Родин полез в письменный стол.
— Вот тетрадка с его записями.
— Ну, так и есть. Теперь мне все ясно, — сказал Терентий Иванович, закрывая тетрадь. — Мы голову себе ломаем, а вся эта петрушка с подшефными гроша ломаного не стоит.
— Да расскажи ты, не томи, что к чему.
— Пожалуйста. Ты сам телеграмму не отправил, поручил это дело Борису.
— А если я зашился?
— Сейчас не о том речь. Борис не смог и попросил сходить на почту своего брата. Адрес написал на клочке бумаги. А теперь посмотри в его тетрадь.
— Тетрадь как тетрадь.
— Обрати внимание, как твой Борис пишет букву «о». Видишь хвостик? Ни дать ни взять буква «а». Борькиному брату разбираться в этих хвостиках было ни к чему, почте тоже. Вот и превратилось Монино в Манино. А там, как на грех, тоже оказался морской клуб. Карусель и завертелась.
— Да-а-а…
— Вот тебе и да. А я на ребят напустился. Подвох вообразил. Обиделись, наверное. Пойду извинюсь.
При этих словах Юрка отскочил от двери и радостный побежал искать друзей — пересказать им весь разговор.
— Борька едва успел меня попросить, а я уже сообразил, как здорово получается, — хвастался Юрка, вспоминая свою затею. — Это я не случайно придумал. Отца с матерью раз пригласили во Фрязево, а они перепутали и приехали во Фрязино. Совсем по другой дороге. Таких случаев сколько хочешь.
— Это хоть рядом, — сказал Огурец. — А то вон есть под Москвой город Чехов. И на Сахалине тоже есть. Тут уж, если перепутаешь, не обрадуешься.
Подошел Терентий Иванович, и они замолчали. Кузьмичев немного поговорил с ними, пошутил, похлопал по плечу, а под конец спросил:
— А вы что, хлопцы, все из одной школы?
— Из одной, — ответил Юрка. — Третьей железнодорожной.
— А как фамилия вашего директора?
— Его Иван Палыч зовут, — сказал предводитель. — А фамилию я забыл.
В тот же день Терентий Иванович, еще не расставшийся с некоторыми сомнениями, отправил директору школы, в которой «учились» наши герои, телеграмму с просьбой дать краткую характеристику Судакову, Чудову и Маленко.
«Сдается мне, — думал Кузьмичев, — что у них с отметками не в порядке. А то чего бы им секретничать, жаться друг к другу, документы терять…»
Ответ Терентий Иванович просил прислать на Рыбинский главпочтамт. Прибыть туда «Москва» должна была на следующий день.
ИВАН ЛУКИЧ УКЛАДЫВАЕТ ЧЕМОДАНЫ
Вернувшись с дачи, Иван Лукич немедленно навел справки на почте.
— Уверяю вас, — сказал ему ответственный почтовый работник, — что гашение производится в том городе, откуда послано письмо. Иначе у нас не бывает. Даю вам полную гарантию.
Другого ответа Иван Лукич и не ожидал. Поблагодарив за справку, он поехал домой, разложил перед собой все три письма и принялся размышлять. Ничего не придумав, дед обратился к карте. Нашел три города, из которых Юрка посылал свои письма.
«Гм, любопытно. Тут ведь Борька должен проплывать, — подумал дед. — Но ведь письма-то от Юрки. Как же он мог туда попасть? Зачем? И куда подевался его дружок? Витька, видите ли, гостит у нас, а Юрка — у них. А гостеприимные хозяева о том знать не знают, ведать не ведают. Невидимками заделались. Куда же они, чертенята, подевались! Что делать? Может, в милицию обратиться, тревогу поднять? Или искать их самому?»
После долгого размышления он пришел к выводу, что письма не случайно повторяют маршрут Борькиного плавания. Тут что-то кроется. Но что? Может быть, их посылает сам Борька? Но почерк явно не его. Да и зачем ему хитрить, деда пугать. Нет, на Борьку это не похоже. Не иначе Юрка что-то затеял. «Ну погоди, постреленок, я еще до тебя доберусь!»
Волнение в душе Ивана Лукича нарастало. Не зная, что предпринять, он поехал в морской клуб, где учился Борис. Там было тихо, пусто и благопристойно. За столом дежурная откровенно скучала.
— Никого нет, — сказала она. — Все в плавание подались.
— Вот я и хотел узнать, как там дела. У меня внук на «Кронштадте». Понимаете?
— У них все в порядке, — добродушно ответила дежурная. — Погода стоит хорошая. Вчера Кузьмичев звонил. Ребятки живы-здоровы. Загорели. Идут по графику. Никаких ЧП нет.
— По графику, значит, — эхом откликнулся Иван Лукич. — А он у вас под рукой? Нельзя ли полюбопытствовать?
— Пожалуйста, любопытствуйте.
Напротив флагмана «Москва» под названиями городов стояли даты. Две из них сразу бросились в глаза Ивану Лукичу. Как раз в эти дни были посланы Юркины письма.
«Если бы он плыл на „Москве“, — подумал дед, — следующее письмо, наверно, пришло бы из Рыбинска».
Из клуба Иван Лукич поехал домой. Там полным ходом шел ремонт. Рабочий красил входную дверь. Снятый почтовый ящик лежал в передней. Дед не обратил на него внимания. Когда рабочие уходили, один вдруг обернулся в дверях:
— Чуть не забыл сказать. Вам письмо принесли. Я его в маленькой комнате на приемник положил. До завтра!
Узнав Юркин почерк, дед даже вздрогнул и полез за очками. Больше всего его интересовал штемпель. Он так разволновался, что буквы прыгали у него перед глазами. И вдруг от неожиданности перехватило дыхание. По почтовой марке полукругом изогнулось слово «Рыбинск».
«Ну и дела! — подумал дед. — Неужели Юрка и впрямь плывет на „Москве“!»
Он бросился к телефону и начал звонить в морской клуб. Но его ждало разочарование. В списках экипажа тральщика «Москва» Юрка не значился. И все-таки дед остался при своем мнении: его внук неизвестными путями проник на «Москву».
«Подожду следующего письма, — решил Иван Лукич. — Если оно опять повторит маршрут тральщика, значит, Юра наверняка на этом корабле».
Дед угадал. Когда следующее письмо подтвердило его догадку, он принялся спешно укладывать чемоданы. Он исходил из того, что Юрка и дальше будет плыть на «Москве» до самой Ладоги. Там его и настигнет Иван Лукич. Кстати, давно не мешало бы побывать в тех местах.
«Но каким образом попал на „Москву“ мой внук?» — недоумевал старик.
САМЫЙ ХОРОШИЙ ДЕНЬ
«Москва», стоявшая на якоре у левого берега, готовилась к отплытию. На юте капитан Симашов рассказывал любопытным, что интересного ждет ребят по пути. Среди разговора он неожиданно положил руку Витьке Веснушкину на плечо:
— А ты, Судаков, просто молодчина! Берите с него пример. Пришел новичок, а теперь прилично стоит вахту, корабль ведет по ниточке, как заправский рулевой. Молодец, Витюха! Подучись еще немного, в старпомы возьму.
Веснушкин от похвалы покраснел. Анатолий Васильевич потрепал его за волосы и продолжал:
— Есть в тебе, Витька, тяга к морскому делу. У тебя отец, случайно, не моряк?
— Он у меня на заводе работает. Инженером.
— А я уж думал, это у тебя наследственное — тяга к воде.
— Если уж у кого тяга к морскому делу, так это у Юрки, — вступил в разговор механик Николай Васильевич. — Честное слово, если бы не он, давно бы встали все наши машины. Правильно, ребята?
— Правильно! — солидно подтвердила машинная команда, с которой Юрка давно был дружен.
— Мои хлопцы целый год учились, — продолжал Николай Васильевич. А Юрка до этого плавания корабельного двигателя в глаза не видал. Но наверстывает — такое бы усердие каждому! Конечно, много ты, Юрка, пока не знаешь, но раз капитан берет дружка твоего в старпомы, то я тебя тоже в любое плавание возьму, потому что знаю — не подведешь, работать будешь на совесть.
Юрка смущенно потупился.
— Только нос не задирай, — улыбнулся механик, — Это я тебе авансом выдаю, чтоб и дальше старался. Договорились?
— Договорились, — ответил Юрка. От похвалы он чувствовал себя на седьмом небе.
— Все это хорошо, — сказал Родин, протискиваясь сквозь толпу. Согласен, и корабль вести и у машин стоять — дело важное и нелегкое. Но разве есть дело важнее нашего радиодела — вот что вы мне ответьте!
— Правильно! — закричали его ученики.
— Это еще как сказать! — откликнулись остальные.
— А вы не спорьте, — важно сказал Родин, пряча улыбку. — Наш локатор видит все на десятки километров вокруг. А рация работает не хуже, чем московский телефон. Понятно? И не последний человек в этом большом хозяйстве наш новичок.
Тут он ласково взглянул на Огурца. Тот засмущался, затоптался на месте. На некоторых ребят напал смех, но Родин и глазом не повел.
— Вы, братцы мои, тоже начинали ничуть не лучше. Каждый может ошибиться. Что ж тут такого? Важно другое — парень дело свое полюбил, относится к нему с душой. Значит, будет из него толк!
После таких похвал кладоискатели прямо зарделись от удовольствия. Оставшись одни, они еще долго улыбались друг другу, вспоминая добрые слова наставников.
— Расклеились, захныкали, — укоризненно сказал Юрка, автор плана «Морской дуб». — Поберегите ваши слезки! Мы еще себя покажем. Найдем сокровища сэра Джонса, тогда увидите, что будет. Давайте, братцы, все деньги пожертвуем на корабль. Идет?
