Но мне пришлось бежать вслед за ней во двор – к постоянному бегу на короткие дистанции я начала привыкать. Наталка в это время выволакивала из сарая что-то большое и громоздкое.
– Ой, это же стиральная машина! – радостно воскликнула я.
– Ну да, – ответила, пыхтя, моя подружка.
– А почему тетя Соня на руках стирает?
– Мама говорит, что на руках быстрее и надежнее. Все пятна отстирываются. А в машинке белье только туда-сюда мотается, а толку никакого. Давай ты будешь белье держать, а я крутить.
Мы отжимали белье на двух валиках, которые были прикреплены к стиральной машине. Я держала простыни и полотенца, просовывая их между двух валиков, а Наталка крутила ручку. Потом мы развесили белье на веревке – моя подружка говорила, что за лишнюю складку мама заставит нас вязать по три ряда.
– Мам, мы все сделали, можно, пойдем гулять? – залетела Наталка в дом.
– Что ты орешь? Тамик только уснул, – прикрикнула на дочь тетя Соня.
Мы проскочили в комнатку, где я надела вытащенные Наталкой из шкафа штаны и майку, а сверху подруга натянула на меня юбку.
– Сойдет, – подвела итог она.
– Я похожа на пугало. Если он меня такой увидит… – промямлила я.
– Подожди, волосы заколи. Если в ветки попадут, лысая будешь, – заявила Наталка. – А теперь надо тихо улизнуть, а то мама заставит за хлебом бежать.
Моя подружка посмотрела на окно с ободранным подоконником. Судя по застарелым и въевшимся в краску следам грязи, она не раз и не два пользовалась этим путем для отступления.
– Сможешь вылезти? – спросила она меня.
– Не знаю, – честно призналась я.
– Ладно, давай через дверь, – решила Наталка.
Мы по стеночке прошли мимо большой комнаты, в которой тетя Соня укачивала Тамика, и выскочили на кухню, где столкнулись с дядей Давидом.
– Ой, пап, напугал, – выдохнула моя подружка.
– Это вы меня напугали – выпрыгнули! – Дядя Давид схватился за сердце. – Я уж думал, это мама. А вы куда собрались?
– Орехи воровать у дяди Жорика, – не стала скрывать Наталка.
– А сторожок взяли? – деловито уточнил дядя Давид.
– Вот. – Наталка показала булавку с ниткой и гайкой.
– Молодец, вся в меня! – Дядя Давид рассмотрел приспособление и остался доволен.
– А ты куда? – спросила Наталка.
– К дяде Роберту. Забегайте, там торт будет.
Наталка серьезно кивнула.
– Ну что, вместе или я первый? – спросил дядя Давид.
– Или вместе, или мы первые! А то в прошлый раз ты сбежал, а меня мама поймала, – заявила Наталка.
– Давай камень-ножницы-бумага, – предложил дядя Давид.
– Нет, я опять проиграю. – Наталка отвернулась.
– Каринка, давай с тобой. – Дядя Давид выставил руку.
– Она не умеет, – сказала Наталка.
– А вот и умею. – Я тоже выставила руку. И, как ни странно, показала бумагу, которая накрыла камень дяди Давида.
– Ура! Мы первые! – обрадовалась Наталка. – У Каринки рука везучая!
– Это я специально поддался, – сказал дядя Давид.
– Тихо вы там! – раздался крик тети Сони.
Дядя Давид с Наталкой аж присели от страха.
– Ой, – сказал дядя Давид и выскочил за дверь.
– Папа, так нечестно! – заорала Наталка и кинулась следом. – Мы должны были быть первыми! Ты проиграл!
Наталка продолжала орать на весь дом от возмущения. Мне ничего не оставалось, как кинуться за ними следом.
Отец и дочь пытались одновременно втиснуться в калитку, пихаясь и отталкивая друг друга. Наталке удалось проскочить первой.
– Вы куда? – Во двор выбежала тетя Соня. – Можете не возвращаться! Оба! Даже на глаза не показывайтесь! Что же за наказание такое! Давид, если ты сейчас не вернешься, я кормить тебя не буду. Вот клянусь! Наталка, если ты попадешь в историю, я заставлю тебя ходить в платьях. Неделю! Нет, две недели! И косу тебе отстригу, слышишь?
– Мам, мы в классики прыгать! – прокричала Наталка.
– Птичка моя, я на полчасика к Роберту! Только поздравлю – и сразу домой! – крикнул в свою очередь дядя Давид.
Дядя Давид бодрым шагом, стараясь не бежать, свернул направо, а мы с Наталкой со всех ног улепетывали налево.
Мы бежали, как мне показалось, долго, пока не оказались на краю села – во всяком случае, домов там не было. Нас уже ждали Мишка и другие ребята.
– Ну что, принесла? – спросил Мишка.
– Вот. – Наталка показала приспособление.
– Молодец, – похвалил Мишка, разглядев сторожок.
Мы двинулись по дороге.
– А почему тетя Соня пообещала тебе косу отрезать? – спросила я.
– Ты что, девочка без косы – это позор. Женщины говорят, что вся красота – в волосах, но я в эти сказки не верю. Резать можно, только если у тебя вши завелись и их ничем не вытравишь. А так – нельзя. Но я бы сама давно отрезала. Вот когда у меня короткие волосы были, так было удобно! Но тогда вши завелись, а сейчас – нет. Я пыталась их нарочно завести, но не получается. У Тимура вши были, он мне дал троих, но у меня они не прижились. Даже не знаю почему. У всех прижились, кроме меня. В последний раз почти завела, но это блохи оказались, от Багирки. Мама мне голову керосином помыла и мылом дустовым, и все. Да еще тетя Тамара какую-то грязюку принесла вонючую. Мне ей голову намазали и полотенцем обернули. Я два дня в этой грязюке ходила. Так чесалось, что я чуть без головы не осталась. Терпеть не могу свои волосы! Тихо, почти пришли.
Мы оказались у большого забора.
– Это плантация, – шепнула Наталка.
– Кто будет дядю Жорика доводить? – спросил Мишка.
– Мой сторожок, я и буду, – ответила Наталка.
– И я с ней, – пискнула я. От страха очень хотела в туалет и домой – вязать салфетку. Или скакать в классики. Но я решила, что с подружкой мне будет спокойнее и надежнее. Да и в своем наряде – старых спортивных штанах, порванной майке Наталки и своей собственной нарядной юбке – я чувствовала себя чудищем-страшилищем и совершенно не собиралась оставаться в таком виде с Мишкой наедине. Вряд ли бы я ему понравилась. По требованию Наталки я собрала волосы в хвост и страдала оттого, что у меня торчат уши – мои уши мне совсем не нравились, и уж конечно же, они не могли понравиться Мишке. Мне были нужны волосы – ими я прикрывала уши. Я не могла понять, как Наталка может мечтать о том, чтобы мама отрезала ей роскошную длинную косу, которую она заматывала в ужасный пучок, а вместо заколки использовала магазинную черную резинку.
Тетя Соня накануне усадила нас мыть головы, и я видела, как в таз с водой из Наталкиной роскошной шевелюры падают мертвые пчелы, ветки, листки, куски грязи и даже гусеница. Тетя Соня ахала и скребла голову дочери. Та только кричала, что ей больно. Но тетя Соня продолжала прополаскивать волосы неведомыми отварами и расчесывала своим красивым деревянным гребнем.
– Мам, ну хватит, – стонала Наталка.
А мне было приятно. Мама никогда мне так голову не мыла и не расчесывала волосы. Быстро проходилась щеткой, и все. А тетя Соня разбирала по прядям, смачивала каким-то маслом, расчесывала медленно, отчего волосы у меня начали виться и пахли так приятно, как никакой шампунь не пах.
– Волосы у девочки должны струиться, как горная река, – приговаривала тетя Соня, – быть сильными, как канат, и мягкими, как шелк.
– Тетя Соня, а у меня будут такие волосы? – спросила я, понимая, что моей куцей косице далеко до горной реки и уж тем более до шелка.
– Обязательно будут, – пообещала тетя Соня. – Вот мы у тети Тамары возьмем специальный отвар, и я буду тебе волосы ополаскивать. У тебя будут самые длинные и густые косы.
– Давайте, пора! – отдал команду Мишка, и Наталка юрко нырнула в лаз. Мне пришлось лезть следом. Моя подружка, как ящерица, поползла по тропинке, ведущей к маленькой сторожке, прижалась к стене и воткнула в оконную раму булавку. Потом осторожно стала отползать назад, разматывая нитку.
Оказавшись рядом с забором, Наталка потянула за нитку. Около окна сторожки раздался глухой стук – гайка стучала по стеклу.
Из домика вышел мужчина.
– Кто тут? – крикнул он.
Я перепугалась насмерть, а Наталка захихикала.
Сторож постоял на пороге и вернулся в дом. Наталка, выждав несколько минут, опять потянула за нитку. Гайка застучала по стеклу.
Сторож опять вышел из дома.
– Кто тут? А ну, сейчас ружье возьму! – крикнул он в темноту.
В этот момент мне больше всего на свете захотелось вернуться к вязанию в теплый дом тети Сони и качать люльку с Тамиком. Я начала отползать.
– Ты куда? Еще рано! – зашипела на меня Наталка. Пришлось подчиниться.
Сторож тем временем вернулся в дом, и моя подружка опять потянула за нитку.
– Выходи, кто там? – закричал появившийся на пороге сторож. – Выходи, будь мужчиной! Дай я посмотрю, кто ты! Ты думаешь, самый умный? Да когда ты на свет еще не родился, я твоему отцу уже уши обрывал! И тебе в попу дробью попаду! Рука не дрогнет. Или ты хочешь, чтобы я к кустам пошел? Я уже иду! Слышишь?
