«Вы, странные и глупые люди, здесь нет врага. Вам противостоит ваша собственная глупость».
К школе стали подходить любопытные граждане. На местах для гостей начали рассаживаться праздные молодые люди из знатных семейств, желавшие заранее определить будущих звезд среди гладиаторов. Они рассчитывали в последствии сделать безошибочные ставки и вернуть с лихвой деньги, проигранные на скачках. На них были надеты туники ярких расцветок, как требовал последний крик моды. Иногда в разговоре они начинали жестикулировать, потрясая руками с нанизанными на каждый палец золотыми кольцами, в которые были вставлены аметисты, топазы, сапфиры, сардониксы и другие драгоценные камни. Среди этих людей были и шпионы из казначейства, которые были обязаны удостовериться, все ли Коракс сделал правильно и не прикарманил ли он какую-то часть государственных средств.
День, в который проводились экзамены, оказался одним из дней, когда римляне скорбно поминали павших в проигранных сражениях. Все лавки были закрыты. Вести дела в такие дни считалось дурным предзнаменованием, поэтому хозяева лавок и трактиров тоже пришли посмотреть будущих героев арены. Вместе с ними через шеренги стражников просочились и многие проститутки из заведения Матидии, одетые в туники из желтого шелка. Все эти посторонние люди выделялись яркими пятнами на фоне серых стен, окружавших арену и делавших это место похожим на склеп. Контраст так бросался в глаза, что Ауриане невольно пришло на ум сравнение с букетом роз, брошенным в вонючую клоаку.
Шестьдесят пленных хаттов держались вместе, инстинктивно пытаясь сохранить свою национальную однородность и не раствориться в огромной массе чужестранцев. Суния побледнела, словно на нее нашел приступ лихорадки. Коракс начал выкрикивать имена. Пары бойцов стали выходить на арену и фехтовать. Ауриана указывала на их ошибки Сунии, стараясь не выдать своего отчаяния. Суния же делала вид, что внимательно слушает эти поучения, однако ее голова была занята совсем другими мыслями. Она молилась Фрии, чтобы та даровала ей силы не отрыгнуть на песок всю утреннюю порцию отвратительной каши.
Внезапно Ауриана умолкла. Наступил черед хрупкой девушки с Альбиона. Ее противницей была высокая сарматка с непроницаемым выражением лица, отличавшаяся гибкостью и выносливостью не хуже чем у хорошей скаковой лошади. Вдобавок она имела горячий темперамент. Альбионка оборонялась как могла. Она походила на испуганную птичку, бросающуюся вперед с взъерошенными перьями. Сарматка двумя мощными ударами выбила у нее деревянный меч, затем нанесла удар, повергший несчастную на колени. Со скамеек раздался легкий смешок. Презрительно взмахнув рукой, Коракс приказал побежденной девушке покинуть арену.
Ауриана почувствовала, как в ее сердце начинает проникать холодный, смутный страх. Что они теперь сделают с ней? Продадут ее в бордель? Или спустят связанной в яму с хищными зверями? Ауриана невольно сжала руку Сунии ставшую влажной от пота.
— Торгильд — Суния! — выкрикнул Коракс.
Ауриана едва сдержала улыбку. Такой выбор мог показаться абсурдным, но она знала намерения Коракса. Он не старался подбирать равных по силе соперников. Главным для него была демонстрация мастерства, а не победа. Торгильд — опытный боец, он сумеет провести схватку так, чтобы Суния не выглядела беспомощной.
Ауриана услышала, как у нее за спиной приглушенными голосами вели беседу два гладиатора.
— Сегодня вечером мы отомстим этим негодяям из Второго яруса! — говорил нумидиец по имени Масса. — Мы должны сделать все так, чтобы было похоже на самоубийство. Клянусь всеми блохами Цербера, как только с ними будет покончено, ты больше не увидишь крысиного помета в нашей каше. Готов поставить на кон свою месячную порцию вина.
Крысиный помет? Ауриана едва подавила в себе внезапный приступ дурноты. Так сколько же месяцев они ели испорченную пищу?
Суния не смогла перенести услышанное. Эта капля низости и подлости переполнила чашу ее терпения. Изо рта хлынул поток рвоты. Ауриана встала позади, придерживая ее и успокаивая. Про себя она проклинала так некстати затеявших этот разговор гладиаторов.
— О, Немезида! — вскричал Коракс. — Дайте этой корове воды и приведите ее в порядок. Да побыстрее!
Тотчас подбежали два служителя и выплеснули на Сунию по ведру воды, словно та была каким-нибудь грязным пятном на стене. Ауриана и Масса промокли за одно с Сунией, которая вся дрожала. Ее длинная коса прилипла к тунике из грубой шерстяной ткани, вода капала с одежды на землю. В таком состоянии она подняла лежащий рядом с ней деревянный меч и вышла на тренировочную арену. Вслед за ней вышел и Торгильд. В полном расстройстве Суния желала лишь одного — бросить оружие на землю и разрыдаться.
Поколебавшись немного, Суния сделала выпад в сторону Торгильда, что вызвало у многих зрителей веселое удивление. Ауриана, часто заморгав, все же заставила себя наблюдать за этим боем. Суния слишком широко размахивала мечом, оставляя незащищенными большие участки своего тела, и Торгильд при желании мог бы нанести ей не меньше дюжины ударов. Ауриана закрыла глаза. «Фрия, снизойди и наполни ее конечности мудростью и уверенностью!» — про себя молилась она. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что Торгильд неплохо играет свою роль, не слишком усердно атакуя и открываясь незаметно для ударов Сунии. Затем Ауриане стало ясно, что мудрость, о которой она молилась, была дарована Торгильду, который стал серьезнее нападать на Сунию, нанеся ей несколько болезненных ударов плашмя по локтям и голеням, словно хотел разозлить ее. Торгильду был прекрасно известен вспыльчивый характер Сунии, из-за которого она часто впадала в безрассудную, слепую ярость. Расчет Торгильда оправдался.
Гнев оказался лучшим наставником, чем Коракс. Движения Сунии стали быстрыми и уверенными. Она ухватилась за рукоятку меча обеими руками и обрушила на Торгильда целую серию вертикальных ударов. Ауриане эта атака показалась не попыткой ученика продемонстрировать то, чему ее научили в школе, а схваткой обезумевшей женщины со змеей, которую та пытается уничтожить мотыгой.
Суния заставила своего соперника отступить на несколько шагов, затем, опустив голову, опять бросилась в атаку, ударив Торгильда в грудь мечом. Зрители разразились смехом, в котором чувствовалось восхищение упорством женщины. Сценка весьма позабавила их, а до остального им не было дела.
Коракс приказал остановить бой и принялся размышлять, потягивая себя за нижнюю губу. Ауриана наблюдала за выражением его лица. Момент был настолько напряженный, что сердце Аурианы, казалось, перестало биться, а кровь застыла в жилах. «Оставь ее, ты, злодей с лицом младенца!» — мысленно произносила она.
