И, наконец, про святое – Гомера и «Илиаду». «Он (Александр) считал и нередко говорил об этом, что изучение «Илиады» – хорошее средство для достижения военной доблести. Список «Илиады», исправленный Аристотелем и известный под названием «Илиада из шкатулки», он всегда имел при себе, храня его под подушкой вместе с кинжалом, как об этом сообщает Онесикрит» (Плутарх). Из шкатулки – это потому, что когда после победы при Иссе Александру принесли трофейную драгоценную шкатулку и сказали, что это самая прекрасная вещь из захваченной добычи, царь тут же решил, что будет хранить в ней «Илиаду». Но дело даже не в шкатулке, а в том, что учитель, видя страстное увлечение своего ученика героями и произведениями Гомера, взял на себя труд исправить и переработать это гениальное произведение. Вне всякого сомнения, царевич был знаком с эпосом Гомера и до приезда Аристотеля, но последнему, судя по всему, захотелось передать ученику все краски и оттенки этого гениального произведения, и это ему явно удалось – именно эта редакция и отправилась с Александром на Восток. А то, что он подражал Ахиллесу и в радости, и горе всю свою жизнь, мы увидим из дальнейшего изложения, а сейчас приведу лишь небольшой пример, связанный со смертью его лучшего друга, Гефестиона: «Он также на гомеровский лад отрезал прядь своих волос, подражая Ахиллу» (Клавдий Элиан) – и это за восемь месяцев до собственной смерти! Великий Македонец прекрасно понимал, скольким он обязан своему наставнику и: « по его собственным словам, любил учителя не меньше, чем отца, говоря, что Филиппу он обязан тем, что живет, а Аристотелю тем, что живет достойно » (Плутарх). Знаменитый греческий ученый попытался на практике осуществить свою теорию и создать идеального правителя, исходя из собственного мировоззрения – идеальный не получился, получился просто Великий, что само по себе является уникальным результатом. И чтобы завершить разговор об обучении, позволю себе сделать одно небольшое наблюдение – то, что тебя учит великий ученый и философ, еще не означает, что ты станешь великим правителем – Нерона ведь тоже учил великий философ Сенека.
* * *
Когда Александру исполнилось 16 лет, Филипп решил, что настала пора привлекать его к управлению государством. В 340 г. до н. э. царь Македонии выступил в поход на город Византий – а вместо себя правителем оставил сына, доверив ему государственную печать. Конечно же, в окружении царевича были и советники по административным делам, и военачальники, но главой страны на тот момент был именно Александр. И тогда же состоялось его первое боевое крещение – царевич подавил восстание фракийского племени медов. Выступив в поход, он нанес им поражение в открытом бою, захватил город восставших и изгнал из него фракийцев. А чтобы на будущее пресечь подобные явления, город был заселен переселенцами из других регионов, и ему было дано новое имя – Александрополь. Трудно сказать, в какой мере здесь заслуга самого царевича, а в какой его советников, но факт остается фактом – с ответственным поручением наследник справился, и справился хорошо. И это было тем более важно, что в свете последних событий на Балканах стало ясно, что решающее столкновение между Македонским царством и греческими полисами не за горами. Битва была неизбежна, и обе стороны стали к ней готовиться.
Путь к Херонесе
Пока Александр занимался изучением наук и постигал основы государственного управления, его отец продолжал свою упорную работу по возвышению Македонского царства. В 353–352 гг. до н. э. произошло первое открытое вмешательство Филиппа в дела Греции – во время так называемой Священной войны (355–346 гг. до н. э.). Предыстория этой войны довольно запутанна и уходит своими корнями ко времени фиванского и спартанского противостояния. А сигналом к началу боевых действий послужил захват горным племенем фокейцев храма Аполлона в Дельфах – общеэллинского святилища. Помимо собственно храма были захвачены огромные сокровища и на эти деньги стратеги фокейцев, сначала Филомел, а после его гибели Ономарх, создали сильную и боеспособную армию. Однако стратеги оказались не только хорошими организаторами, но и толковыми полководцами и начали громить на полях сражений войска коалиции, которую против них создали беотийцы. Фокейцев поддержали Афины и Спарта, а беотийцев локры и фессалийцы. Боевые действия велись по всей Центральной Греции и в итоге затронули Фессалию – а фессалийцы находились в зависимости от Македонии, а значит, это уже напрямую затрагивало интересы царя Филиппа. Македонский царь быстро сообразил, какие заманчивые перспективы открывает перед ним возможность вмешательства в греческие дела, и когда последовал призыв фессалийцев о помощи, он охотно на него откликнулся.
Македонская армия вступила на территорию Фессалии и атаковала город Феры, тиран которого, Ликофрон, поддерживал фокейцев. На помощь тирану из Фокиды подошли войска под командованием Фаилла, брата главного стратега Ономарха, но македонские ветераны разгромили их наголову и изгнали из Фессалии. Вот тогда и явилась из Фокиды основная армия во главе с самим стратегом, и в двух сражениях Ономарх нанес Филиппу поражение. Фокеец оказался талантливым командиром и храбрым человеком, его войска не испугались страшной македонской фаланги и, нанеся своему противнику тяжелые потери, заставили Филиппа уйти в Македонию. Избавившись от главного врага, победоносный Ономарх вторгся в самое сердце вражеской коалиции, в Беотию, и захватил город Коронею.
Однако македонский царь и не собирался сдаваться – неудачи заставляли его действовать еще энергичнее. Пополнив свои войска и подняв их боевой дух, он вновь вступил в Фессалию и осадил Феры. Тиран Ликофрон, понимая, что в одиночку он не выстоит, снова обратился к Ономарху за помощью. Грозный фокеец вновь откликнулся на его призыв и привел на помощь 20 000 пехоты и 500 всадников. Но и Филипп сделал выводы из предыдущей неудачи и выставил против врага 20 000 пехотинцев и 3000 кавалерии, большую часть которой составляли поддержавшие его фессалийцы. В яростной битве на Крокусском поле, Филипп полностью разгромил фокейцев, устроив беспощадную резню бегущих – 6000 их было убито, а 3000 попало в плен. С пленными царь жестоко расправился – как осквернителей храма их утопили в море, а храброго Ономарха по царскому приказу повесили.
После этой победы македонская армия заняла Феры и уничтожила тиранию, а Филипп, наведя порядок в Фессалии, выступил в поход на Фокиду. Но неожиданную прыть проявили афиняне – их армия заняла Фермопилы и преградила путь победоносному македонскому царю. Начинать боевые действия против Афин Филипп не хотел, а потому развернул войска и ушел в Македонию: « увеличив свое царство не только своими достижениями, но и своим почтением к богу » (Диодор).
* * *
С 352 по 349 г. до н. э. Филипп воевал во Фракии и Иллирии, а затем решил нанести последний удар по греческим городам на полуострове Халкидики – и осадил город Олинф. Повод для войны со стороны Филиппа был очень даже уважительный – то ли по недомыслию, то ли желая на этом заработать политический капитал, но жители города дали политическое убежище двум сводным братьям македонского царя, которые вполне могли притязать на власть в Македонии. В двух сражениях царь разбил ополчение Олинфа, а затем взял город в осаду. Штурм следовал за штурмом, македонская осадная техника превращала в щебень городские укрепления, но город не сдавался. «Осел, нагруженный золотом, возьмет любую крепость», – вот любимая поговорка царя Македонии; золотой осел и в этот раз сослужил ему добрую службу. Подкупленные царем руководители обороны сдали город, и Олинф пал: претенденты на трон были убиты, население продано в рабство, а сам полис сровняли с землей. Затраченные средства себя оправдали, впрочем, для Филиппа деньги как таковые целью не являлись, а лишь служили одним из способов для выполнения его планов. Царь не был скуп ни на подарки, ни на вознаграждения, поощряя своих людей при первой же возможности. « Вознаграждая соответствующими подарками, как солдат, которые показали себя мужественно в бою, так и раздавая деньги влиятельным людям в городах, он получил множество послушных орудий, готовых предать свои страны. Действительно, он имел обыкновение заявлять, что он гораздо сильнее зависит от использования золота, чем от оружия, которыми он расширил свое царство » (Диодор). Затем в 346 г. до н. э. во время похода во Фракию Филипп подчинил местного царя, а заодно захватил и серебряные рудники; одновременно он наложил руку и на золотые рудники в Фессалии.
Всплеск небывалого могущества Македонии не на шутку перепугал афинских политиков. « Так как афиняне с тревогой видели растущую силу Филиппа, они шли на помощь любому народу, который подвергался нападению со стороны царя, отправили послов в города и призывали их следить за своей независимостью и наказывать смертью тех граждан, которые были склонны к измене, и они обещали им всем, что они будут сражаться как их союзники, а затем, всенародно объявив себя врагами царя, вступили в тотальную войну против Филиппа » (Диодор). Что подразумевал под понятием тотальной войны Диодор, непонятно, ибо никаких походов ни в Македонию, ни в Фессалию предпринято не было. Разве что афинский оратор Демосфен метал в Филиппа громы и молнии, только вот царю от этого было ни жарко ни холодно, пусть себе надрывается, не убудет.
