– Я так рада, что Баззи дала твой номер. Хорошо, что можно поговорить с тем, кто ее тоже любил. – Она качает головой. – Нет, какого черта. Любит. Настоящее время.
Эшлинг промокает последние слезы. Где-то в глубине души возникает чувство облегчения – что с Делией до самого конца был кто-то рядом, лучшая подруга, которой не все равно. А еще, совсем глубоко, другое чувство – зависть, хоть и не хочу себе в таком признаваться. Понимаю, это отвратительно. Впрочем, сейчас мне не до того, я здесь с определенной целью: нужно выяснить, что знает Эшлинг. И потому необходимо сказать ей всю правду.
Но как можно говорить о подобных вещах? И я выпаливаю:
– Как ты думаешь, может… Делия на самом деле себя не… не убила?
Эшлинг распахивает свои голубые глазищи. Сейчас она похожа на куклу.
– Хочешь сказать, ее душа все еще здесь? – тихо говорит она с легким южным акцентом. Кивает и улыбается. – Я тоже чувствую.
– Нет. – Невольно вздрагиваю. – Я не об этом. Может… это сделал кто-то другой. Ее убили. Случившееся не было самоубийством.
Ну вот, слова вылетели наружу. И назад их не вернешь. Собираюсь с силами.
Краем глаза вижу, как молча подается вперед Криста, ни хрена себе написано у нее на лице. Эшлинг стискивает зубы.
– Извини, – бормочу я. – Не хотела говорить об этом вот так, но не знаю, как еще можно.
– Откуда такие мысли? – В голосе Эшлинг звучит отвращение.
И тогда я рассказываю новой знакомой все: о поминках у водохранилища, знакомстве с Джереми и сгоревшем сарайчике, о сообщении в голосовой почте, которое оставила Делия, ну и о том, что осталось в записи, о моем визите к Тигу и о том, что она нуждалась в защите. Я рассказываю ей все, вплоть до настоящего момента, когда мы втроем сидим в кафе. Эшлинг качает головой, а Криста таращится на нас, будто смотрит лучшую серию своего любимого телесериала.
– Нет, Делия не была жертвой, – тихо говорит Эшлинг. – Она жила по своим правилам и умерла так же. – В глазах у нее опять стоят слезы, но за ними еще что-то. Похоже, она сердится. – И кто дал тебе право говорить такое!
Мне и в голову не приходило, что кто-то хочет думать, будто лучшая подруга окончила жизнь самоубийством, и это предпочтительнее другого варианта. Но раз она так очевидно была привязана к Делии, то останавливаться мне нельзя. Я должна идти вперед.
– Понимаю, даже представить себе, что кто-то мог… это похоже на бред… – Стараюсь говорить спокойно и подбираю слова, чтобы она меня выслушала. Мне знаком этот взгляд, я видела такой же у мамы – звериный. И надо быть предельно осторожной, чтобы тебя не укусили. – Ты видела Делию или хотя бы звонила ей в день смерти? Может, она упоминала о ком-нибудь, кто был…
– Я говорила с ней, очень коротко. Ничего особенного она мне не сказала. Отходила от каких-то колес, которые употребила накануне. Подняла трубку, сказала, что чувствует себя хреново и собирается отоспаться. Вот, собственно, и все.
– Ладно, – говорю я. – Но ведь Джереми сказал…
Эшлинг фыркает и продолжает:
– Ты что, действительно всерьез относишься к тому, что говорит этот дебил? – качает головой. – Да разве он был пара Делии? Понятия не имел о том, что происходит. – Она стискивает зубы и снова качает головой. – Этот идиот даже не понимал, что подружка ему изменяет. А ты ему веришь? Ну-ну, дело твое. Только это не имеет ни малейшего отношения ни ко мне, ни к моей лучшей подруге, ни к тому, что случилось. Делия была несчастна. Она употребляла наркотики. Дома у нее стало совсем хреново. Будь ты ее подругой, ты бы все это знала, а не задавала идиотские вопросы. А случилось с ней то, что она сделала свой выбор. И это только ее выбор.
Эшлинг встает из-за стола. Вид у нее такой, будто опять вот-вот разрыдается, но она щурит глаза и стискивает зубы.
И потом, прежде чем я успеваю открыть рот, поворачивается и идет к выходу.
– Подожди! – окликаю я. Все тело покалывает иголочками. Встаю и иду за ней. – Ты сказала, Делия изменяла Джереми.
Эшлинг удивленно моргает.
– Ну и что?
– С кем она ему изменяла?
Эшлинг поднимает бровь и чуть заметно улыбается.
– Это ее личное дело, – говорит она, пожимает плечами, толкает дверь и уходит.
А я остаюсь, и в голове у меня водоворот мыслей; они складываются в картинки, потом картинки распадаются, образуя все новые и новые.
Криста подходит и трогает меня за плечо.
– Ты действительно думаешь, что ее убили? – очень тихо спрашивает она.
Я не поворачиваю головы. Почти не замечаю ее присутствия. Я думаю о Джереми, как он стоит один в темноте, такой большой и сильный, а лицо у него как у бойскаута. Думаю о том, что Делия его обманывала, а он, если верить Эшлинг, об этом не подозревал. Ну а что, если Эшлинг ошибается? Что, если он все-таки узнал правду?
Глава 16
Волосы у Райана влажные после душа, а кожа все еще хранит едва уловимый запах хлорки. Чувствую это, сидя на кровати и глядя на его голую спину. Прошло несколько часов. После ухода Эшлинг я тоже ушла, оставив Кристу. Мне надо было побыть одной. Остаток дня провела за рулем, снова и снова перебирая события в голове.
И вот я здесь, пытаюсь делать вид, что все как обычно, все в норме.
– Ты уверена, что хочешь пойти? – снова спрашивает Райан. Он открывает шкаф и достает свою любимую зеленую футболку с надписью ШТАНЫ. Надевает, а потом, как я и думала, достает зеленую рубашку. Пару дней назад, пока ничего еще не случилось, я бы почувствовала своего рода удовлетворение. Приятно осознавать, что ты настолько хорошо знаешь человека.
Он оборачивается и застегивает пуговицы.
– Но ведь обычно… – Райан запинается. – Мне казалось, ты не большая любительница вечеринок у Ханни. – Он тщательно подбирает слова, стараясь быть тактичным.
Макс Ханниган – его приятель-спортсмен в одной из многочисленных тусовок, куда вхож Райан. Богатый, высоченный, с тяжелой челюстью. Делия как-то сказала: «Макс смахивает на насильника, только такой до конца дело не доведет, потому что у него не стоит». Она частенько говорила подобные вещи, и я не могла не смеяться. Теперь каждый раз вспоминаю ее слова, когда вижу Макса.
У его семьи огромный дом с бассейном, а родители вечно куда-то уезжают из города и то ли не знают, то ли им по барабану, что в их отсутствие Макс приглашает полсотни гостей, которые опустошают домашний бар. Мы встречались вне школы десятки раз, и он всегда ведет себя так, словно отродясь меня не видел.
Райан подходит к кровати, наклоняется и нежно целует меня в губы.
Чувствую угрызения совести. Дело в том, что я иду на эту вечеринку исключительно из-за Джереми. Полчаса назад он прислал эсэмэску:
Кое-что накопал. Надо тебе показать. Сегодня вечером.
Я не боюсь Джереми сейчас. С утра ничего не изменилось, но… нутром чувствую, что одной мне с ним лучше не встречаться. Так что пока доверяюсь своей интуиции.
– Сейчас мне не помешает отвлечься, – говорю Райану.
Когда он выходит из комнаты и направляется в ванную, чтобы нанести на волосы гель (думает, я не знаю, что он им пользуется), достаю телефон и пишу ответ.
У Ханни вечеринка. Встретимся там в девять?
Джереми тоже из этой тусовки. Тут же приходит ответ: Договорились.
Возвращается Райан.
– Ну что, идем? – говорит он. Мне становится страшно. Оказывается, это так просто – нарушить обещание.
– Идем. Развлечемся.
Лично для меня вечеринки Ханни не имеют ничего общего с развлечением. Они похожи на сборище тинейджеров из киношной массовки. Конечно, глядя на этих людей, я замечаю лишь то, что на поверхности. У каждого из них есть свои проблемы, но когда я вхожу в огромную гостиную родителей Макса, битком набитую гостями, и слышу дружный смех, вижу белозубые улыбки, сверкающие в свете новомодных светильников, несложно представить себе, что никому из них ни разу в жизни не было одиноко, грустно или страшно.
Чувствую, что начинаю потеть в свитере Делии. Райан наклоняется и шепчет мне на ухо:
– Мы можем свалить отсюда в любой момент. Только скажи, ладно?
Поворачиваюсь к нему и киваю. И опять думаю, как странно, что Райан обращается со мной, будто я дорогущая хрустальная ваза. То есть, учитывая обстоятельства, это понятно. Но он никогда не вел себя так раньше, ничего похожего. Хотя, может, дело в том, что на то не было причины. Я сознательно никогда не давала ему повода.
Он берет меня за руку и ведет в толпу.
– Привет, Фискер! – окликает его какой-то парень. Некоторые друзья Райана зовут его Фискером.
А вон парень, которого зовут Ролли. Ролли по-братски обнимает Райана.
– Привет, Джун, рад тебя видеть, – говорит Ролли таким тоном, будто обращается к чьей-то мамаше.
– Привет. – Если честно, то светская болтовня не мое сильное место, даже в лучшие дни, а уж сегодня тем более. – Пойду попудрить носик, – говорю Райану. – Не жди меня, сама тебя найду. – Мгновение мы смотрим друг на друга, и я ухожу.
