Рейтинговые книги
Читем онлайн Помоги мне тебя оправдать - Людмила Бержанская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15

— Никогда его семья ничем не коснется семьи Боярских. Священник жил где-то в Сибири, а сам Митин забрал Костю и уехал в неизвестном направлении.

— Дима ничего не знал об отце?

— Нет.

— А Костя ничего о матери. Значит, все-таки брат.

— Лет 10–12 назад я встречала Ольгу Константиновну. Она была уже на пенсии.

— Неужели, ей не хотелось найти второго сына?

— Хотела. Говорила, что очень хотела. Искала. Но не нашла.

— Фамилия осталась та же и возможности, мне кажется, у этих людей не ограничены.

— Я думаю, что она занялась этим, будучи на пенсии. Но уже были не те связи.

— Значит, Дима так и не знал, что у него есть брат?

— Знал, мама сказала.

— Интересно, он искал его?

— Не знаю, но, мне кажется, что нет.

— Почему?

— А зачем? Совершенно чужой человек. Дима любил создавать проблемы другим, а не себе.

— Вот так, живешь и не знаешь, что тебе еще свалится на голову.

— Но труп свалился давно.

— А информация продолжается.

— Мне кажется, Леночка, что тот, кто убил Диму, еще позвонит.

По последней фразе, я поняла, что больше мы этот разговор продолжать не будем.

XX

Возвращаясь домой, думала: правильно ли поступила? Нужно ли было разговаривать с Верой Федоровной о Митине?

Первое: что может измениться в моей жизни от этой беседы? Ничего. Не тот она человек, чтобы делать достоянием общественности чужие откровения. Второе: изменится ли ее отношение ко мне? Почему? Что я сделала или сказала? Нет, не изменится.

Третье: думаю, что учеников, посещающих ее, становится все меньше. И она, конечно, дорожит этим.

Вот все разложила по полочкам и стало легче.

Но все-таки Вера Федоровна знает много. Помнит и Живого, и Митина, и причину убийства. Я в этом почти не сомневаюсь. Взяла бы и рассказала. Но нет — молчит. Думаю, что не хочет, чтобы информация исходила из ее уст.

Осторожный мы народ. Веками воспитанная осторожность. Лишнего не скажи — хуже будет. Да зачем вспоминать далекие века: 30 лет портретов великого Сосо, с ласковым и предупреждающим взглядом, сделали свое дело.

Какое дело сделали эти портреты? Рассказали кухаркам, что они могут руководить страной. Могут решать человеческие судьбы Но не рассказали им, что и их судьбы будут решаться жестоко, очень жестоко, даже более жестоко, чем кухарки могли вообразить. Им не рассказали, что насилие рождает только насилие и ничего другого. Им рассказали сказку о том, что в стране рабов можно построить общество свободных людей. Им рассказывали это потому, что знали — они поверят. У них забрали Бога, но ни словом не обмолвились о Сатане. Им вкладывали в головы (как и древние саддукеи), что нет бессмертия души, нет загробной жизни. А есть другое, самое главное — светлое будущее, путь к которому тернист, очень тернист, так тернист, что будет усыпан миллионами детских, женских, старческих и мужских трупов. И будут среди них и рабочие, и крестьяне (читай кулаки), и «гнилая» интеллигенция (ученые, писатели, композиторы, художники, учителя, врачи) и священнослужители. Все. Этот великий путь не спасет никого. А пройден он будет для того, чтобы выросли те, которые боятся всего: каждого шага, каждого слова, каждого взгляда.

Сколько же лет, после этих 30, понадобится, чтобы все вернулось на круги своя? Ну, пусть не все. Пусть уйдет хотя бы генетический страх.

Ну, что ж, представится возможность я без вас, Вера Федоровна, узнаю. А, нет, будет, нет. Больше к вам с этими разговорами не приду.

И вдруг, без всякой связи, мне вспомнился вечер у нее дома. Мы получили аттестаты зрелости. Какое интересное словосочетание — аттестат зрелости. Нужно же было такое придумать. Какой зрелости? В семнадцать лет! Просто смешно.

В тот вечер, каждый из нас мечтал вслух, строил планы. Как это было здорово. Помнится, мы записали все на магнитофонную ленту. Она, конечно же, сохранилась. В следующий раз обязательно попрошу послушать. Это будет, вероятно, смешно и грустно. Интересно, а если бы все планы осуществлялись? Что было бы? А было бы огромное количество развенчанных мифов. Видимо, все в жизни правильно, все разумно. Ой, нет-нет. Не все правильно и не все разумно.

В молодости очень многие пишут стихи. А поэтов так мало. Мне даже кажется, что те, которые остаются поэтами, писали в молодости не самые лучшие стихи. Просто большая часть людей считает, что поэзия — это не профессия. Но ведь сколько физиков переориентировались в лириков. И довольно успешно. У одних поменялись внутренние привязанности, другим понравилась сцена и популярность. Какая разница.

Но бардовская песня пошла по стране как-то сразу и очень успешно. Вечера бардовской песни были очень популярны в нашем городе уже не одно десятилетие.

И вот один из таких вечеров открыл еще одну страничку в моей памяти. Опаздывая на концерт после работы, влетела в зал в последнюю минуту. В перерыв, выйдя в буфет что-нибудь перекусить, я почувствовала на себе взгляд, очень настойчивый взгляд. Оборачиваться неудобно. Войдя опять в зал, стала невольно искать этот взгляд. Это был Живой. Он сидел позади меня с очень молодой девушкой. Наверно, дочкой. Его взгляд был настойчив, но — ни одного движения ко мне.

Началось второе отделение. Сосредоточиться невозможно. Встреча потрясла меня. И вдруг, я вспомнила — это был Федька Живой. Да-да, фамилия Феди была Живой. Надо же. Такое ни в какой книжке не придумаешь.

XXI

Шла домой, не оправившись от потрясения. Концерт, вообще, не вспоминался. Кажется, он был не плохой. Интересно, после этой встречи он позвонит?

Я ничего не понимаю в криминальной логике. Даже не знаю, есть ли такое словосочетание, но интуиция мне подсказывает, что позвонит. Во-первых, прошло больше года и тишина. Во-вторых, ему интересно, как разворачивались события в поселке. В-третьих, ему, по-человечески, с кем-то нужно вернуться к этому вопросу. Кроме меня не с кем. Помнит ли Федя мой телефон? По справочному можно узнать только номер городской квартиры, но я там редко бываю. А по адресу, по-моему, номера телефонов не дают. Значит, все-таки нужно ждать звонка от Марины.

Не прошло и двух дней, как защебетала моя Новикова о последних новостях. И, среди всего прочего, сказала, что меня искал Федя Живой.

— Что значит искал?

— Он попросил твой телефон.

— Ты дала?

— Да. А что не нужно было? — спросила Марина удивленно.

— Нет. Все правильно.

— А чего ты спросила?

— Да, знаешь, сейчас без ведома, как-то боятся давать номера.

— Но это же свои ребята?

— Марин, все нормально, чего ты расстроилась?

— Лен, а что ему от тебя нужно?

— Не знаю.

— Расскажешь?

— Конечно — соврала я.

Мариночка, Мариночка, о чем могу тебе рассказать: о трупе у меня во дворе? Рассказывать-то нечего, да и не к чему.

XXII

Разговор с Юрой Ковалевым был тяжелым. Мы говорили долго. Сначала обо всех, потом о главном. Главное для кого? Для Живого, для Митина, для меня, для Юры? Для кого? Для Митина — расплата. Для Феди — выполненный долг. Для меня — распутанное убийство в собственном саду. Хорошо, что все поняла. Но главное ли это в моей жизни? Нет, конечно, нет. Выполненный кровавый долг длиною в 30 лет — это многое в жизни, но, вряд ли, главное. Для Мити Митина, конечно же, главное. А для Юры? К нему, в данной ситуации, это слово явно не подходит.

Ковалев после юрфака уехал в Новосибирск по направлению. Хорошее было время в этом отношении. Гарантированная работа, гарантированная зарплата. Зарплата ли? Разве это то, что мы зарабатывали? Нет, это то, что наша чудная страна считала нужным и возможным платить за труд.

Мне припомнился разговор с батюшкой о вере, о безверии и иллюзорной вере. Ведь, в самом деле, никому из нас и в голову не приходила мысль о том, что оплата труда может быть не только в виде заработанной платы. Слово-то какое нашли «заработанной». Нет, назначенной, прилепленной на многие годы в виде должностного оклада. Ведь заработать — это определить, самому определить оплату за собственный труд. Такую, за которую можно и должно достойно жить. Но мы тогда этого не знали.

Очень скоро Юре предложили хорошую должность с соответствующей зарплатой, а главное, с квартирой в районном центре. Все эти годы его семья прожила в Сибири. Он любит свою профессию и готов говорить о ней бесконечно.

Любимая тема: закон и справедливость. В нашей стране — это не одно и тоже. Интересно, а в более цивилизованных странах дело обстоит иначе?

Юра сказал мне, что единомыслие — это подчинение одним законам, а не унификация вкусов, мыслей и взглядов. Здорово сформулировал: четко и понятно. Молодец, профессионал. Только как быть с отмщением или с бездоказательным обвинением? Похоже, что вину Митина не ухватишь рукой закона. Она засела в понятиях морали и нравственности.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Помоги мне тебя оправдать - Людмила Бержанская бесплатно.

Оставить комментарий