявка на конфликт легко улавливается, но Линер спешит загладить углы и здесь:
– Я думаю, нет. Не их профиль. Вы знаете. Наш спецназ другими делами занят. Они не охранники. Но все будет зависеть от развития ситуация и…
– …Ваших докладов, Юлия Вадимовна.
– Точно так, Иван Сергеич.
Опалев, похоже, находит точку равновесия, но на всякий случай уточняет:
– Хорошо, тогда… каковы… мои полномочия… в отношении уже имеющихся гражданских?
– Это не ко мне вопрос, Иван Сергеич. Это к политикам. С ними и общайтесь. Там кто-то есть?
– Да, Лесков на входе. Изучает окрестности.
«Этот – следующий. И его не отошлешь так просто, как Опалева», – вспоминая роскошные лесковские усы, досадует про себя Линер. Вслух, констатирует без эмоций:
– Вот с ним и общайтесь. Мое дело здесь.
– Хорошо, я все понял. Мы приступаем.
– Успехов.
– Спасибо. И вам.
Опалев поворачивается и берется за ручку двери. Немного подумав, оглядывается и спрашивает:
– А что… вы, Юлия Вадимовна… по поводу всего этого думаете?
– По поводу чего?
– Ну, по поводу вот этого… лета… не пойми откуда… этих… тропиков… в средней полосе… Что известно?
– Это часть следствия. Но пока я не могу ничего конкретного вам сказать. Честно говоря, пока я сама в полном недоумении.
Опалев некоторое время смотрит в пол. Линер кажется, что его мучает еще какой-то вопрос, но он то ли не решатся его задать, то ли не до конца его сформулировал. Она пытается его направить:
– Что-то еще?
Опалев, не отрывая взгляда от пола, качает головой:
– Да нет… Чудеса, Юлия Вадимовна… чудеса! – натуженно ухмыляется он на прощание и скрывается за дверью. Но тут же возвращается, просунув голову в дверной проем:
– Да, вот еще… с прессой… Что делать?
– Сюда не допускать.
– В палату или… в корпус?
– Вообще на территорию.
– Ни при каких?
– Ни при каких.
– Это… верно… Юлия Вадимовна… Это абсолютно… верно… А то…
Опалев секунду думает, как завершить начатое предложение, но, видимо, так и не подобрав допустимых для беременной женщины выражений, закрывает дверь на полуслове. Линер в третий раз за время их беседы улыбается и возвращается к скрину.
