Скажите, чего завелся? Попробуйте сами так жить, когда впереди сплошная резервация.
Я без отца. У меня сестра - она и отец и мать. О маме не буду. Не хочу и все. А отца и вправду нет. Вот о сестре всегда можно поговорить. Даже сейчас, когда все это случилось. Сейчас даже больше. Наверно потому, что она сама не может. Не ходит она больше. И молчит.
Был один, которого я когда-то не прочь был назвать отцом... Не зануда, а таких сейчас мало на свете. Как кто постарше, хоть кляпы им вставляй - такую чушь несут... Молодые, кстати, тоже чушь несут, мусор, но хоть на понятном языке. Это у нас эпидемия такая. Заговариваемся. Я к нему ходил. У него, между прочим, столько детей, что я удивляюсь - а чем он еще в жизни занимался? Как успевал? Я за одного из них сошел, а он и не заметил. Первых пять или семь он еще помнил, остальных вечно путал, который от какой женщины. Да и первых своих он только по номерам называл. По имени ни разу. Первых семь - точно слышал. Один раз меня Восьмым назвал...
Так и сказал, до сих пор помню:
- Эй, восьмой! Поди сюда - подержи-ка здесь...
Учил стрелять из пневматики. Я тогда чуть повыше спинки стула был. Пневматических пистолетов у него огромная коллекция была. Наверное, сам не помнил - сколько штук. Один мне подарил, с напутствием - однозарядный. Хороший - не пожадничал - не китайское барахло. Этот - он до сих пор у меня...
Пристроил меня в стрелковый клуб уборщиком. Не тем, конечно, "уборщиком", а гильзы собирать, сортировать, да пули из стендовой стены выковыривать. С тех лет Клуб сильно разросся. И хозяева здесь менялись не раз.
Встречал я его пацанов - они бригаду сколотили. Чем занимаются - не знаю, хотя, вроде как, за своего я у них. Но не в курсе только потому, что времени у меня на все это нет совершенно. В последний раз видел - они на спицах мотоциклетных тренируются, фехтованием увлеклись.
Уехал он. Объявлял, что только на недельку, на две, а если по максимуму, то через месяц точно обернется. Дело одно есть - ТАМ. Где - "там" - не сказал. Уже четыре года прошло копейка в копейку. Пропал, короче, без вести... Сгинул!
Ударился я в воспоминант, и не сразу сообразил, говорит мне Лариска что-то. Едва щелбана не заработал, когда переспрашивать принялся. Вник, что их спец-оперативник будет меня в Тире страховать, да на связи, если "вдруг", да "что"...
Я заглавные слова умею отличать. Эти "вдруг", да "что" мне сильно не понравились. И Лариска говорит так, будто под этими словами полжизни у нее осталось. Какое еще - вдруг?! Жили - не тужили... Но переключился, интересно стало, что это за оперативник такой в Тире - стукач внедренный? Давно ли?
- Пойдем, он сейчас в буфете нашем.
Спустились. Смотрю, глазам не верю - тот самый техник, которого я с сахаром донимал! Тут он мне еще и подморгнул, да и - вот зараза! - спросил:
- Может чайку попьем?
Каким я себя лохом почувствовал!..
И пошло совсем не в цвет.
Тесты всякие. Путевые и непутевые. Больше непутевых. Разговоры по душам. Рассказываю им про себя. Все хотят знать. Замозолил язык, хоть тампоны выпрашивай. Потом пошло совсем как в школе. Но с учениками у них, понимаю, сильная напряженка, раз в меня так вцепились. Смеяться будете - стоит парта посреди комнаты, за партой один я! И всякие старики приходят, в мозги мне утрамбовывают то, что никак туда не хочет помещаться. Но, пари не держи, что сами они стрелять не умеют. То одно интересное узнаешь, то другое. Что, например, произойдет, если стрельнуть на Марсе, а что на Луне... Всякие разные профы со мной работают. Иные теорий насчет стрельбы выстраивать не пытаются, не настолько дурные - чуют, за пояс заткну. Они все больше по историям, по анекдотам. Некоторые занимательные, на сказки похожи. А вникнуть, все на одно и то же сворачивается - будто мир наш слоист, как пирожное "Наполеон". И хоть бы раз само пирожное захватили, для наглядности! Я бы тогда проникся. Ей-ей, поверил бы в профессуру. Зря пирожными, как известно, не прикармливают, только с каким-то смыслом. А вот на халяву в меня чужую дурь не втиснешь. Неподдающийся я.
Лекции читают. Раскусил их треп, а теперь скучаю. Под ту единственную в них мысль, что все не так, как кажется...
Что мне действительно нравится - все профессора, как один, ко мне на "вы" обращаются. Очень уважительно. Улет просто. Странное это зрелище, должно быть - они ко мне "вы", и я "выкаю" (пытаюсь, пока не забуду). Каждое "вы" всенепременно с восклицательной буквы. С очень большой буквы. Жаль пацанье с резервации не видит, как мы тут умно разговариваем. Я больше слушаю, но зато потом как что-то брякну - все в восторге!
Хотя бы вот это - он поет, я пока слушаю:
- Или вот, к примеру, ВЫ купаетесь в определенное время в определенном озере. Диком лесном озере, которое, если и помечено на какой-то карте, но уже без названия. Если было название, то только местные жители знают. Да и то, через несколько десятков лет это озеро зовут уже чуть по-другому и первичное затирает. Слишком незначительно оно - таких сотни, тысячи. По другую сторону пространства-времени та же самая история...
Ничего, пока весьма логично шпарит проф этот. В последнем предложении он, правда, и приврать мог - ведь не проверишь, ну да ладно, я не придираюсь, дальше слушаю...
- Вот заплыли ВЫ на середину озера, поднырнули... Можете ли быть убеждены, что вынырнули в том же мире? Все вроде то же самое... Лес, деревья отражаются в воде, тучки... но это уже не тот лес, не те деревья, не те тучки. Это отражение от предыдущего. Хотя выглядит один в один.
- А одежда? Одежда на берегу?
- Вот! А ВЫ уверены, что это ваша одежда?
Веселый этот профессор. Задачки ставит - еще те! Ну, и брякнул ему (хотя знал что глупость), но не удержалось на языке, соскочило:
- А как в таком разе я могу быть уверенным, что я - это я?
Он тут, аж, затрясся от восторга, загорелся:
- Вот! - говорит. - Вот оно! Светлая у ВАС голова, юноша!
Я подумал, легко здесь светлую голову иметь, когда у всех такие черные тараканы в голове. Ну, я вам здесь наработаю!..
Профессора - они все упертые, и если вбили себе что-то в башку, нипочем не выкорчуешь. Но бабам в профессоры соваться бы не след. Первое время психолог ко мне ходила. Дура набитая! Жаль, не мной. Приставала - докапывалась. Наводящие вопросы наводила. Тень на плетень. Пока сообразил - чего собственно хочет. Что ни сделаешь для дурного человека? Отстебнулся на монолог. Естественно, шокирована она осталась от признания моего. Того, что угрызений никаких не ощущал по жизни. Чего грызться то? По поводу того, чего нет? Что отнял? Сделанного? Так его не изменишь. И у тех лишь отнимал, кому это напрочь нельзя иметь.
Потом она даже прямо переспросила (до того все с боку подъезжала) - неужели не считаю я себя убийцей?
Говорю ей в синкопу:
- Отстань клюшка! Я себя убийцей ощутил только раз в 12 лет - это когда моя подружка, не спросясь, аборт сделала.
И не знаю - с чего соврал? Захотелось.
Поверила! Плохой, значит, психолог. Всем страшилкам готова верить, прямо-таки ждет их от меня. Но в следующий раз уже о сестренке речь завела - было ли у меня что-то с ней?.. Я сперва не понял, а как понял - сказал, что если еще одну глупость ляпнет, голову ей сверну, и мне за это ничего не будет! Может у начальства спросить!
Наверняка уточнила, потому как больше не показывалась...
Сестренка - это святое. Это ОНИ - захватчики наши - норовят все самое светлое под мерцалку подложить, им и размазать. Оттуда учат - все можно! Чем больнее кто-то на голову, тем восторженнее это принимают. Перетряхивают, во все дыры заглядывают - ему все прощается, любые извращения приветствуются. Ненавижу мир, что оттуда выплескивают - они наш мир с ихним пытаются уровнять и во многом уже преуспели... Только не спрашивайте меня, кто такие - "они", не отвечу, я их не знаю, только чувствую, что есть такие.
Я так все это называю - "время уродов"! Ивыч тоже мне с какой-то запрещенной книжки вычитывал: "Не мы выбираем времена, в которых живем, это времена которые еще на что-то надеются, тасуют нас в произвольном порядке. Мы мелочь перед своим временем. До времени, когда найдем точку, узел на котором сошлось все. И в наших силах время изменить, надо лишь, что есть силы, ударить..."
Я попробовал, ударил по той, что покалечила мою сестру. Ударил слишком поздно, поскольку это сестру мою не вылечило. Но ударил без сожаления, с радостью, не столько из священного права на месть, которую каждый должен иметь, пока имеет... Ну не знаю! Не приставайте! Мои инстинкты так говорят. Согревает знание, что больше никогда не сядет тот гад за руль, не собьет еще одного человека, не откупится, не отмажется с помощью пройдох адвокатов.
Почему не остановился на этом? А вы бы остановились? Если бы еще несколько точек вычислили? Нашел и ударил! Видимых последствий не было, но знал, чувствовал, что чьи-то сестры останутся целы.
