— Доктор очень хороший, отзывчивый человек. Он хотел, чтобы ты осталась, — и это самое главное. Твоя мать пошла на огромную жертву, потому что желала тебе добра, и ты не должна чувствовать себя ущербной. Ты докажешь им всем, что, хоть тебя и нашли под кустом азалии, ты можешь учиться ничуть не хуже, чем другие.
— Обязательно докажу, — сказала я, чувствуя себя так, как когда дядя Тоби был здесь.
И, как и Аделина, я обожала нашу гувернантку.
Няня, конечно, невзлюбила мисс Карсон. Она с самого начала отнеслась к ней предвзято. Ей не нравилось, когда в доме живут гувернантки, которые вмешиваются в воспитание детей. И она не собиралась менять своего отношения. «Они важничают, они слишком высокого мнения о себе, они думают, что на целую ступень выше слуг!» Поэтому даже такой мягкий, покладистый человек, как мисс Карсон, не могла угодить няне Гилрой.
И конечно, миссис Бартон стала верным союзником няни. «Гувернантки зловредные и надоедливые. Им нужно приносить еду в комнату. Они не хотят есть с остальными слугами и, конечно, не могут сидеть за одним столом с хозяевами. Да и потом, что это за семья? Она в своей комнате, вечно требует то одно, то другое. Он сидит у себя в одиночестве… и даже не замечает, что ставят перед ним на обеденный стол». С точки зрения миссис Бартон, это было довольно странно, и присутствие в доме гувернантки не исправляло ситуацию.
И потом, в доме всегда чувствовалось подавляющее всех присутствие миссис Марлин. То и дело звенел колокольчик — и горничные сбивались с ног, выполняя бесконечные поручения.
— Брюзжит, ворчит, жалуется — и утром, и днем, и вечером.
— Она бы нашла недостатки у самого архангела Гавриила, — соглашалась няня.
Из-за закрытой двери мы слышали недовольный голос миссис Марлин, когда у нее был муж. Конечно, она ему жаловалась. И говорила, говорила без конца. Потом следовала короткая пауза. Мы понимали, что доктор пытается успокоить ее. Он отвечал ей мягким, нежным тоном.
— Бедняга, — говорила Сэлли, — он совершенно измучен! Она все ворчит, все придирается! Между нами говоря, без нее ему было бы гораздо лучше. Она на всю жизнь останется калекой… и если она будет продолжать в том же духе, то, по-моему, загонит его в гроб. Только не смей никому повторять то, что я тебе сказала!
Мне было очень жаль доктора. Он был таким кротким! Когда он выходил из спальни жены, то выглядел очень усталым. Он проводил как можно больше времени в своей комнате и, я уверена, с радостью отправлялся к себе в приемный покой — и находился там дольше, чем раньше. Вероятнее всего, именно потому, что ему не хотелось возвращаться домой, к миссис Марлин. Но как только он приходил, она тотчас требовала, чтобы он заглянул к ней, и начинались бесконечные жалобы.
Энни Логан приходила утром и вечером и всегда оставалась выпить чаю и поболтать. И тогда они долго шептались в кухне с няней и миссис Бартон. Иногда я пыталась подслушать. Они всегда говорили о «ней» и о «нем».
Я чувствовала — или, может, просто впоследствии придумала, что чувствовала, — в доме нарастает какая-то напряженность. Иногда, когда миссис Марлин принимала свои лекарства, так как боль становилась сильнее обычного, в доме воцарялась тишина, словно все ждали, что что-то случится.
Потом снова все менялось и мы слышали скрип кресла на колесах, переезжающего из комнаты в комнату. Иногда Том Ярдли или доктор катили его по саду. Мы все старались не выходить в сад, пока там было кресло-каталка миссис Марлин.
Мне было проще: хозяйка никогда не обращала на меня внимания. Но с Эстеллой, Генри и Аделиной все было иначе. Мать постоянно делала им замечания и выговоры. Особенно она придиралась к Аделине. Миссис Марлин не могла скрыть своего раздражения по отношению к бедной девочке. И никак не могла забыть, что родила неполноценного ребенка. Полагаю, она была из тех, кто стремится к совершенству во всем.
Бедная Аделина неизбежно рыдала — но только после встреч с матерью, ведь она не могла позволить себе слезы в ее присутствии. Я с жалостью представляла, как тяжело ей сдерживать обиду. Но мисс Карсон всегда оказывалась рядом с Аделиной, как только та выходила из наводящей на нее ужас комнаты матери. Гувернантка точно знала, как утешить бедняжку, и вскоре Аделина забывала о своей матери и вновь верила утверждениям гувернантки. Все будет хорошо, у нее есть мисс Карсон, которая говорит, что она, Аделина, достаточно умна.
Летом в лесу снова обосновались цыгане. Однажды утром я проснулась и узнала, что они приехали. Они часто приезжали поздно вечером.
Их присутствие всегда волновало меня — думаю, из-за того, что я была связана с ними кровными узами. Я никогда не забуду своей встречи с Розой Перрин и Джейком.
Вскоре цыган можно было увидеть по всей округе с корзинками прищепок и веточками высушенного вереска и лаванды.
— Купите букетик на удачу, — приговаривали они, переходя от одного дома к другому. Некоторые девушки отправлялись к Розе Перрин погадать. Она рассматривала их ладони и говорила, что уготовано им в будущем. Это стоило недорого. Но Сэлли сказала, что если хочешь действительно заглянуть в будущее, плати больше и заходи в фургон Розы. Там есть хрустальный шар. Это, по словам Сэлли, было уже «по-настоящему».
Я не смогла устоять перед соблазном понаблюдать за цыганами, спрятавшись за деревьями, как тогда, когда повредила щиколотку. И однажды, когда я притаилась там, глядя на босоногих детей и Розу Перрин на ступеньках фургона, я услышала сзади чьи-то шаги и, обернувшись, увидела Джейка.
— Добрый день, малышка, — сказал он мне, усмехнувшись. — Пришла посмотреть на цыган?
Я не знала, что ответить, поэтому просто сказала:
— Ну… да.
— Мы тебя заинтересовали, правда? Мы не такие, как люди, к которым ты привыкла?
— Не такие, — призналась я.
— Ну, разнообразие — это совсем неплохо, ты согласна?
— О да!
— А ты помнишь меня?
— Да-да, вы принесли меня домой.
— Как твоя щиколотка? В порядке?
— Да, спасибо.
— Ты очень понравилась Розе.
— Она была так добра ко мне, — ответила я. Мне было очень приятно.
— Значит, она тебе тоже понравилась, да? Тебя не пугает, что она цыганка?
— Она очень хорошая.
— Я тебе вот что скажу: ей будет приятно, если ты ее навестишь.
— Правда?
— Бьюсь об заклад!
— Но, может, она не вспомнит меня. Это ведь было так давно!
— Роза все помнит, поэтому она помнит и тебя. Идем, поздороваешься с ней. — Джейк направился к табору, и я последовала за ним. Дети прекратили игру и уставились на меня, а Роза Перрин радостно воскликнула:
