С собой он взял только одного помощника, гостя из Риги, с хорошими рекомендациями.
Вообще-то Юрий Петрович всего лишь два месяца был Юрием Петровичем Семечкиным, настоящих же его имени и фамилии не знал никто.
Пока напарник отбирал наиболее ценные вещи, шубу, аппаратуру, Семечкин специальным миниатюрным металлоискателем нащупывал тайник. Минут через двадцать ему повезло: внизу у пианино запикало. Вдвоем с напарником положили пианино на пол, одна из ножек поддалась. Когда ее отвернули, там оказались и колье, и сережки, а еще десять золотых червонцев и немного золотого лома. На всякий случай свернули и остальные ножки.
Ничего.
Стали упаковываться. Юрий Петрович решил еще раз посмотреть спальню, и когда он собирался уже выходить оттуда, грохнул выстрел.
Хоть и удалось уйти незаметно, на душе у Юрия Петровича было гадко. При всех своих противоречиях с законом мокрые дела он не любил. А эти молодые и злые, постоянно таскающие с собой оружие, были ему неприятны. Он уже его раз пожалел, что ошибся в партнере.
Отправив «стрелка» с вещами в Ригу, он поехал отдохнуть до вечера в бани у Балтийского вокзала.
В тишине, в отдельном номере, в одиночестве, мысли улеглись в разумный порядок. Он понимал, что по убийству товарищи в погонах будут работать плотно, но по опыту своих многочисленных встреч с органами предположил, что пара суток, на край, сутки – это уж точно – спокойной жизни у него есть.
Бриллианты и золото остались у него. Сегодня в ночь он выедет в Москву. Там есть серьезные люди, помогут. Проанализировав все таким образом, он немного успокоился.
Выйдя из бани посвежевшим и помолодевшим, он выкинул в Обводной канал паспорт на имя Семечкина Юрия Петровича и, вынув из нагрудного кармана пиджака новый, стал Кодаром Эдуардом Антоновичем.
Эдуард Антонович наслаждался вечерней прогулкой по Ленинграду. В бумажнике у него лежал билет на Москву, а в автоматической камере хранения – драгоценности. Настроение было хорошее. И он решил по традиции перед отъездом отужинать в своем любимом ресторане «Метрополь». Его там знали и любили. Швейцар встретил, как родного. Усадили в тихом месте и, зная, что женщины его интересуют мало, посадили рядом просто собеседницу, покушать.
Но чем дольше Семечкин-Кодар сидел в ресторане, тем больше и больше у него нарастало беспокойство. Он стал внимательнее поглядывать через огромное зеркало на веселую публику, пропуская мимо ушей глупую болтовню смазливой девочки.
Что-то было не так.
Может, вдруг присмиревший швейцар или чрезмерно засуетившиеся официанты. Точно определить он не мог, но понял, что уйти надо как можно незаметнее. Береженого бог бережет.
Пригласил девочку потанцевать и у прохода на кухню неожиданно оставил ее. Быстро прошел через «раздатку», свернул по коридору вниз и, поплутав немного, оказался на улице. Пересек темный двор и шмыгнул в арку, ведущую на освещенную и шумную улицу. Все было тихо.
«Значит, показалось, значит, правильно я вычислил, что сутки у меня есть», – только и успел он подумать, взглянув на снующих мимо людей, как к нему с двух сторон поднырнули два человека и в одну секунду втолкнули его в подлетевшую черную «Волгу».
Пугая водителей сиреной, часто вылетая на встречную полосу, она помчалась к Литейному проспекту.
А смазливая девица еще долго сидела за столом, беспокоясь:
«Когда же придет расплачиваться этот суетливый дедушка?»
Цена договора
Рано утром в реанимационное отделение Центральной клинической больницы Ленинграда, что на Васильевском острове, машиной скорой помощи был доставлен мужчина лет сорока с проникающим ножевым ранением в области сердца.
При нем оказалось удостоверение на имя Реутова Вадима Петровича, капитана милиции, сотрудника уголовного розыска.
Жив он остался по очень простой причине: удар, очевидно, был так силен, что лезвие ножа обломилось о ребро и застряло в мышечной ткани 224 сердца.
Его стали срочно готовить к операции. И тут же отправили телефонограмму в Василеостровское управление внутренних дел – пусть приезжают и разбираются, что произошло с их сотрудником.
Вот, этим происшествием и начала закругляться та чудовищная история, от соприкосновения с которой оказался на операционном столе человек, хотевший всего-навсего выполнить свой служебный долг.
Его попытались убить.
А он выжил.
И тут же ушел из уголовного розыска, покинул свой родной город на Неве и осел тихим, незаметным жителем в небольшом поселке под Псковом.
Поступил механиком на местную мельницу.
За ним понаблюдали несколько лет и наконец оставили в покое.
А он запил.
Вначале пил от радости, а закончил свой запой в петле.
Похоже, когда он освободился от многолетнего страха за свою жизнь, к нему вновь вернулись кошмары – отзвуки страшного и кровавого дела, про которое он старался забыть.
А может, и не сам он залез в петлю?
Может, и так.
Никого это не интересовало.
Его кое-как похоронили чужие люди.
Долго решали, что поставить на могилу над свежим холмиком, крест или звезду.
Никто в поселке ничего о нем не знал.
А пока решали, все прилично выпили, благо, повод был.
А потом и вовсе позабыли о покойном.
Остался лишь холмик и наискось воткнутая палка.
Вот и все.
В большом сером доме на Литейном кто-то достал темно-синюю папку с грифом «Секретно» и многозначным номером, вложил туда сообщение из маленького поселка под Псковом о смерти рядового механика, на минуту задержал взгляд на фотографии шесть на двенадцать, где застыл с серьезным лицом молодой лейтенант милиции. Затем закрыл папку, завязал бордовые тесемки и поставил наискось в правом углу штамп «Закрыто».
Все.
Папку увезли в архив и все, кажется, забыли об этом деле.
Может, и забыли.
Если такое можно забыть.
Но началась эта история вовсе не в бывшей северной столице бывшей Российской империи, пасмурной и дождливой, а в небольшом и жарком африканском государстве, бывшей голландской колонии.
Там случился очередной государственный переворот: вождь одного из десяти племен, составляющих это государство, пригласил главу этой карликовой империи вместе со всеми его министрами на очередной праздник и во время праздничной трапезы расстрелял гостей.
После этого все племя продолжало праздновать: бывшего главу государства и его министров сварили в большом котле и съели, чтобы сила и хитрость предшественников перешла к преемникам.
Поутру, не без удовольствия вспоминая обильный ужин, вождь объявил по радио своим соотечественникам о создании нового государства с новым правителем, то есть им самим, во главе.
Тут же послано было в эфир радиообращение ко всем государствам и правительствам о неукоснительном соблюдении новым государством всех принципов межгосударственных отношений и заодно – приглашение к взаимовыгодному сотрудничеству.(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
