Хозяин не захотел уступить свое теплое жилье. Кому охота зимовать под открытым небом? Но Бургу настоял на своем, вытащил медведя, а сил-то прежних нет у Бургу, не смог одним приемом покончить с ним, ну и пошла битва.
Затрещал лес, взвихрился под лапами снег, застонала от звериного рева тайга. Кто видел страшную схватку медведей, того уж ничем не удивишь. Сколько злобы, сколько свирепости живет в этом, с виду добродушном, звере. И какая страшная сила таится в его огромной пасти!
Как всякая борьба, так и эта должна была иметь конец. Бургу с большим трудом одолел хозяина берлоги, разорвал добычу на куски, наелся до отвала, но в берлогу не залег, словно понимая, что без накопленного жира ему в берлоге не прозимовать.
Гонит, гонит его какая-то неведомая сила дальше и дальше по тайге.
Вместе со снегопадом нагрянул мороз. Бургу тянул по тайге свой след сплошной глубокой бороздою. Ноги оказались короткими, не приспособленными к ходьбе по снегу. Шел он бесцельно, шел, потому что мороз не давал прилечь. Теперь все для него в родном бору было чужим, ведь о зиме медведь имел смутное представление. Он прилег на снег, и, как всегда после сытного ужина, его потянуло ко сну. Но вдруг кто-то большой ущипнул его за ухо, за нос. Медведь открыл глаза и удивился: поблизости никого не было. Он подобрал под себя босые лапы, свернулся в клубок, хотя раньше никогда так не спал, и уже начал дремать, как опять, но теперь кто-то прошелся по спине чем-то острым.
Бургу вскочил, и, как ни осматривался по сторонам, снова никого поблизости не оказалось. Тогда он решил уйти с этого беспокойного места.
В холодном бору все спало, и только одинокие шаги медведя по мягкому снегу нарушали покой зимней ночи да хозяйничал мороз. Ух, как он рассвирепел! Всех позагнал по своим местам и, конечно, не мог не заметить медведя, бесцельно шатающегося по пустому бору.
Пошел снег. Мокрая шерсть на звере начала леденеть, по телу побежали холодные мурашки, и пришло самое страшное — у Бургу начали мерзнуть лапы. У лисы, у зайца или росомахи на лапах между пальцев вырастает зимою длинная шерсть, она утепляет ступни, а у медведя ничего подобного нет, лапа снизу голая. Одно спасение — прилечь, подложить лапы под себя и согреть, но мороз пробирался под шерсть, — и медведь шел дальше сквозь ночь, все больше слабея.
И вот утро. Как только выкроились лохматые контуры сосен и в чаще поредел мрак, старый ворон покинул ночлег. Поднявшись высоко над бором, он увидел медвежий след.
— Карра… карра…
Теперь только догнать его, а там все пойдет как надо.
Наконец впереди на мари показалось темное пятно. Далеко еще не долетев до него, старый ворон узнал Бургу. Он стал кружиться над медведем, каркать. Тот злобно покосился на черную птицу и свернул с открытой мари в лес. А ворон помахал ему щербатыми крыльями, как бы обещая скоро вернуться, и улетел.
Теперь надо было торопиться разыскать Одноглазую.
Старый ворон облетел предгорье, побывал над озером — и все напрасно.
Он хорошо знал местность, а тем более Большой холм с единственной сосною, с которой он не раз выслеживал живую добычу для волчьей стаи. Скоро холм высунулся снежной шапкой из-за темных сосен. Ворон облетел его, осмотрел прилегающую к холму тайгу, спустился даже под кроны деревьев, но поблизости не оказалось ни единого живого существа.
Старый ворон вернулся к холму, уселся на вершине сосны. Ему все было видно на огромном пространстве, покрытом снежной белизной. И вдруг у подножия холма от чьего-то прикосновения вздрогнула сосенка. Кто это там так неосторожно ходит? Ворону все надо знать, и он, распластав по воздуху зубчатые крылья, спланировал туда.
— Карра-ка-ка!.. — закричал старый ворон, увидав затаившихся в снегу Одноглазую и Меченого. Волчица сморщила нос, показала черной птице зубы, дескать — молчи, иначе сорвешь охоту.
Ворон, оторвавшись от вершины, полетел осмотреть бор.
Он уже замыкал большой круг у холма, когда заметил табун коз. Животные пугливо выкатились на опушку леса, и все разом замерли, повернув настороженные головы. Кого они испугались? Ворон подлетел к ним. А козы, сорвавшись с места, уже неслись огромными прыжками по своему следу.
За ними, развернувшись полукругом, бежала волчья стая. Она намеренно направляла уставший табунчик к Большому холму, на засаду.
Слух Одноглазой уловил долгожданный шум снега под крошечными копытцами коз. Волчица, спружинив спину, пропустила далеко вперед задние ноги, так легче бросить тело вперед. Ее позу точно скопировал молодой хищник. Его большие глаза налились кровью, кончики ушей чуть-чуть дрожали. Он весь был поглощен приближающимся шорохом.
Табун бежал полным ходом на засаду. Быстро сокращалось расстояние. Козы уже достигли подножия холма, как вдруг перед ними, словно из-под земли, поднялся снежный столб пыли. Душераздирающий крик двух пойманных коз нарушил утреннюю дрему.
— Карра… карра… — прохрипел старый ворон.
Из-за леса показалось солнце. Оно осветило холодными лучами печальную картину: на снегу у холма волки доедали добычу. Но что для стаи в тринадцать волков две козы? Не так уж велика удача.
Вот тут-то, как нельзя кстати, и подвернулся старый ворон. Он повел Одноглазую, а за ней и всю стаю от Большого холма.
Волки торопились. Они знали, не на добрые дела вел старый ворон их стаю.
Волки бежали гуськом, отпечатывая на снегу всего лишь один, сильно примятый след. Давно остались позади и Большой холм, и приметные ключи, широкие пади.
Но вот волки наскочили на свежий след сокжоя. Одноглазая повернула к нему, думая, что именно к сокжою вел их старый ворон. Однако тот звал стаю дальше.
Бег затянулся. Уже и солнце поднялось высоко, дятлы, кедровки, поползни прекратили кормежку, даже чуточку потеплело, а старый ворон вел волков дальше. Они уже проголодались. Наконец ворон облетел кромкой бора кочковатую марь и вывел стаю на медвежий след.
Все оторопели.
— Крра-ка-ка… — радостно прокричала черная птица.
Первым пришел в себя Меченый. Не ожидая команды вожака, он понесся по следу Бургу, увлекая за собою стаю. В другое время Одноглазая жестоко расправилась бы с ним, но теперь вполне разделяла его желание скорее догнать Бургу.
Когда волки охвачены одним желанием — нет более дружной и грозной силы. Трудно даже представить, кто в тайге мог бы противостоять ей, кто бы мог выдержать бешеный натиск хорошо организованных белогрудых волков…
С какой стремительностью несся Меченый! Мелькал валежник, кусты, промоины, взлетали вспугнутые птицы, без оглядки бежали зайцы.
