— Да, сэр. Ламми был тогда поменьше.
— Разве что так.
— У меня есть старые фотографии. Он был размером со щенка колли. Ног только побольше.
— М-м-м, да. Ног побольше. И он побольше напоминает мне трицератопса{10}, чем колли. А кормить его не слишком накладно?
— Нет, что вы. Ламми ест все. Ну… почти все, — торопливо поправился Джон Томас, с опаской глянув на стальную решетку. — А еще он может долго обходиться без еды. Можешь, Ламми?
Все это время Ламмокс спокойно лежал, втянув в себя ноги: когда очень надо, он бывал таким терпеливым, что дальше некуда. Он послушивал разговор своего друга с мистером Гринбергом да поглядывал на Бетти с судьей. На вопрос Джона он раскрыл свой страшенный рот.
— Могу, только не люблю.
— Я не предполагал, — мистер Гринберг высоко поднял брови, — что он относится к существам, имеющим речевой центр.
— Какой? А, понятно. Ламми начал говорить, когда мой папа был еще маленьким. Просто слушал, слушал и научился. Я хотел вас представить. Ламми, познакомься, это мистер Гринберг, уполномоченный.
Ламмокс безразлично посмотрел на Гринберга и сказал:
— Как поживаете, мистер Гринберг?
Начало фразы он произнес отчетливо, чего нельзя было сказать о фамилии.
— М-м-м, а вы как поживаете, Ламмокс? — Гринберг все еще смотрел на Ламмокса, когда часы на здании суда пробили десять. Судья О'Фарелл повернулся к нему и сказал:
— Десять часов, мистер уполномоченный. Думаю, нам пора.
— Куда спешить, — рассеянно отозвался Гринберг, — все равно без нас не начнут. Меня тут кое-что заинтересовало. Мистер Стюарт, а какой у Ламмокса ай кью по земной шкале?
— Что? А, его относительный коэффициент интеллекта. Я не знаю, сэр.
— Господи, да неужели никто никогда его не удосужился замерить?
— Да знаете, сэр, нет… то есть да, сэр. Понимаете, давно, еще дедушка был жив, кто-то пытался его тестировать, но дедушке очень не понравилось, как они обращались с Ламми, ну он их и прогнал. С того времени мы не подпускаем к Ламми незнакомых. Но он очень умный. Проверьте его, если хотите.
— У этой скотины, — прошептал Гринбергу судья О'Фарелл, — мозгов меньше, чем у хорошей собаки. Только и радости, что малость умеет подражать человеческой речи, как попугай. Мне ли не знать.
— Я все слышал, — насупясь, сказал Джон Томас. — У вас просто предубеждение.
Судья собрался ответить, но его прервала Бетти.
— Джонни, мы же договорились. Разговаривать буду я.
Гринберг пропустил мимо ушей всю эту интермедию:
— А пытался кто-нибудь изучить его язык?
— Сэр?
— М-м-м, видимо, нет. К тому же вполне возможно, что когда его привезли, он еще не умел говорить. Я имею в виду — на своем языке. Но конечно, этот язык существует. Если у существ есть речевой центр — они его обязательно используют, для ксенологов{11} это — прописная истина. Или, попросту говоря, он бы не освоил человеческую речь ни на грамм, если бы его соплеменники не пользовались оральной связью. А писать он умеет?
— Каким образом, сэр? У него же рук нет.
— Ммм, да-да. Что ж, основываясь на теории можно сделать приблизительную оценку. Я бы поспорил, что его ай кью где-то сорок, не более. Ксенологи установили, что у высших типов существ, эквивалентных людям, имеются три основные особенности: речевой центр, способность к манипулированию объектами и, на основе двух первых, — письменность. Отсюда следует, что раз он не умеет писать, то соплеменники этого существа не дотягивают до высоких стандартов, где-то они отстали. Вы изучали ксенологию?
— Очень немного, сэр, — признался Джон Стюарт, чувствуя себя крайне неловко. — Кое-какие книги, которые попались в библиотеке. Но в колледже я собираюсь специализироваться по ксенологии и внеземной биологии.
— Прекрасный выбор. Широчайшее поле деятельности. Вы не поверите, даже нашему Министерству трудно найти достаточное количество приличных ксенологов. А спросил я вас неспроста. Как вы думаете, почему Министерство вмешалось во все это дело? Вот почему. — Гринберг указал на Ламмокса. — Нельзя было исключить возможность, что это ваше домашнее животное относится к расе, с которой мы подписали договор. Удивляйтесь сколько хотите, но бывали случаи, когда внеземного гостя принимали за дикого зверя с… чем это кончалось, лучше не говорить. — Гринберг нахмурился, ему вспомнился жуткий случай, который удалось замять с великим трудом. Это когда одного из членов семьи чрезвычайного и полномочного посла Лладора нашли хорошо бы мертвым, а то в виде чучела в витрине одной из лавок на Виргинских островах. — Но на этот раз нам такая опасность не грозит.
— Конечно, нет, сэр. Ведь Ламмокс… ну, он практически член нашей семьи.
— Совершенно верно. Судья, — уполномоченный обратился к О'Фареллу. — Мы не могли бы побеседовать с вами пару минут один на один?
— Да, сэр.
Когда мужчины отошли, Бетти приблизилась к Джону Томасу.
— Дело в шляпе, — прошептала она, — если только ты перестанешь выступать.
— А что я такого сказал? — запротестовал Джон. — И с чего ты взяла, что все в порядке?
— Да это же ясно. Ты ему понравился, Ламмокс — тоже.
— Очень мило, только не вижу, как это поможет мне расплатиться за разгромленный этаж «Bon Marché». Или хотя бы за фонарные столбы.
— Ты, главное, не заводись и во всем подыгрывай мне. Вот увидишь, они еще сами нам заплатят.
Тем временем неподалеку от них мистер Гринберг вел переговоры с О'Фареллом:
— Судья, у меня такое впечатление, что Министерству космоса следует от этого дела устраниться.
— Не понял, сэр. Как это — устраниться?
— Сейчас объясню. Я чего хочу — отложить рассмотрение дела на двадцать четыре часа, пока не будут проверены через Министерство мои выводы. Тогда я смогу с вами распрощаться и оставить это дело на рассмотрение местных властей. То есть — на ваше.
— Мне не нравятся такие отсрочки в последнюю минуту, — поджал губы судья О'Фарелл. — Я всегда считал, что нечестно сперва заставить занятых людей пренебречь семьей и работой, собрать их в суде, а потом заявить: зайдите, пожалуйста, завтра. Как-то несправедливо.
— Тоже верно, — Гринберг нахмурился. — Дайте подумать, может, что-нибудь и придумаем. После разговора со Стюартом-младшим я окончательно убедился, что данный случай не требует вмешательства, связанного с ксенополитикой Федерации. Пусть даже мы имеем дело с ВЗС, что в общем-то законный повод для такого вмешательства. У нашего Министерства большая власть, но мы пользуемся этой властью только тогда, когда необходимо избежать неприятностей с инопланетными правительствами. На Земле живут сотни тысяч внеземных животных, Да еще более тридцати тысяч негуманоидных инопланетян, одни — временно, другие живут постоянно. И каждый из них имеет, в соответствии с договором, правовой статус человека, хотя на людей они абсолютно не похожи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
