– Возможно, – кивнул Массимо. – Спишем этот выпад на твою усталость.
– Лучше спиши это на мою неспособность играть по твоим бесчеловечным правилам, и покончим с этим, – проговорила сотрясаемая нервной дрожью Никки.
– Мне больше нравится, когда ты руководствуешься разумом, а не эмоциями, – медленно изрек Массимо. – У тебя же был резон согласиться на мои требования этим утром. Ты забыла?
– Ты хочешь добить меня публично? – со слезами на глазах, слабым голосом спросила Никки.
– Поехали домой! – поднялся со своего стула Массимо и, быстро расплатившись, повел ее к выходу.
До особняка они ехали молча, а в слабоосвещенном холле он сказал:
– Я провожу тебя.
– Не беспокойся.
– И все-таки… Я должен осмотреть дом, в котором мне теперь придется жить. Хочу знать, как ты устроилась.
Он проводил ее до комнаты и вошел, когда Никки включила свет. В ее поведении еще чувствовалось напряжение, появившееся во время их странного ужина. Она посмотрела воспаленными глазами на Массимо и произнесла:
– Это мой дом. Он был моим пять лет…
– Мне очень жаль, что все так получилось.
– Не лги!
– Не любишь, когда лгут?
– Ты зашел слишком далеко в своей мести, Массимо! Я не могу относиться к тебе иначе, чем к врагу. Ты каждым своим действием демонстрируешь мне свою враждебность.
– Позволь разубедить тебя в этом, – прошептал Массимо, подталкивая Никки к постели. – Почему ты не хочешь поцеловать меня? – спросил он, проведя губами по ее безответным губам.
– Это невозможно, – попробовала отвернуться Никки, но он обхватил ладонями ее лицо.
– Я помню твои поцелуи… А ты мои помнишь?
– Прошу тебя, уйди, – взмолилась Никки.
– Ты помнишь… – прошептал Массимо и толкнул ее на постель.
Силой удерживая Никки в своих объятьях, он осыпал ее поцелуями, напрочь лишенными нежности. Порывисто обнажая ее плечи и грудь, он яростно давил на нежную кожу горячими ладонями.
Никки не понимала, что с ней происходит. Волны жара сменялись пронизывающим холодом. Она задыхалась и вздрагивала от его прикосновений. Она то отклонялась, то откликалась на его поцелуи. Всячески старалась оттолкнуть Массимо от себя, чтобы тотчас обвить его шею, в исступлении прижимаясь к его груди…
Внезапно все закончилось. Массимо освободился из ее дрожащих рук и в совершенном спокойствии поднялся с кровати.
– Мы поладим, – прозаически заверил он опешившую женщину. – Ты такая же горячая, как и прежде. Жизнь со стариком не пошла тебе во вред. Если не наоборот. Просто хотел убедиться в этом, – цинично пояснил он.
– Вон из моей комнаты! – Никки указала ему на дверь.
– Не забывай, что твоя комната находится в моем доме.
– Все, чего ты заслуживаешь, – это презрение.
– Что стало со словами любви, которые ты говорила мне в дни наших встреч?
– Вероятно, они там и остались.
– Ты бессердечная дрянь! – взорвался он. – Продажная женщина. Ты никчемная и пустая…
– Вон! Убирайся! Оставь меня! – кричала, заглушая его ругань, Никки.
– До завтра. Постарайся выспаться. У тебя теперь много обязанностей, – спокойно сказал Массимо, выходя.
Глава седьмая
– Питер, вы абсолютно уверены, что Джозеф ничего мне не оставил? – в отчаянии спрашивала она поверенного Джозефа Ферлиани, Питера Роццоли. – Совершенно ничего?! Боже мой, это катастрофа!
– Мне очень жаль, миссис Ферлиани. – Адвокат с искренним сочувствием покачал головой. – Ваш почивший супруг, Джозеф Ферлиани, оставил все свои деловые бумаги в ужасном состоянии. Насколько мне известно, его дела становились все хуже и хуже, об истинном их положении мы сможем узнать лишь некоторое время спустя, когда у нас будет возможность изучить его архив. Но мне непонятно, почему, зная, сколь плохи его дела, он не уполномочил компетентных служащих для управления бизнесом. Для меня это настоящая загадка, миссис Ферлиани. Складывается такое неутешительное мнение, что, покидая этот мир, ваш супруг был совершенно безразличен к судьбе своего дела и к вашей судьбе.
Никки подумала, что адвокат высказывает свое мнение не из неуважения к памяти покойного и не из желания оскорбить ее. Просто, присмотревшись к ситуации, Питер Роццоли был не меньше ее ошеломлен странной беспечностью Джозефа Ферлиани.
Про самого Питера Никки знала крайне мало. Она несколько раз видела его в доме своего покойного супруга. Питер казался ей очень обходительным, но Джозеф не раз шутил, что, мол, его поверенный завидует ему, потому что у него, Джозефа, самая красивая жена. К этим разговорам Никки относилась как к банальному мужскому бахвальству и никогда ничего не оспаривала. Она плохо знала Питера, но это не мешало ей уважать этого человека.
– Но Джозеф многократно обещал, что обеспечит меня всем необходимым для жизни. Он клялся в этом. Говорил, чтобы я не волновалась, что все будет хорошо, что бы ни случилось, – недоумевала вдова.
– Возможно, отгадка в том, что его профессиональная гордость не позволяла ему согласиться на помощь квалифицированных и энергичных коллег. Он боялся признать свою несостоятельность. Видимо, не считал свою неравную борьбу с раком достаточным оправданием своей слабости, – предположил Питер Роццоли.
– А эти счета… эти долги… Как быть с ними?
– Вы официально признали себя наследницей Джозефа Ферлиани. Юридически его обязательства становятся вашими…
– Но я не в состоянии обслуживать эти обязательства… Как мне быть?
– Я вижу единственный выход, миссис Ферлиани, – осторожно начал поверенный.
– Какой? – спешила услышать Никки.
– Если вы простите мне мою откровенность, то единственный приемлемый шаг в сложившейся ситуации – это замужество. Вы могли бы стать женой состоятельного человека, который бы согласился погасить долги вашего покойного мужа и освободить вас от этого обязательства.
– А насколько велика эта сумма? Вы можете ответить, хотя бы приблизительно?
– Вряд ли она достигает миллиона долларов, но и не намного уступает этой сумме.
А Никки еще надеялась, что Питер Роццоли сможет опровергнуть те доводы, которыми рассчитывал связать ее Массимо Андролетти! Увы, этого не произошло.
– Благодарю вас, Питер, что уделили мне время, – подавленно произнесла она.
– Я был бы счастлив хоть чем-то помочь вам, миссис Ферлиани. Очень жаль, что мне это не удалось. Но хочу вас предостеречь. Возможно, вам уже известно, что, судя по всему, кто-то заинтересован в подрыве вашей репутации…
– Что вы хотите этим сказать, Питер? – насторожилась Никки.
– Вы еще не просматривали утренние газеты?
