Мигрант — потенциальная жертва когнитивного диссонанса. С одной стороны, его терзает мысль о том, что он имеет социальный статус на порядок ниже, чем у коренных жителей, а с другой, он считает себя полноценным гражданином страны, имеющим право на все эти блага. И вот молодой человек уже готов нарушить закон, чтобы «догнать и перегнать», а заодно заставить окружающих уважать себя (читай — бояться).
Тех парней с Кавказа, что палили на Тверской, вряд ли мучил упомянутый выше комплекс — это классические «мажоры». Но и они, как утверждают психологи, находясь в группе себе подобных, да еще и в нестандартной ситуации (пусть даже позитивной), легко выходят за общепринятые модели поведения. Ведь по сути они такие же «гости столицы». И как бы ни старались соответствовать статусу и месту, их затаенная обида на «этих зажравшихся» вырывается наружу. Справедливости ради, «мажоры» с чисто славянской внешностью порой ведут себя похожим образом. Но есть кое-какие отличия в их поведенческом рисунке.
У золотой молодежи с Кавказа хорошо развито клановое сознание. Они прекрасно знают: что бы ни случилось, влиятельные родственники вступятся, защитят, «отмажут», даже если ты не прав. Ибо таковы законы гор — своих в беде там не бросают. Поэтому приезжим горцам боязнь социальной обструкции чужда — им всегда есть куда вернуться. У московских доморощенных «мажоров» такой самоуверенности нет. Поэтому, набедокурив, они быстро скисают, пишут явки с повинной и охотно сотрудничают со следствием.
Есть и еще одна причина, которая рождает у приезжих ощущение вседозволенности: инертность и пассивность городских жителей, живущих по принципу «моя хата с краю». Весьма показательно, что в деле о стрельбе на Тверской у следствия есть только один-единственный свидетель. И это несмотря на то, что звонивших в полицию с сообщениями об инциденте было чуть ли не несколько десятков. Ау, где вы, возмущенные и законопослушные москвичи?!
По закону не гор
Все опрошенные «Итогами» эксперты единодушно считают, что в данной ситуации свое веское слово должна сказать федеральная власть. Так, член экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте России Роман Силантьев заявил «Итогам», что случившееся, безусловно, разжигает антикавказские настроения и, чтобы палить на Тверской никому было неповадно, имеет смысл ужесточить в УК статью «Хулиганство».
А может, ужесточать ничего и не нужно? Ведь достаточно исполнять существующие законы повсеместно. Ни для кого не секрет, что ребятам, приехавшим с юга, в Москве спускают многое, если не всё. Все прекрасно помнят, как кавказского паренька, въехавшего на джипе прямо в Александровский сад, без шума отчислили из института и по-тихому отправили восвояси. А ведь, по сути, имело место кощунство ничуть не меньшее, чем то, что учинили «пуськи» в ХХС. Вечный огонь, как ни крути, место для нашего народа святое...
Руководитель Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях доктор медицинских наук Михаил Виноградов подметил такой факт: по данным СМИ, один из задержанных за стрельбу на Тверской ранее чуть ли не десяток раз попадал в полицейскую статистику как злостный нарушитель ПДД. «В Америке такой человек был бы на постоянном контроле и не мог позволить себе носиться по городу и стрелять в воздух, — говорит Виноградов. — И не случайно я привожу в пример Америку. Там удается справляться с подобными явлениями, хотя у каждого штата существуют свои законы, но при этом есть верховенство законов федеральных, которые всеми соблюдаются неукоснительно».
Министр по информационной политике Дагестана Нариман Гаджиев убежден: «Чтобы подобных инцидентов не было, нужно, безусловно, выполнять закон. Виноват — надо наказывать. Государство должно применять свои функции, подтверждая главенство закона. Поверьте, никто не обидится! Если посмотреть реакцию дагестанского сегмента Интернета, то люди пишут в основном следующее: «Что они творят? Позорят нас!» Поверьте, никто не написал: «Ай, какие молодцы, дальше ездите, стреляйте!»
Всем ясно, что федеральные власти закрывают глаза на выходки «горячих южных парней» не от хорошей жизни. Раны от двух чеченских войн еще не затянулись. Кавказская кастрюля, плотно накрытая крышкой миллиардных субсидий, все еще кипит, поплевывая паром сепаратизма. Понятно, что власти не хотят лишний раз будоражить национальные элиты. Но нужно понимать и другое: на той же плите начинает закипать кастрюля с густым ксенофобским супом, которую просто так крышкой не прикроешь. Да и нет у нас такой крышки...
Выход из этой ситуации только один: полное и абсолютное равенство перед законом всех и каждого — независимо от того, откуда ты родом и каких традиций придерживаешься. Этот метод давно и успешно опробован во всех цивилизованных странах, на опыт которых так любят ссылаться наши уважаемые законодатели.
P. S. Анекдот, который появился в Сети спустя несколько часов после описанных выше событий: «Мама, можно я пойду прохожих на Тверской постреляю?» — «Иди, сынок, только в храме не танцуй...»
Спутник как предчувствие / Общество и наука / Exclusive
Спутник как предчувствие
/ Общество и наука / Exclusive
Патриарх российской журналистики Владимир Губарев: «Отцом первого искусственного спутника Земли принято считать Королева. Действительно, именно он его сделал. Но этот шарик, как ни покажется сенсационным, никому не был нужен. Целью запуска была проверка ракеты, которая создавалась для термоядерной боеголовки»
Пятьдесят пять лет назад состоялся запуск первого искусственного спутника Земли. ПС-1 —Простейший Спутник номер 1— таково было кодовое обозначение похожего на ядро снаряда, ушедшего в небо с научно-исследовательского полигона министерства обороны Тюратам, который вскоре переименовали в космодром Байконур. 4 октября отмечается в России как памятный День Космических войск, а во всем мире — как начало космической эры человечества. О первых шагах отечественной космонавтики рассказывает «Итогам» писатель-фантаст, драматург и журналист, лауреат Государственной премии СССР Владимир Губарев.
— Владимир Степанович, а где вы были 4 октября 1957 года?
— Для меня искусственный спутник Земли начинался дважды. Первый раз — в тот самый день. Я, студент МИСИ, возвращался с целины. В поезде мы с ребятами узнали, что запущен первый искусственный спутник Земли. Величие этого события мы тогда, честно говоря, не очень-то и поняли. Я и не подозревал, что всего через несколько лет этот маленький одинокий шарик в космосе определит мою дальнейшую судьбу… И второй раз спутник открылся для меня, когда я работал над мемуарами Леонида Ильича Брежнева под названием «Космический Октябрь». Вместе с Анатолием Аграновским, Аркадием Сахниным, Александром Мурзиным и Виталием Ганюшкиным был членом команды журналистов и писателей, которые создавали за Брежнева его книги. Мне поручили написание космических мемуаров вождя…
Так вот, все архивы передо мной были, естественно, открыты. Лишь с одним ограничением. Мне сказали в ЦК КПСС: «Ни в коем случае не привлекайте к работе никого из нашего военно-промышленного комплекса. Работайте тайно!» Так как я был обозревателем «Правды» по науке, мне все оказалось весьма просто. Журналистская известность и удостоверение главной партийной газеты открывали любые двери. Даже цензура не очень-то и придиралась.
— Но для такой работы в советскую эпоху была необходима, как я понимаю, особая форма секретности, допуска к закрытой информации…
— Когда я только начинал карьеру журналиста, у меня уже была первая форма допуска, что в нашем профессиональном цехе считалось редкостью. Дело в том, что после окончания института я работал в одном хорошем, как тогда говорили, «почтовом ящике» — закрытом научно-исследовательском центре. Моим научным руководителем был Николай Доллежаль, специалист по атомным реакторам всех типов. Время начиналось такое — как писал Борис Слуцкий: «Что-то физики в почете. / Что-то лирики в загоне». Я же был и физиком, и лириком. Продолжая мою работу на закрытом предприятии, я печатался в «Юности», «Комсомольской правде», «Московском комсомольце»…
И вдруг меня вызывают в московский горком КПСС. Оказывается, на самом высоком уровне — в Политбюро ЦК КПСС и Совете министров СССР — принято решение подобрать ребятишек, которые были бы профессиональными технарями и при этом умели бы писать. Шла подготовка к запуску в космос первого человека, и «в инстанциях» было решено сформировать касту особо доверенных научных журналистов. Нас собрали человек пятнадцать и отобрали только пятерых. Все инженеры: Ярослав Голованов из МВТУ, Борис Коновалов из Физтеха, геохимик Дмитрий Биленкин, военный инженер Михаил Ребров…
