— У нас есть побочное предприятие по выращиванию окуней, но в основном мы занимаемся ламинарией и планктоном.
— Планктоном?
— Наши луга простираются до самой поверхности океана. — Вид у Джеммы был обескураженный, поэтому я добавил: — Ты ешь планктон каждый день. Зеленоватая паста, которую добавляют в еду, — как ты думаешь, из чего она сделана?
— Не из планктона.
Как раз в это мгновение маленькая светящаяся креветка вылетела из струи пузырьков и прижалась к иллюминатору.
— Посмотри… — в восхищении прошептала Джемма. — Это же настоящее сокровище океана…
— Точно, — кивнул я. — Ее подхватило воздушным потоком, и она неплохо прокатилась.
— Ой! — воскликнула Джемма. Мимо вихрем пронеслась стая ярко-голубых рыб. Джемма встала на колени и проводила их взглядом. — Надеюсь, этих рыб вы не едите?
— Нет. Мама держит их для красоты. Говорит, что они как цветы в саду.
— Но ведь это тропические рыбы, — снова усевшись, сказала Джемма. — Как же они могут жить на такой глубине?
— Морская вода везде одинаковая, на любой глубине. Мы просто подогреваем ее, добавляем света и кислорода. Пузырьки воздуха сохраняют тепло. — Я указал на забор, который с этой стороны казался серебристым.
Я обернулся. Джемма пристально смотрела на меня. Я замер.
Девушка покраснела и пробормотала:
— Твоя кожа… Она меня отвлекает. — Потом Джемма указала на плавучую платформу, покачивающуюся чуть поодаль. — А эти клетки для кого?
Я откинулся на спинку сиденья, поняв, что флуоресцентные частички моей кожи засверкали из-за того, что на меня падал голубоватый свет от панели управления. Ладно хоть Джемма сказала, что моя кожа ее отвлекает, а не пугает. Я направил субмарину к платформе, заставленной клетками и корзинами.
— Для лангустов, — ответил я, проплывая мимо сетчатых контейнеров. — Для крабов. Для креве… Что такое? — спросил я, потому что Джемма ахнула и не дала мне договорить.
Она в ужасе указала на дальний край нашего участка.
— Посмотри, какая там медуза! Я не удержался от смеха.
— Это наш дом.
Дом действительно с виду напоминал гигантскую медузу, щупальца которой были погружены в заросли ламинарии, — если конечно, представить себе, что медуза может быть размером с синего кита.
Джемма широко раскрыла глаза.
— Ваш дом? Но он же… мягкий!
— Да. Ваши небоскребы жесткие и прочные, они стоят на земле. А здесь все по-другому. Дома должны иметь пластичность. Вон в тех, которые поменьше, мы держим коз и кур.
— Вы выращиваете животных так же, как рыб?
— Не на продажу. Мы держим их ради молока и яиц.
Сказав об этом, я вспомнил, что мне бы надо потрудиться в курятнике и в сарае, где мы держали коз.
Когда мы приблизились к гигантскому колоколу-дому, выражение лица Джеммы смягчилось.
— Он красивый, — сказала она.
— Мой отец спроектировал все здешние дома, ориентируясь на строение морских беспозвоночных. Чаще всего они похожи на различных медуз. В воде жилища таких форм наиболее приемлемы.
— Твой отец проектировал все дома на Придонной территории?
— Очень многие. — Может быть, она решила, что я хвастаюсь? Я не удержался и объяснил: — Мои родители были участниками первой научной бригады. Эта бригада основала первую подводную ферму. Моя мама — специалист по аквакультуре. Так по-научному называется подводное земледелие.
Я подвел субмарину к дому, изготовленному из гладкого прозрачного пластика. Форму зданию придавали ячеистые стены, заполненные пенистым металлическим сплавом. Мы проплыли мимо большого окна, и я указал на расположенную за ним комнату.
— Видишь? Мы живем почти так же, как вы.
Джемма искоса взглянула на меня и усмехнулась.
— Ну да, конечно. У нас тоже рыбы мимо окон проплывают.
— А в остальном — все то же самое, — ответил я и провел субмарину через стаю окуней-луцианов.
— В остальном ваш дом точно такой же, как квартира в городе, — иронично кивнула Джемма. — Только в нем больше одной комнаты, и эта комната не втиснута в бетонную башню, стены которой расписаны граффити с мрачными слоганами насчет конца света.
— Не все же квартиры так ужасны.
— О да, в некоторых по две комнаты, — съязвила Джемма, но тут же перешла на серьезный тон. — Знаешь, некоторые живут на подземных этажах под движущимися тротуарами и тоннелями метро, а там всегда темно. — Она обвела взглядом зеленые просторы нашей фермы. — Так что обитатели тьмы — это мы.
В ангаре под домом стоял на якоре комбайн для сбора морской капусты. Я прикоснулся к значку на панели управления, и субмарина направилась к большому светящемуся отверстию.
— Это внутренний бассейн, — ответил я на вопросительный взгляд Джеммы. — Воздух в доме нагнетается специальными установками, и вода не можетхлынуть внутрь.
Субмарина вынырнула в большом круглом зале. Океан через пенометаллические стены был едва виден.
— Никак не пойму, — призналась Джемма. — Почему этот бассейн не переполняется?
— Ты когда-нибудь переворачивала ведро вверх дном и опускала его в воду? — Я открыл люк, обернулся и увидел, что Джемма кивнула. — Так вот: наш дом — это ведро, — сказал я, с трудом удерживаясь на покатом борту субмарины. — Находящийся внутри его воздух держит воду на определенном уровне.
— Пока ведро не перевернется, — нервно пробормотала Джемма, встала, высунула голову из люка и огляделась по сторонам.
— Наш дом не перевернется, — заверил я ее. — Якорные цепи удерживают его в равновесии, а они прикреплены к столбам, вбитым в морское дно.
Выше уровня воды по кругу тянулась галерея. Если бы мы прибыли в одной из наших мини-субмарин, я бы вытащил ее из воды с помощью лебедки, но эта подлодка была слишком велика, ее нельзя было держать внутри дома.
— Кстати, — сказал я, спрыгнув на расположенный чуть ниже уровня воды уступ. — Мы не любим, когда нас называют обитателями тьмы.
— Потому что на самом деле вы не живете в темноте?
Джемма на глаз оценила расстояние от корпуса субмарины до выступа, на котором стоял я.
— Нет, не поэтому. Просто ученые так называют бактерии, способные жить без света. А мы — не бактерии. — Я зашагал по уступу вдоль края бассейна. — Просто прыгай, — посоветовал я Джемме, не оглядываясь.
В примыкавшей к бассейну комнате я обвел взглядом ряды мониторов и проверил цифры на табло — показатели давления, состава атмосферы, температуры. Можно сказать, пощупал пульс дома. Я услышал, как Джемма со всплеском спрыгнула с субмарины на уступ. Довольный тем, что с домом все в порядке, я вернулся к Джемме и показал, куда убрать шлем, перчатки и ботинки. Затем подсоединил наши пластиковые упаковки с ликвигеном к шлангам, торчавшим из прорезей в стене, и объяснил:
