Есть дверь на лестничную клетку, но рядом с ней стоит сканер идентификационных данных. Сомневаюсь, что у меня есть к нему доступ, а мой студенческий билет находится в моем бумажнике, который, во всяком случае, лежит в рюкзаке, который Ашер все еще держит в руках.
Единственный выход — лифт, который уже на третьем этаже.
Если я хочу попасть внутрь, мне придется ждать, пока он спустится обратно в подвал. К тому же, вспышка в лифте раньше была, вероятно, какой-то сумасшедшей мерой безопасности, вроде биометрического сканера или чего-то в этом роде. Я не могу знать наверняка, но рисковать не собираюсь.
А значит, я в ловушке.
Судя по выражению лица Ашера, он это знает. Возможно, именно поэтому он и привел меня сюда в первую очередь. Как он вообще узнал о существовании этого места, я не знаю, но это загадка для другого раза, хотя она убивает меня. Если я вообще доживу до следующих нескольких минут. Теперь, когда я думаю об этом, это идеальное место, чтобы убить меня — тайное, изолированное и полное химикатов.
Закончив осмотр, я ничего не говорю, ожидая, пока Ашер заговорит.
— Ты не такая, как я думал.
Мои глаза смотрят на него со смущенным интересом.
— А какой ты меня представлял?
— Я думал, ты подкидыш. Шпион одной из семей. Может быть, даже корпоративный шпион, медовый горшок для кражи секретов. По крайней мере, кто-то, у кого есть свои планы. Но ты ведь не такая, правда?
Мои глаза расширились. Он думал, что я шпионка? Для одной из пяти семей? Идея настолько нелепа, что мне приходится смеяться.
— Ты думал, что я шпионка?
Я даже не собираюсь касаться комментария про горшочек с медом.
… Потому что, серьезно? Я? Горшочек с медом?
Если бы я была горшком с медом, он бы не бросил меня до оргазма…
Не думать об этом.
Не думать об этом.
Я не должна об этом думать.
Его голос прорывается сквозь мою мысленную мантру.
— И что я должен был думать? — Его глаза застывают от гнева. — Ты вызвала полицию в разгар важного… — Он останавливает себя. — Ты вызвала копов по международному телефону, оплаченному наличными более двух лет назад в отдаленном городе Мозамбика.
Когда он так говорит, я действительно звучу довольно круто.
Но он еще не закончил.
— Сим-карта оказалась в туалете. Моим техникам потребовалось время, чтобы восстановить ее. Они даже не думали, что смогут это сделать, но когда им это удалось, на ней ничего не было. Даже ни одного контакта.
Это потому, что в то время я никого не знала. У меня нет семьи, а переезжая из приемной семьи в приемную, трудно завести друзей. Даже сейчас у меня есть номер телефона только Эйми и моего босса. Ни у кого из тех, с кем я познакомилась за время работы волонтером, тоже нет денег на телефон. Это роскошь, о которой большинство людей в Америке даже не подозревают.
— Телефон был сильно поврежден водой, и большая часть его серийного номера была выцарапана.
Я поморщилась. Он не был выцарапан специально. Я просто ужасно забочусь о своей электронике. К тому же телефон был десятидолларовым телефоном-раскладушкой, который мне не очень-то и нужен. Это была просто мера предосторожности на случай непредвиденных обстоятельств во время пребывания за границей. Я даже не подумала о том, чтобы сохранить его в целости и сохранности из-за моей небрежности и склонности к порче электроники.
Он продолжает:
— И на всех записях с камер, которые у нас есть, твоя голова либо опущена, либо находится за спиной у твоей подруги. Эйми. Я знал, как ты выглядишь, но нам нужна была настоящая фотография, чтобы распространить ее. Набросок художника был недостаточно хорош.
Я даже не замечаю, что он знает имя Эйми. Я слишком сосредоточена на том, как мне повезло, что я избежала камер. Я не избегала их намеренно. На самом деле, до этого момента я даже не думала о камерах.
Эйми просто очень высокая, особенно на каблуках. Меня не шокирует, что ее рост защитил меня от камер. Что касается взгляда вниз, то я избегала смотреть вверх из-за танцовщиц, висящих над нами в клетках.
— Это вина твоих танцовщиц! — кричу я. — Вини их!
Он хмурится.
— О чем ты говоришь?
— Я не была уверена, что на них есть нижнее белье! Поэтому я не смотрела вверх!
Ашер грубо потирает лоб и в отчаянии смотрит в потолок. Это универсальный взгляд "что я собираюсь делать с тобой". Честно говоря, я часто задаю себе тот же вопрос.
Он издает нечто среднее между вздохом и ворчанием.
— Когда мы просмотрели видеозапись, оказалось, что ты была единственной, кто находился рядом с туалетом в тот момент, когда вызвали полицию. Это было легко. Опознать тебя было сложнее всего. Твоего лица не было на камере, и выглядело это так, будто ты была одна. Ты совсем не танцевала с Эйми, и хотя вы были рядом, не похоже, что вы пришли вместе.
Я помню. Я потерялась в своих мыслях, представляя себе «Бродягу» как стриптиз-клуб. Потом я сосредоточилась на Ашере, когда мои глаза заметили, как он направляется в VIP-зону. После этого Эйми танцевала с каким-то парнем, а я танцевала с незнакомцами.
— Твой звонок в службу 9-1-1 был безрезультатным. Ты так и не представилась. Твой телефон был недоступен. Потребовалась целая вечность, чтобы отследить его, и когда мы, наконец, это сделали, то выяснили, что он был куплен за наличные. — Его пробирает сухой смех. — Я думал, за мной кто-то охотится. Ты была чертовым призраком. На прошлой неделе к нам в руки попала видеозапись, сделанная человеком, который снял мою встречу с копами.
В моей голове промелькнули воспоминания о людях из толпы, окружившей двух полицейских и Ашера. Я видела людей с камерами, но не подумала спрятать свое лицо. Я такая чертовски глупая.
— Твоего лица там не было. Съемка велась сзади, но твои руки лежали на спине твоей подруги и того парня, с которым она была. Я знал, что это ты. Я узнал платье. После этого стало легче. Мы вытащили информацию о парне из его счета в баре. Он оказался просто никому не нужным адвокатом, с которым вы там познакомились. Мы допросили его, но он ничего не знал.
Я в шоке. Они допрашивали его? Чувство вины заполняет мой желудок, и я надеюсь, что он не пострадал из-за меня. Подождите… Я помню, как он обменивался номерами с Эйми. Хм. Он не сдал нас. Я ему безумно благодарна, но я даже не помню его имени.
— А вот твою соседку по комнате найти было еще проще. Она выложила десятки фотографий с той ночи в Инстаграм. — Он смеется. — Она даже поставила на них геометку «Бродяги». Представь мое удивление, когда я увидел на одной из них твое лицо.
Наш резидент-советник сфотографировал нас с Эйми перед тем, как мы отправились в клуб, и Эйми тут же выложила фотографию в Инстаграм — #Бродяга #Эксклюзив #СоседкиНавсегда.
Он сардонически смеется.
— Все, что нам нужно было сделать, это посмотреть на Инстаграм «Бродяги». Мы бы вычислили тебя за несколько минут. Вместо этого потребовался месяц. Я потратил чертов месяц и почти миллион долларов, чтобы найти кого-то, кто даже не представляет чертовой угрозы.
Погодите. Миллион долларов?! Я даже не могу представить себе такую сумму.
— Знаешь, я даже не был уверен, представляешь ли ты угрозу, когда пришел сюда. Твоя биография оказалась чистой. Не просто чистой, а пустой. То есть на тебя ничего нет за последний месяц.
Это потому, что мой последний приемный отец, Стив, тот самый, что подарил мне рубашку, которую я сейчас ношу, — сумасшедший урод. У него была нездоровая одержимость мной. Может, и сейчас. Он начал действовать, пробираясь по ночам в мою комнату и пялясь на меня.
Однажды я проснулась, чтобы сходить в туалет, а он был там, поглаживая себя у изножья моей кровати. Я закрыла глаза и притворилась спящей, решив, что спать безопаснее, чем бодрствовать. Я почувствовала облегчение, когда он не прикоснулся ко мне той ночью, но я всегда буду задаваться вопросом, может, он делал это в прошлом, а я просто не проснулась от этого.
