На следующее утро этот изверг буквально выволок меня из постели и без объяснений погнал к Аллану. Выглянувший на шум в коридоре (а без боя я не сдалась) Айканаро фыркнул и нырнул обратно в свою комнату, не дожидаясь «ласковых» замечаний заспанной и кое-как одетой тетки.
Едва мы перенеслись к порогу дома Кователя, меня перехватила ухмыляющаяся Ивэйн и потащила в гардероб, где принялась рыться в шкафах, придирчиво осматривая и отбрасывая в сторону множество платьев, в большинстве своем зеленых, коричневых и медово-золотистых. Как жаль, что амулет переноса Алдор у меня заблаговременно отобрал!
— Так, иди сюда! — Распорядилась айна, остановившись, наконец, на чем-то пурпурном и шелковом, довольно строгого покроя. Едва не пинками заставив переодеться, Кементари не успокоилась, усадила меня перед зеркалом, распустила скрученные в неряшливый пучок белые волосы и надолго задумалась. Азартный блеск ее глаз настораживал.
— Закрывай-ка глаза, и сиди смирно! — Расческа царапает нежную кожу головы, холодный металл задевает лоб… Ножницы?! Ой-ей…
— Превосходно! — Я нерешительно глянула на свое отражение. И ошалело покрутила головой, — лицо в зеркале было и знакомым и чужим одновременно. Ивэйн, не размениваясь на мелочи, выстригла мне негустую челку. Я чувствовала себя как-то странно.
— Э-э, а может…
— Не может. Я ведь не берусь советовать тебе, как лучше гранить камни?
— Только не косы! — Взвизгнула я, припомнив надменное лицо Вэридэ в обрамлении венца из собственных серебристых волос. Меньше всего мне хотелось бы походить на Королеву, особенно отправляясь на праздник с Алдором. Ивэйн удивленно моргнула, но безобразие расплела.
Уложив волосы, айна достала лакированную шкатулку и вытащила из нее ожерелье, серьги и тиару: в воздушных платиновых извивах искрами живого огня горели камни-кабошоны всех оттенков красного: от темно-вишневого до алого.
— Драконье пламя… — Прошептала я, благоговейно касаясь застывших огненных брызг. В драгоценностях чувствовалась рука мастера, да только кого? Аллан? Нет, совсем иной стиль. Кто-то из его майяров? Драконье… Неужели — Алдор?!
Когда мы (Ивэйн в оливково-золотом, с хризолитами в волосах, я — сверкая всеми камнями бесценного убора) появились в гостиной, Кователь восхищенно прищелкнул языком, смахивая несуществующие пылинки с туники, полируя и без того сияющий пояс, и силясь обуздать рыжие вихры.
— Аллан, дружище, нам белой завистью будет завидовать, по крайней мере, половина Амана. — Заметил Алдор. М-да, вторая половина — женская, чувствую, будет завидовать мне. И ведь почти будничный наряд — черные штаны и белоснежная рубашка (ради праздника, правда, шелковая, а не полотняная) с чуть оживленным тончайшей вышивкой воротником, да пурпурный плащ… Я только теперь поняла, чем объяснялся цвет моего платья — тон в тон. Застежкой плаща служили два серебряных дракончика, загадочно поблескивающие темно-янтарными глазами и сжимающие в пастях цепочку, точно такой же дракон сверкал на поясе в виде пряжки. Мой подарок, вдохновил на который достопамятный разговор о лучшем творении Ступающего-во-Тьме.
— Выше голову, моя леди. — Вслед за Алланом и Кементари мы шагнули прямо на главную площадь Валмара, активировав выданный Кователем амулет — близнец моего собственного. — Сегодня этот городишко — наш, уж это я тебе могу пообещать.
— Украшения на мне — твоих рук дело?
— В основном — да. Правда, по некоторым вопросам пришлось советоваться с нашим общим другом, который долго бубнил, что рубины в платиновой оправе — извращение. Спасибо, хоть не Искажение…
— Все равно — прекрасная работа.
— Как и твои серебряные драконы.
— Интересно, в чем сегодня будут Король и Королева? — Внезапно заинтересовалась я, оглядывая заполненную народом площадь.
Среди золотокудрых ваниаров и среброволосых телери, предпочитающих светлые тона, мы с Алдором смотрелись двумя языками Пламени Глубин. Дивные Эльфы, мореходы из Альквалондэ и майяры Валмара с почтительной робостью уступали дорогу Аратару и его спутнице, в спину со всех сторон летели боязливо-удивленно-восхищенные шепотки.
Мои тирионские сородичи вели себя куда живее и естественнее: в Граде Нолдоров к Алдору давно привыкли и считали айнура за своего. Вокруг нас мигом собралась разнопестрая толпа, и в обращенных на меня глазах соплеменников я читала нечто новое и приятно греющее душу.
— Скорее всего, в чем-нибудь белом, блестящем и звенящем, как засыпанная снегом новогодняя елка. — Чуть погодя, откликнулся Алдор.
— Какую елку?
— День, вернее, ночь наступления нового года — праздник. Человеческий праздник. И отмечать его в Среднеземье принято зимой, наряжая при этом специально срубленную и установленную дома ель. Чем наряжают? Да всем, что под руку попадется. Чем обильнее украшения — тем больше удачи в наступающем году перепадет дому.
— Хм-м… срубленную ел? Ивэйн этот обычай не одобрила бы.
— Можно и не срубать. Только приплясывать на морозе вокруг дерева не слишком уютно…
Мне вдруг представилась занятная картинка: юноша и девушка, смеясь, в каком-то подобии хоровода утаптывают снег вокруг одиноко стоящего на поляне деревца. На мохнатых ветвях развешаны колдовские огни, бросающие разноцветные отблески на странно знакомые лица… Разве этот, рыжий и коренастый, в беспечно расстегнутой кожаной куртке, не Аллан? А девушка, стряхивающая налипшие снежинки с косы — не Ивэйн?
Человеческий праздник… и двое Аратаров, во времена юности которых Арды, а, значит, и полянки с диковинным деревом, не было и в помине, если верить легендам о Сотворении.
— Рад видеть тебя, дочь моя, — церемонно поздоровался отец, развеивая наваждение, и я заметила, как они с Алдором понимающе переглянулись. А то и обменялись парой мысленных замечаний. Заговорщики… — И вас, Владыка. — Цепляющаяся за руку мужа Индис таращилась на нас, будто не узнавая собственную падчерицу.
— Благодарю, aran. Я взял на себя смелость пригласить леди Фэйниель на праздник, и она великодушно согласилась.
— Разумеется, согласилась, Высокий, после таких воистину неотразимых доводов. — Преувеличенно-ласково заметила я, украдкой показывая коварному айнуру некий не совсем приличный жест, подсмотренный у нетрезвого Кователя.
— Не будь занудой. Сколько можно отказывать себе даже в самых простых радостях? — В глазах правителя Тириона плясали смешинки.
— Признавайся, это он придумал или ты попросил? — Я невольно скопировала пронизывающий взор Ступающего-во-Тьме. Король нолдоров смутился и не нашелся с ответом.
Праздник шел своим чередом — угощение, песни, болтовня. Мелькали знакомые лица: Аллан что-то втолковывал восторженно слушавшей нолдорской ребятне, Айвендил, увлеченно размахивая руками, вещал моему отцу о новом виде цветущего кустарника, созданном им специально для украшения Тириона. Неподалеку мой племянник Финдарато размеренно беседовал с Румилом. Я прислушалась — говорили они об атани, людях.
— Еще один любитель непознанного, как и ты. — Шепнул Алдор. — Меня он изводил расспросами о людях довольно долго. Скоро, думаю, примется за обитателей Ильмарина, если духу хватит.
— Хватит, не сомневайся… — Фыркнула я, вспоминая, с какой настойчивостью старший сын Арафинвэ обычно докапывался до истины. — И к Королю пойдет, не заробев, и самого Илуватара не постеснялся бы спросить. А почему он вдруг озаботился живущим в Среднеземье народом?
Айнур пожал плечами, явно расценивая интерес Инглора к людям как простое любопытство. Добро бы только Финдарато выпытывал у него подробности жизни на восточном материке, — похожие вопросы занимали и подростков, и старейших, того же Румила. Про хвостом ходившего за Отступником Айканаро и говорить нечего.
Начинало темнеть. Я вдруг поняла, что с нетерпением жду, когда же Король с супругой откроют бал. И чхать я хотела на ваниарских бездельников и злоязычных майяров! Среди прелестниц-майя, кстати, многие не отказались бы занять мое место. Откровенно заглядывавшаяся на Алдора Ариен рассеянно наступила острым каблучком на бирюзовый шлейф Артанис. М-да… сочувствую. Майе.
Наконец, менестрели торжественным хором возвестили о прибытии Властителей Арды. Распрямляясь после поклона, я с каким-то злорадством подумала, что Алдор, безусловно, метко обозвал наряды Владык «новогодней елкой». Белая туника и синий плащ Короля колом стояли от вышивки и драгоценных камней, на груди Повелителя Ветров покоилось великолепное ожерелье, на золотистых волосах посверкивала сапфировая корона. Королева не уступала супругу: белоснежные одежды переливались бриллиантовыми узорами.
Переглянувшись с Королем, Вэридэ направилась к нам. Казалось, она плыла над брусчаткой, едва касаясь грубого камня паутинно-тонким подолом…
