— Кто из них убил вас?
Он снова посмотрел на фотографии, аккуратно разложил их на покрывале, затем принялся раскладывать по порядку, как ранее это делала Хоуп.
— Само убийство тут не изображено, — пробормотал Арман, словно обращаясь к самому себе. Затем он уставился на скалу, и мысли его, вероятно, обратились к той ужасной сцене. — Я был таким нетерпеливым. Я приехал в Порт-Гурон, переодевшись торговцем, скупающим меха, потому что солдат французской армии тут не очень жаловали. В Порт-Гуроне я нанял Жака Пийона, чтобы он проводил меня к моему брату в Форт-Франсес — последнее место, где его видели. Мы остановились в Гранд-Портидже, но выяснили, что на этой территории племя оджибве вело войну с другим племенем. Жак нанял двух человек: они лучше знали, как перемещаться в этих краях по суше. Вместо того чтобы плыть по Пиджен-Ривер[8] до самого Форт-Франсеса, нам пришлось увертываться от враждующих племен, проходя по суше большой круг. В результате мы, считай, вернулись на прежнее место. Оказавшись к югу от Гранд-Портиджа, укрылись на островке, так что враждебно настроенным индейским племенам было не так-то легко добраться до нас. Здесь я зарыл мой латунный сундучок и переоделся в военную форму, ведь теперь мы были уже на территории, которую контролировала Франция. Сундучок оказался слишком тяжел, и нести его было чересчур обременительно, да к тому же я не доверял моим спутникам. В том сундучке хранился мой дневник и миниатюра с изображением Фейт. — На мгновение он прикрыл глаза, а когда снова открыл их, Хоуп прочитала в них такую тоску, что у нее дрогнуло сердце. — Я пытался уговорить моего брата вернуться домой и возглавить дело семьи, как велел ему долг, но он отказался. Наконец я уступил, и мы вернулись назад тем же путем, что и пришли туда. Когда мы добрались до этого островка, остальные разбили лагерь внизу, а я поднялся сюда. Я готов был выкопать сундучок, когда они напали на меня.
Хоуп нахмурилась.
— А зачем им был нужен этот сундучок? На мой взгляд, там не содержалось ничего ценного.
Он продолжал говорить, словно она и не сказала ничего:
— Я носил ключ всегда при себе. Это был большой ключ из слоновой кости, оплетенный латунью. Сундучок представлял для меня настоящее сокровище, потому что в нем я хранил мой свадебный подарок для Фейт. Я собирался подарить его ей, когда мы добрались бы до корабля и капитан обвенчал бы нас. — Лицо его затуманилось от горьких воспоминаний, хлынувших из прошлого. — В ней была вся моя жизнь, моя любовь. Все на свете.
Хоуп почувствовала ком в горле, когда увидела, что красивый мужчина, сидящий перед ней, тихо плачет и слезы текут и текут по его щекам.
— Фейт была для меня всем, — прошептал он. — Свет солнца исчезал, если ее не было рядом. — Надеясь снова обрести ее, он не смог оставить землю, когда пришел его час.
Хоуп прокашлялась.
— А на что им была нужна миниатюра Фейт?
Арман посмотрел на нее, словно увидев в первый раз с тех пор, как начал говорить. Затем он улыбнулся, и эта улыбка, горькая и ласковая одновременно, тронула ее сердце.
— Не портрет. Им нужен был мой дневник, так как им было известно, что сведения, содержавшиеся в нем, могли оказаться опасными и для отца Фейт, и для них самих. Не все было в порядке в факториях, которыми пользовались скупщики меха. Они обманывали Францию, но надували также и Англию. И они знали, что я, возможно, написал обо всем этом.
— Так, выходит, это и было мотивом для убийства вас? — Хоуп наклонилась вперед и дотронулась до руки Армана, словно желая, чтобы он продолжал говорить.
— Oui. И это, и то, что им каким-то образом стало известно, что мы с Фейт решили уехать через четыре дня, когда я добрался бы до Порт-Гурона. — Его лицо исказилось от боли. — Но как им стало все известно? Никто ведь не знал об этом — только мы с Фейт, да проводник, который должен был помочь нам переправиться через озера и реки.
— Возможно, этот проводник испугался. Возможно, он пришел с этим к капитану.
— Нет, — ответил Арман убежденным тоном. — Он так же сильно хотел поскорее убраться отсюда, как и мы. Его жена была в положении и дожидалась его в Нью-Йорке. Они собирались открыть вместе булочную. Он был так взволнован, так счастлив, что покидает дикие места и возвращается к цивилизации — если можно назвать этим словом грязные улочки Нью-Йорка.
Хоуп припомнила свой недавний визит в Нью-Йорк. Если бы только Арман мог увидеть город сейчас!
— Может, это отец Фейт запугал ее и заставил рассказать ему все? В конце концов, он ведь был ее отцом.
Арман покачал головой.
— Нет. Я знаю, что она боялась его, но хотела уехать так же, как и я хотел, чтобы она уехала со мной. Она любила меня. Я знаю!
Сердце Хоуп разрывалось от сочувствия к нему. Несмотря на то, что он говорил сейчас, она понимала: теперь Арман сомневается в любви Фейт. В самом начале ей тоже очень хотелось верить в то, что Фейт недостаточно сильно любила его, что о любви Ромео и Джульетты здесь не может быть и речи. Один лишь каприз и желание поверить в любовь…
— Вы думаете, они нашли сундучок?
Он пожал плечами.
— Вряд ли. Ключ из слоновой кости — вот все, что они могли забрать. — Глаза цвета индиго ласкали ее. — Какая разница? Теперь все кончено.
— Как — какая разница?! Если ваши враги нашли сундучок, значит, они получили то, что хотели. Если же не нашли, возможно, всю свою оставшуюся жизнь им приходилось оглядываться и бояться, что кто-то может обвинить их в том, что они совершили нечто нехорошее.
— Они воровали меха и использовали деньги на то, чтобы приобретать землю на востоке. Они образовали компанию, в которую направлялись все средства, а затем поверенный в Англии приобретал землю за пределами колоний. Они собирались создать свое собственное государство.
— Ну вот. — Хоуп откинулась назад, удовлетворенная ответом. — По крайней мере сейчас нам известно, что у них ничего не получилось. Колонии начали враждовать с Великобританией и завоевали независимость. Затем вся земля была поделена на районы, которые мы называем штатами. Каждый штат обладает самоуправлением под защитой Соединенных Штатов Америки.
Арман с интересом посмотрел на нее, и она поняла, что ей снова удалось заинтриговать его.
— Но кто же правитель? Англичанин, француз или испанец?
— Новая Франция, как вы ее называете, сейчас зовется Канадой, в ней правит премьер-министр. А в Америке правят президенты, и все они — американцы.
— Американцы? Они что же — индейцы?
— Нет, — ответила Хоуп, усмехаясь. — Американцы. Люди, родившиеся в Америке или прожившие здесь достаточно долго, чтобы получить гражданство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
