Я поцеловал Лоис в мокрый висок и прикрыл ее худенькое плечо одеялом. Она – воплощение слабости. И он – воплощение дьявола. Но вот кто же я? Макги в образе карающего ангела – это что-то несусветное. Я надеялся уравновесить бушующую в моей душе жажду отмщения собственной же алчностью или наоборот. В любом случае это упрощало рассуждения.
* * *
Вскоре у Лоис появился волчий аппетит. На нее снизошел долгожданный покой, неся с собой слабую отсутствующую улыбку, постоянную зевоту и вечную сонливость. Однако она одевалась, мы гуляли, и, по мере того как выступающие кости вновь быстро обрастали плотью, наши ночные беседы постепенно сходили на нет.
Я ухаживал за женщиной-растением, мягкой и дружелюбной, живущей в каком-то ином мире, где не надо задавать вопросов, а нужно лишь есть, спать и совершать неторопливые прогулки, воспринимая все это как необходимое лекарство. Рамирес взял причитавшиеся ему деньги и ушел, не оставив советов на будущее, никаких рекомендаций. Лоис позвонила жене брата и объявила, что с ней все в полном порядке. Со мной она теперь делилась воспоминаниями детства. Но дом ей не нравился, она решила от него избавиться. И от машины тоже. Я занялся устройством ее финансовых дел. Она подписала кучу квитанций и мелких чеков для всех, кому задолжала. Ей хотелось сменить обстановку, но каким образом, она не задумывалась. Была не способна на усилие, необходимое для того, чтобы строить какие-то планы. Мы собрали вещи, она мало что хотела взять с собой. Полугрузовая «Мисс Агнесс» с готовностью приняла небольшой багаж. Ключи я отвез Бока, оставив ему и адрес, по которому он сможет связаться с Лоис. Она подписала доверенность, я продал машину и положил деньги на ее счет. Она подписала уведомление почтовой службе о том, что меняет адрес. Напоследок я прошелся по дому. Она уже сидела в машине. Я проверил окна, выключил кондиционер и захлопнул входную дверь.
Когда мы отъезжали, она не оглянулась. Сидела с мечтательной улыбкой на лице, обхватив руками колени.
Некоторые люди, побывав на островах, возвращаются с ракушками-пепельницами, прибитыми к доскам рыбинами или статуэтками фламинго. Тревис Макги возвращается с Лоис Аткинсон. Неодолимая любовь к сувенирам – главная опора индустрии туризма.
– Можешь пожить у меня на катере, пока не подыщешь место по вкусу.
– Спасибо.
– Возможно, тебе захочется вернуться в Нью-Хейвен, чтобы быть поближе к брату.
– Возможно!
– Ты совсем скоро окрепнешь и будешь в состоянии путешествовать.
– Наверное.
– Может, мне сразу найти для тебя отдельный дом?
– Как хочешь.
– А ты-то что хочешь?
Усилие, которого потребовал от нее выбор, вывело Лоис из оцепенения. Она сжала кулачки и закусила губу.
– Думаю, мне нужно остаться с тобой.
– Да, на некоторое время.
– Мне нужно остаться с тобой.
Пациент стал эмоционально зависим от психотерапевта. Она произнесла последнюю фразу бесстрастно, ни секунды не сомневаясь в том, что я, так же как и она, посчитаю ее решение совершенно естественным. Чуть позже привалилась к дверце и уснула. Я разозлился. С какой стати она так уверена, что не попала в руки очередного Джуниора Аллена? Откуда берется это удушающее доверие? Вот вам зрелая женщина, которая не подозревает, что мир населен монстрами, даже столкнувшись с одним впечатляющим экземпляром. Я чувствовал: объяви я, что мы направляемся во владение каннибалов, где продам ее на бифштексы, она все равно продолжала бы улыбаться мне той же джокондовской улыбкой, готовая идти за мной куда угодно. Лично я не столь доверчив.
В каютах «Дутого флэша» ударили в нос затхлая духота и невероятная сырость. Из-за перебоев с электричеством вырубился кондиционер. Уезжая, я оставил его работающим на самой малой мощности, именно для того, чтобы избежать безобразия, которое в итоге и застал. Я включил кондиционер на всю катушку. Да, с дыханием тут придется повременить. И я повез Лоис завтракать. Потом доставил обратно. Она поднялась на борт, следом я втащил ее пожитки. Она огляделась с безмятежным интересом. Я поместил Лоис и ее вещи в отдельной каюте. Она приняла душ и отправилась спать.
За девять дней почтовый ящик просто вспучило. Но в остатке оказалось лишь несколько счетов и два личных письма. Разобравшись с корреспонденцией, я позвонил Чук. Она интересовалась, куда это я запропастился. Я был рад, что Кэтти ничего ей не сказала. Объяснил, что ухаживал за больным другом. Она дала мне телефон Кэтти, который я тут же и набрал. Кэтти говорила со мной очень сдержанно, но призналась, что она одна, разрешила приехать к ней и объяснила, как ее найти. Она жила на другом конце города, на верхнем этаже дешевого двухквартирного дома, который прятался за шеренгой магазинов и забегаловок, тянувшихся вдоль главной улицы.
«Пицца», «Гарантийная замена шин», «Листовое железо Смитти», «Таможенный склад». Ее дом был весь облеплен вывесками и растрепанными обрывками афиш, которые оповещали о давно позабытых распродажах.
Наверху было чертовски душно. Всюду голая штукатурка. Истертые сиденья, солома и старый бамбук. У окна надсадно гудел и покачивался большой вентилятор, перелопачивая горячий воздух.
На ней были узкие шорты и выцветшая открытая майка. Как она объяснила, здесь живут еще одна танцовщица и девушка с местного телевидения. Сдвинув вместе два ломберных столика, Кэтти подгоняла под свою фигуру новые костюмы. Тоже деньги, заметила она, и предложила мне охлажденный чай.
Я сел в плетеное кресло, ощутив горячечное дыхание вентилятора, и рассказал ей про миссис Аткинсон. Правда, не все. Она слушала, не переставая шить. Я откинулся назад, и моя майка прилипла к прутьям спинки. Пока я торчал на острове, наступил август. Кэтти скользила вокруг столиков, подкалывая и пришивая, подгибая и переворачивая, блестевшие от пота красивые стройные ноги и крепкие, как орех, ягодицы танцовщицы так и лезли мне в глаза. То, о чем я умолчал, рассказывая о Лоис, она в два счета могла додумать. Рот ее был полон булавок, под руками переливалась бело-золотая ткань.
– Я ждала, что вы передумаете, – призналась она.
– Нет.
– А почему нет, Трев? – Булавки явно портили дикцию.
– В тех письмах нашлись имена и адреса?
Она выпрямилась:
– Те, в которых нашлись, я положила отдельно. Могу вам их показать.
Она принесла пачку писем. Я читал, она работала. Маленький синий радиоприемник был включен, музыка мешалась с гулом вентилятора. «Радио Гавана». Голос земли мира, свободы и братства. Никаких реклам. Продавать там было уже нечего.
Полевая почта, отзвук давно отгремевшей войны.
"Милая женушка, у меня все в порядке и надеюсь, что у тебя тоже и у девочек. Раздобыл чек, вышлю позже, не пытайся все время откладывать покупай то, что нужно. В этот заход массу времени провожу в воздухе, это тянется уже два месяца но у меня все транспортные полеты это не опасно ничуть так что не волнуйся. Здесь все время дожди даже больше чем дома, такой сезон. У нас новый пилот. Сластену куда-то услали, зовут его Ум Колловелл из Трои Нью-Йорк, старлей и хороший надежный пилот мы с Джорджем с ним ладим так что об этом не беспокойся. Кормят не от пуза, но я питаюсь хорошо и чувствую себя отлично. Расскажешь Кэтти, я рад, что ей нравится ее учитель, поцелуй ее за меня и Кристи тоже, а я целую тебя много раз, как всегда твой любящий муж
Дэйв".
В других письмах встречались другие имена. Невнятные упоминания. Берн из Кервилла, штат Техас, Деган из Калифорнии. Я выписал все названные места. Кэтти сидела, держа в руке паутинку трико, и легко и аккуратно орудовала иглой.
– Я не знала, что миссис Аткинсон такая, – задумчиво проговорила она.
– Лоис не собиралась во все это влезать.
– Да и я тоже. Она очень милая. – Карие глаза мельком взглянули на меня. – Вы поселили ее на своем корабле?
– Да, пока ей не станет лучше.
Кэтти пересекла комнату, сложила костюмы в чемоданчик и защелкнула замок.
– Возможно, она больше моего нуждается в помощи, куда больше меня.
– Ей нужна другая помощь.
– И что вы собираетесь теперь делать?
– Если получится, то попытаюсь выяснить, откуда ваш отец взял те деньги.
– Сколько сейчас времени?
– Чуть больше пяти.
– Мне пора переодеваться и выходить.
– Как вы добираетесь?
– Обычно на автобусе.
– Могу подождать и подвезти вас.
– Не хочу обременять вас, Трев.
Я ждал. Она быстро приняла душ и вышла из ванной в розовой блузе и белой юбке. Блуза тут же стала влажной и начала прилипать к ее телу. Я отвез Кэтти к Тиболту, потом вернулся назад к Бахья-Мар. Моя команда была уже на ногах. Лоис так хорошо выспалась, что даже припухли веки. Но зато, проснувшись, уже успела ознакомиться с моим камбузом, где блестело оборудование из нержавеющей стали, надеть красивое хлопчатобумажное платье, которое лишь чуть-чуть болталось на ней, достать из холодильника два внушительных куска мяса и положить их размораживаться. Теперь, похоже, сложившаяся ситуация беспокоила ее несколько больше. Она стеснялась и чувствовала, что может оказаться для меня обузой.
