13
"Точку. Точку. Точку."
Твержу себе, как мантру с самого утра. Каким-то образом это мне помогает преодолеть панический страх перед новой компанией. Потому что знаю точно, начнутся намеки на наше с Гришей знакомство "чуть ближе". Не зря же мне про него Алинка все уши прожужжала за два дня. Конечно, мужчина действительно хорош. Своя небольшая фирма по ремонту квартир в Ростове, не курит, практически не пьет, по крайней мере, Алинкой в пьяном в абсолюте ни разу не был замечен. Воспитан, окончил институт с отличием, машина у него уже своя и, кстати, квартира в нашем городе, оставшаяся от родителей. Причем находится в соседнем микрорайоне, через городской парк, тут рукой подать.
Я на все это отмалчиваюсь. Потому что не в Грише дело, а во мне. И даже размолвка с Игорем ни при чем. Потому что понимаю, это где-то внутри. Блок, который я создала сама – не увлекаться, не подпускать к себе других. Ждать…
Но, Настя, давай по-чесноку? Ждать можно до пенсии, упустив саму жизнь и не дождаться никого. Поэтому уже к обеду я себе клятвенно обещаю, что, если вдруг Гриша начнет за мной ухаживать, я не стану кривиться и убегать. Возможно, действительно, неплохой себе парень. Я же его совершенно не знаю.
Над прической бьюсь почти час, но волосы мои непослушны, вьются кольцами и рассыпаются. В итоге делаю простую ракушку, утыкав ее шпильками со стразами, слепленными в виде снежинок. На ноги примеряю легкие балетки, надеваю чулки. Ношусь по квартире, как бешеная, потому что на полноценный маникюр, кажется, не хватит времени. Поэтому просто подпиливаю ногти и крашу бесцветным лечебным лаком. И так хорошо. Легкий макияж и я готова.
Платье надеваю в последний момент и понимаю, что Алинка права. Я выгляжу намного младше. Будто вот сегодня у меня выпускной. А не очередной грустный Новый год.
"Точка. Точка. Точка… "
Такси мчит меня по заснеженному городу, по главным улицам, и дает время, чтобы напитаться праздничным настроением – все вокруг сияет и пестрит от новогодней иллюминации. Где-то вдалеке маячит огромная пушистая елка, установленная на городской площади. Я на ней не была, кажется, лет пять. Но с Алинкой мы точно сходим – у них традиция загадывать желания под всеми наряженными елками города. Потихоньку невольно начинаю улыбаться, впуская в душу праздник и даже не замечаю, как мы уже въезжаем в Алинкин двор. Я сгребаю с сиденья одной рукой пакеты с одеждой, расплачиваюсь с водителем и вдруг передо мной распахивается дверь, а мне подают большую крепкую ладонь. Гриша. Его руки можно узнать из тысячи. Вздыхаю. Не ожидала такого напора с первой же секунды, но вкладываю свою руку в его и аккуратно, чтобы не помять платье, вылезаю из машины. Он тут же забирает пакеты, окидывает меня восхищенным взглядом и просто говорит:
– Пойдём. Там лифт отключили. А заходить нужно по лестнице через пожарный выход. На главном не работает освещение.
Я благодарно киваю и робко улыбаюсь. Всего лишь забота о гостье, не дергайся, Настя.
Мы идем до четвертого этажа по запасной лестнице, потом петляем по лабиринтам коридоров и наконец выходим на площадку с Алинкиной квартирой. Оттуда вовсю слышна музыка, дверь чуть открыта. Гриша открывает её пошире, пропуская меня вперед, я делаю два шага внутрь, и останавливаюсь. Ровно через мгновение на мои плечи ложатся Гришины руки, и я вздрагиваю. И кажется, он тоже. А потом тихо шепчет, практически в самое ухо:
– Я помогу раздеться, а то платье помнешь.
Снова себя ругаю, какая я пугливая дура. Расстёгиваю молнию на своем любимом бюджетном пуховике и опускаю руки вниз. Гриша легко помогает раздеться и вешает мой зеленый защитный скафандр на вешалку. Теперь я отчего-то чувствую себя совершенно голой и открытой донельзя. Зачем я надела это платье? С ним столько всего связано. Моих надежд и ночных слез. А теперь я будто выставляю все это напоказ. Только восхищенный вздох мужчины, стоящего за спиной, заставляет меня взять себя в руки. Я натягиваю довольную широкую улыбку и поворачиваюсь к нему.
– Нравится?
– Очень… – В его глазах не только восхищение, в котором я буквально купаюсь, но и какой-то немой вопрос. Но я не понимаю. А Гриша, чуть прикрыв глаза и судорожно вздохнув, продолжает: – Давай, я помогу разуться. Ты взяла что-то из обуви? Если нет, то есть домашние тапки.
Я смеюсь и достаю из пакета светлые балетки, слегка присыпанные золотинками. Гриша тут же садится на корточки и аккуратно расстёгивает замочки моих сапог, а затем бережно их снимает. Берет из моих рук домашнюю обувь и снова помогает, теперь уже обуться. Я в эти минуты покрываюсь красными пятнами от неловкости и смущения, но этот до невозможности галантный мужчина делает вид, что ничего особенного не происходит. И как только завершает процесс превращения меня из золушки в принцессу, быстро встает, молча разворачивает меня и ведет в зал.
Здесь уже все накрыто и мужчины, тихо переговариваясь, разливают напитки. Я пробегаюсь глазами по уставленному различными царскими яствами столу, тихонько присвистывая, а Семеныч, явно жалуясь, говорит:
– Да-да, представляешь? Этот супершефповар сутки нас из кухни не выпускал. Я думал, сдохну. Вот это было испытание, Настен!
– Не жалуйся, – грохочет хриплым басом Гриша из-за моей спины. – Ты просто выручал беременную жену, как самый примерный муж.
Семеныч соглашается, мы все еще немного смеемся над его потерянным выражением лица, и я отправляюсь в одну из спален, к девчонкам.
Там Алинка кипишует, как и я пару часов назад, со своей прической. Руки трясутся, она явно перевозбуждена, что готова разреветься в любую минуту. Юлька, видимо, ради своей же безопасности, сидит на кровати, в сторонке и подальше от бешеной родственницы.
Алинка, завидев меня, замирает, потом сглатывает комок и выдаёт совершенно нелогичный вопрос.
– Насть, а откуда у тебя это платье?
В этот момент я теряюсь. Совсем. И первая мысль, которая закрывается в мою дурную голову: "Вот чего вырядилась, спрашивается?"
Но Алинка тут же исправляет свою оплошность:
– Оно офигенное, Насть. И ты в нем офигенная! Как школьница с выпускного. Я прям завидую. Так откуда?
– Так оттуда, – тихо рапортую смущенная я. – Как раз со школьного выпускного и висит. Я просто его ни разу не надевала.
Подруга бледнеет на миг. Потом кивает каким-то своим мыслям и вдруг победно и счастливо улыбается и заявляет, буквально меня огорошив:
– Хорошо, что ты сегодня его надела! Правильно! Поможешь с прической? А давай
