— На сегодня всё, — сказала я, открывая дверь студии. — Мне еще нужно навести здесь порядок. Поговорим на следующем уроке…
За дверью стояла Маргалит Савион — харизматичная личность по прозвищу «Клей «Момент»», неутомимая зануда, претендующая на корону «матери года». После каждого урока она поджидает свою доченьку Смадар, и пытается выудить из меня заверение, что это ее девочка, и никто другой, будет следующей Яэлью Бар-Зоар или, на худой конец, Эсти Закхайм[7], с которой, как я узнала в конце первого урока, она когда-то повстречалась в супермаркете, и с тех пор зовет ее «моя подруга Эсти».
— Габи! Габи! — завопила Маргалит Савион, не давая мне улизнуть. — Как дела? Вы не представляете себе, как наша Салли довольна вашими уроками!
— Салли?
— Мы поменяли Смадар имя. Знаете, нам хотелось что-то более космополитическое. Правда, она очень талантлива? — Она не ждала ответа. — Мне все говорят — Маргалит, девочка должна поступить в «Габиму»[8]!
Я прижала к уху мобильник, показывая матери года, что мне только что позвонили по очень важному делу. Она понимающе посмотрела на меня и прошептала, что всё в порядке, я могу говорить, сколько нужно, — она подождет.
Ну, хватит! Всему есть предел! С прижатым к уху телефоном я быстрым шагом направилась в туалет. Сотовая сеть обладает все-таки некоторыми существенными достоинствами. Запершись в кабинке, я позвонила дедушке. Нет ответа.
Из туалета я проскользнула прямиком в дирекцию, где и нашла Душку.
— Эй, дружище, — постучала я по толстой стеклянной перегородке и жестом попросила его выйти ко мне. Он — тоже языком жестов — показал, что не может выйти, и указал на Сюзан, погруженную в телефонный разговор.
«Потом поговорим», — изобразил он. Ну, в самом деле, когда же наступит это «потом»?!
«Сегодня я учусь, — беззвучно, одними губами произнес он. — Освобожусь в десять часов».
По вечерам он учится на юридическом в тель-авивском колледже.
«Я буду юристом в области искусства», — сказал он мне как-то. Он всё правильно решил. Может, и мне стоило бы подыскать более доходную профессию.
Я вошла в кабинет и приветственно помахала Сюзан.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.
Я сделала вид, что не слышу. Вытащила из сумки мятый конверт, найденный в дедушкином кармане, и положила снимок девушек на копировальную машину. А вдруг девушки в тельняшках помогут мне раскрыть эту тайну. Без единого слова я протянула одну копию Душке.
— Потом поговорим, — сказала я и вышла из кабинета.
В учительской была Шули — инструктор по альтернативному питанию. Она испуганно следила за тем, как я готовлю свой фирменный кофе — две ложечки черного кофе насыпать в стакан и залить кипятком.
— Что тебя смущает? — улыбнулась я. — Насколько мне известно, кофе — это натуральный продукт.
Шули не ответила. Я улыбнулась ей здоровой улыбкой и закурила. Она открыла окно, прикрыла глаза и налила себе клюквенного сока.
На доске висело новое объявление, напечатанное жирным шрифтом:
«Не забудьте! Заседание педколлектива сегодня вечером в дирекции!»
Рядом с этим плакатом был приколот сложенный листок с надписью от руки: «Для Габи». Неутомимая Сюзан! Я нехотя развернула его. «Привет, Гаври! Ты, конечно, забыла, так я тебе напоминаю, что педколлектив включает и тебя тоже». Гаври — мое уменьшительное имя времен армии — Сюзан использует в целях смягчения. Одним этим словом она напоминает мне, где мы встретились, и сколько лет прошло с тех пор. Сюзан была командиром взвода новобранцев. Я была новобранцем строптивым, обреченным на наказания. Мы подружились в те долгие ночи, когда мне приходилось искупать свои грехи непрерывными дежурствами и разнообразными дисциплинарными занятиями. Дружба кончилась вместе с курсом молодого бойца, когда меня направили в часть для дальнейшего несения увлекательной службы: варить кофе, отталкивать поклонников из младшего комсостава и дозваниваться по приказам начальства.
Десять лет спустя мы встретились на демонстрации «Мира сейчас»[9]. Между выступлением унылого разочарованного певца и камбеком цветастой певицы прошлых лет кто-то похлопал меня по спине.
«Новобранец Габриэла Райхенштейн, через четыре минуты при полной выкладке на плацу!» Я чуть не упала! Сюзан обняла меня и влепила поцелуй с ментоловым вкусом. Потом мы отправились в мою квартиру на улице Ахад а-Ам. Она рассказала, что только что с новеньким дипломом магистра вернулась из Бостона, где училась на руководителя культурных учреждений, и собирается восстановить дружеские связи. Она была похожа на гриб, забытый на сковородке. О себе сообщила, что совершенно свободна, — то есть, ни одного ухажера… «Тут всё зависит от везения», — объяснила она мне. Я не стала говорить, что фигура, прическа и одежда тоже играют определенную роль в обретении пары…
Я обрадовалась этой встрече. Сюзан была остроумна, весела и энергична. Я — подавлена и несчастна. Меня снова не приняли на главную роль. Письмо «К нашему сожалению…», которое пришло на той неделе, было пятым в серии отказов, полученных за год.
Но на Сюзан рассказ о моих неудачах не произвел никакого впечатления. «Забудь! Они тебе не нужны! Это ты им нужна, рядовая Гаври. У меня есть для тебя по-настоящему большая роль».
«Где?»
«В драмкружке для детей Яффо».
Вот так я и попала в Культурный Центр в Яффо, в котором Сюзан получила руководящую должность, и которым управляет твердой рукой и мягким сердцем.
Сюзан целиком и полностью отдалась культурной жизни всей окрестности. Не ограничившись одной лишь работой в Яффо, она даже поселилась на соседней с Культурным Центром улице, сделав этот жалкий район центром своей жизни. Она любила бродить по его узким улочкам, и не было для нее удовольствия большего, чем вытаскивать меня на прогулки, демонстрируя, что она тут всех знает. Всех до одного! Она тащила меня к соленьям Рами, который готовил нам кофе, к борекасам Леона, который заваривал нам чай, к мясному фаршу Борчо, который угощал нас отбивными, к цыплятам в соусе Залмана, который выносил нам по жареной ножке, к маслинам Жоржа, к шпинату зеленщика… Она таяла от удовольствия: «Какие чудесные здесь люди! Таких районов сейчас нет… Все друг друга знают, каждому до всех есть дело…» — и ее губы растягивались в счастливую прилипчивую улыбку….
Я снова набрала дедушкин номер. Нет ответа. Только лишенный юмора автоответчик, который предложил оставить сообщение. Какой смысл? Дедушка отказывается учиться извлекать сообщения из этого прибора. Но я всё же произнесла: «Привет, дедушка, это Габи, как вы там? Надеюсь, вы хорошо спали, позвоню после восьми. Из угрозыска звонили? Не говорите ни с кем, дождитесь меня, пожалуйста».
Я еще раз посмотрела на большое объявление. Не задумываясь зачеркнула слово «дирекция» и вместо него написала «раздевалка»[10]. Фима, учитель английского, засмеялся у меня за спиной. Он всегда за меня. Мы с ним хорошо ладим. Многозначительное покашливание, донесшееся от двери, дало мне понять, что Сюзан тоже изучает мою «корректуру». Я вышла и направилась в студию на занятия группы «Зеленая сцена — вторая ступень».
В восемь урок окончился и, когда я пришла в кабинет Сюзан, все уже были в сборе. Шули и Фима, Михаль, тренирующая сборную по ручному мячу, и Леа с Симой — учительницы рукоделия. Только Душки не было.
Сюзан посмотрела на меня, потом уставилась на большие настенные часы, давая понять, что, как обычно, все ждут только меня. Я развела руками: «Что я могу поделать?» Она мяла пальцами незажженную сигарету, как делают все несчастные, бросающие курить…
— Иди сюда, — прошептала она.
Я нехотя подошла.
— Звонила твоя мама, — сообщила она с такой важностью, с которой королеве донесли об открытии Америки. Бог знает, как сумела моя мать проторить дорогу к сердцу Сюзан и теперь передает мне через нее ненужные приветы, причиняющие боль.
— Не слышу. Что ты сказала?
— Твоя мама, — сказала она громче. Шули и Фима, не прекращая болтать, посмотрели в нашу сторону. — Она в стране. Ищет тебя.
— Сюзан, ты случайно не знаешь, сколько стоит хлеб в Афуле?
— Она мне звонила.
— Молодец, — я старалась, чтобы голос звучал нормально.
— Она просила сказать…
Прервать ее! Быстро! Не слушать. Не дать этой змее снова меня запугать.
— Как это мило. Передай ей, что ты меня не нашла, что меня похитили два инопланетянина с планеты мороженого.
Леа с любопытством прислушивалась к нашей беседе. Еще бы! Такое развлечение! Наконец-то что-то интересное на заседании педколлектива.
Сюзан мои слова ничуть не задели:
— Не смешно! Послушай, Габи, твоя мама просила передать, что вам нужно…
