Удалов не знал, что скоро ему придется убедиться в ее существовании.
Его снова нагонял шум. По дороге трясся старенький ЗИЛ неопределенно-ржавого цвета, укутанный рваными сетями. В его надсадное тарахтенье вплелся другой, рокочущий звук. Из-за верхушек деревьев выплыло хищное тело противотанкового вертолета. Выбравшись на ровный участок дороги, "ЗИЛок" поддал, и громыхая запетлял по старому асфальту. Вертолет, как увидевший добычу хищник, приник к кронам деревьев, и под его тупым носом замерцали быстрые вспышки. На секунду шум от винтов перекрыл короткий яростный лай автоматической пушки. Справа от грузовика асфальт взлетел огромными комьями. Грузовик вильнул, громыхая ржавым железом, из-под сети, опутавшей кузов, отозвались разномастным тявканьем автоматы.
"ЗИЛок" наддал еще, и пролетая мимо Удалова, как-то нелепо подскочил в воздух. Очередь, вспахавшая асфальт у его ног, отшвырнула Корнелия в кювет, откуда он с изумлением наблюдал за тем, как грузовик тяжело оторвался от дороги, и вертолет вслед за ним стал круто набирать высоту. Снаряды его пушки рвали еще вертевшиеся в воздухе лысые покрышки, щепили истертый кузов, но было поздно. Разбитые колеса и угол кузова врезались в сверкающий круг винта, и вертолет с мерзостным металлическим визгом рухнул в лес, застряв в развилке гигантской старой березы.
Грузовик, перекосившись на сторону, уходил обратно, на Выселки, задевая верхушки деревьев. От него отрывались и падали вниз какие-то щепки и лохмотья, шуршащие в листве.
-45
К городу Удалов подходил с опаской. С выходного вологодского костюма из параллельно-перпендикулярного мира едва удалось стряхнуть глину и песок, въевшиеся в корявую ткань, пока он выбирался из кювета. К вертолету ему что-то подсказало не подходить. Уж больно он напоминал документальные фильмы о западной военной угрозе. Но Великий Гусляр встретил его асфальтовыми тротуарами.Кроме этого, да еще люков городской канализации на шоссе, перешедшем в улицу, ничего не отличало города параллельных, перпендикулярных и черт еще знает каких миров. Торговый переулок был Торговым, и его пересечение так же отмечал огромный щит. Только он был не деревянным, а алюминиевым, и девица на нем была без всякого костюма. Она лежала на боку, потягивая через соломинку из бокала что-то пенистоаппетитное. Подпись на щите гласила: "Пейте тонизирующие напитки фабрики Слабенко и Пупыкина" Щиток поскромнее на четырех языках возвещал: "Комендантский час с 22.00 до 5.00".
Вместо продовольственного рынка неоновой рекламой сиял супермаркет. Правда, витрины были забраны фанерой на обоих этажах, а трава вокруг в последних лучах солнца переливалась мириадами стеклянных осколков. Название Удалов так и не смог прочесть, так как половина букв была разбита. Но оставшаяся половина сверкала только ярче.
Под перекрестными лучами заката и неона сливались с тенью какие-то темные личности. Одна из личностей подошла к Удалову и зашептала на ухо:
- Эй, мэн, тебе чего? Могу "Панасоник" с "Шарпом", могу консервы, могу девочку на твой вкус. Чем рассчитываться будешь: валюта, спирт, патроны, героин, крэк, травка?
Личность дышала на ухо снизу вверх, да и ше
-46пот, несмотря на развязность, принадлежал мальцу-пэтэушнику.
- Ты что, малый, какие патроны, какая травка? Тебе отец такую валюту по мягким местам распишет, что спиртом оттирать придется. - Удалов даже не понял, что от него требуют.
- Слушай, мэн, товару нет - вали отсюда, а то...
Но тут диалог прервал шум мотора. Шпана брызнула во все стороны. Удалов почему-то тоже забежал за остатки забора. По дороге пронесся один из давешних грузовиков, его фары выхватывали из сумерек то фанерные витрины, то дерево, то стены домов. Только теперь Корнелий заметил, что люк над кабиной водителя не слева, а справа.
Корнелий шел вперед, уже ни на что не отвлекаясь. Ближе к центру все больше было вывесок, а кое-где витрины были еще стеклянными. Впереди, на площади, сияли огни и звучала музыка: то это был военный оркестр, то какой-то рок-ритм. Сзади, за поворотом, опять заревел грузовик, и Удалов, оглядевшись, внезапно остановился на вывеске "Кооперативная поликлиника и частная аптека Савич & К". Не раздумывая, он дернул за ручку двери и ворвался в аптеку одновременно с звонком колокольчика. На звонок из глубины аптеки послышался торопливый топоток, а сквозь жалюзи на двери лучи фар грузовика прошлись полосками по грязному пиджаку Удалова.
Савич, в жилетке и нарукавниках, с удивлением и подобострастием смотрел в лицо Удалову:
- Здравствуйте, здравствуйте, Корнелий Иванович, рад видеть, рад. А то уже слухи странные пошли. Как же, к нам на чаек - чашка была у него в руке, и ложечка дребезжала о край. Он обернулся и закричал: Вандочка, Вандочка, к нам сам Удалов! - и снова, Корнелию:
-47
- Проходите, проходите... А как же Ксения? Вы ведь обещали вместе... э... почтить своим присутствием?
Удалов облегченно вздохнул. В этом мире, несмотря на все его странности, он кажется, оставался собой, и женой его была Ксюша. Сейчас он попьет чаю, посидит в хорошей компании, и пойдет домой. После перпендикулярного кошмара предыдущего мира и странных событий на дороге ему отчаянно хотелось спокойного, домашнего уюта.
Горячий чай и какая-то бессмысленная болтовня только усыпляла Корнелия. Разговор шел о выборах, о несознательных элементах, не дающих достигнуть стабилизации, о стабилизирующих силах и патриотах родного Гусляра. Вандочка, заметно располневшая, но все равно, как и в предыдущем мире, почему-то постаревшая на десяток лет, разливала чай, ухоженный, но какой-то надтреснутый Савич благодушно улыбался. Все это было так непохоже на остальные миры.
Колокольчик за спиной Удалова прозвенел, словно рассыпаясь в благодарностях, как и его хозяин. И так же, как, наверное, вздохнул облегченно хозяин, закрывая дверь за гостем, вздохнул и колокольчик, успокаиваясь на всю ночь.
Осталось пересечь площадь и свернуть к себе, на Пушкинскую. Сейчас на площади тихо играл духовой оркестр. Прохаживались парочки, но никто не танцевал. Площадь оказалась единственным местом, где все витрины и световая реклама были целыми. В ее отблесках Корнелий с трудом различал нелепо намазанных и кричаще одетых девчонок, гуляющих с солдатами в незнакомой форме и сытенькими массивными парнями в темных рубашках с вышитым белым колоколом. В одном из них Удалов узнал Кольку Передонова, отъявленного хули
-48гана из речного техникума, сына того Передонова, которого в нормальном Гусляре чуть не выставили из города за систематическое загрязнение улиц. Передонов-младший на секунду вперил в Корнелия остренькие глазки, налитые какой-то профессиональной недоверчивостью, но тут его внимание отвлекли две девчушки в мини-юбках и ажурных чулках, виснущие у него на руках. Правая была в ярко-фиолетовом гриме и с прической "под панка", а рыжие волосы левой просто торчали во все стороны, сверкая блестками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
