не могу, Вит! Просто поверь. Беги! Прямо сейчас! У тебя максимум полминуты…
Экран погас.
Что за ху… Разве его не аре… Номер засечён?—…и целый ворох прочих недодуманных фрагментов проносятся в сознании Вита на бегу—(телефон сунут обратно, а с ним и торопливо выдернутая из слота карта памяти)—к входной двери.
На площадке Вит повременил секунду, отслеживая смену цифр о приближении лифта снизу. Осталась пара этажей. Он тщательно и осторожно закрыл дверь—сердце стучало громче, чем поворот ключа.
Поднявшись на площадку следующего этажа, замер. Пронаблюдать. Незаметно.
Лифт распахнулся напротив только что запертой им двери. Трое в чёрном вышли, без лишних слов и жестов, как деловито слаженное звено профессионалов, в котором каждый исполняет свою часть рутины.
Встали по бокам от двери. Двое из них достали пистолеты, с откровенной деловитостью. Третий нажал кнопку звонка. Тот прозвучал внутри длительно, но безответно. Посетитель неодобрительно покачал головой и вынул небольшую связку отмычек. Кратко взглянув, выделил одну. Дверной замок укрощённо щёлкнул. Вооружённые зашли в квартиру. Слесарь-замочник остался у двери.
Сейчас выездная бригада обнаружит включённый компьютер в комнате Вита, затем проверят спальню, кухню и санузел, настолько же безлюдные, а потом…
Вит сделал, отступая, неслышный шаг назад…
* * *
8
Ну, и? А теперь куда? Двумя этажами выше финальный лестничный пролёт упирался в дверь подпоясанную засовом с пряжкой из весомого висячего замка. Тупик, глухо безнадёжный. О том же свидетельствовала кривая надпись жёлтым пшиком спрея, которую оставил несостоявшийся крышепроходец из рядов подрастающей шпаны. Поперёк листового металла в дверной конструкции неодолимой, непредвиденной преграды юный, но уже познавший горечь несбыточности, романтик оглашал всех (как знать, возможно, включая и самоё себя) исследователей достигших данного предела:
«А хуй ты угадал!»
Для вящей доходчивости, надпись сопровождал выразительный набросок (масштаб 1:5, стиль позднего Пикассо) среднего пальца отставленного общеизвестным жестом.
Виту пришлось однажды обозревать этот горний ландшафт вследствие лечебно-оздоровительного косяка. Марихуана из Марокко пробудила в нём дух вдумчивого искателя приключений и нежного природолюбца, и они втроём—он и эта пара пробуждённых, хотя теперь он затруднялся вспомнить кто первый начал—бросили вызов альпинизму и позвали друг друга в долгий винтообразный путь—вперёд наверх, а там – ведь это наши горы они помогут нам!—по лестничным пролётам без единого питьевого источника на протяжении всего маршрута. Он запросто мог умереть от жажды в том изнурительно бесконечном переходе по немотивированно крутым лестничным маршам, но добрёл, уже в одиночку, до самого конца и потому всем сердцем сопереживал малолетнему социопату и полностью был солидарен с жёлтой надписью подменявшей свет в конце туннеля, пусть скособоченной, но чистосердечной.
Классическая мышеловка в натуральную величину – вот как называется расклад такого сорта, в каком он оказался после нежданного звонка. Вызвать лифт и просто уехать вниз не получалось – смотрящий перед дверью в квартиру Вита перехватит лифт этажом ниже и дырка в дуле его ствола подмигнёт иронически: «Куда намылился, парниша?»
Похоже, пророчество малолетки начало сбываться, куда ни дёрнись – вилы; «хуй ты угадал!», ещё раз согласился Вит, покуда гул адреналина и тишь отчаянья своей немыслимою смесью переполняли его вены и всё, что подвернётся… заодно уж… напоследок…
Лёгкое прикосновение руки к его плечу чуть не исторгло из него рявк затравленного зверя и, одновременно, испуганный подскок на месте.
Нет! Он сдержался. Закаменев загривком, сторожко обернул свой лоб в мгновенно выступивших капельках испарины и вытаращенный из-под него взгляд различил овал юного лицо в обрамлении копны рассыпчатых кудряшек, длинный палец приложен поперёк мягких губ призывом к сдержанности, на фоне распахнутой двери в квартиру за её спиной. Она качнула головой в сторону входа, безмолвным приглашением. Вит не раздумывая последовал за нежданной богиней из машины.
(*Фактически, в театре древних греков на этой должности держали бога мужского пола: Deusexmachina. Сексизм не вчера родился. Неприглядное явление, бесспорно, но при столь глубинных истоках на раз-два-три от него не избавишься, это вам не самодержавие свергать. И сколько бы взращённый на греческом фундаменте Запад ни кичился раскрепощённостью курочек в своих гинекеях, родимые пятна несводимы. Так что же ожидать нам от Востока, от стойких правоверных с их мечтами о гареме персональном и беспрекословном?
Ха! Гарем и гинекей на «г», прикинь – совпало! Как же близки они – Восток и Запад… Впрочем, из такой овчинки бестселлер не скроить. Оставим же материал месье Дидероту или же, для патриотичности, Толстому – тоже дока в доводах рассудка… Хотя нет, не след сиятельство их беспокоить, при достохвальной склонности к увещевающим проповедям, основной конёк графа – это антиалкоголизм…
Вот простачьё, а? Погонят пацанов на убой в джунгли Вьетнама или в Бахмут, а после тискают брошюрки для борьбы с массовой наркозависимостью. А что с них взять? Они спокон веков телегу в лошадь запрягают… Вот и пришлось Лёвушке зарыть Богом ему выданный талант в навозную кучу благонамеренного пропагандизма…
А и к тому же аудитория уже не та. Их Тwitter так намуштровал и образумил, что мысль длинней, чем в 150 печатных знаков никак в головку не укладывается – теряют нить болезные, а барин изволит затяжными периодами шпарить, кои впихнуть в прокрустовы стандарты и думать не моги! Пущай уж дремлет старичок. Не замай!.
Всё это хорошо, да? Ты умный, да? А не следишь, что течение рассказа иссякло, как Евфрат, грёбаный ты энвайронменталист!.
Ох-ох, прошу прощения – за мной читатель! Без промедленья переступим же порог жилища юной спасительницы… или подставы? нынче в этом жанре сюжетом правят боты ChatGPT, всяко может обернуться… ну ладно, по ходу разберёмся, смело – вперёд!. избежим судьбы Евфрата, где и мурашка уж коленки не замочит…)
Они вошли в прихожую и, на осторожный щёлк замка, из комнаты в глубине квартиры донёсся голос:
– Что там, Лия?
– Посыльный с пиццей перепутал этажи, тётушка.
– Эта молодёжь год от году глупее! Иди закрой окошко, мне что-то зябко! – прозвучал всё тот же требовательный голос.
– Иду, тётя! Уже иду!
Невольно и неудержимо правый глаз Вита впритирку приложился к чуть выпуклой стекляшке дверного глазка, а его ладони вразброс приникли к строго вертикальной плоскости двери с тем же чувством, что переполняет вас, когда ласкаете обтекаемый бок своего пикапа или порша, а полицейский, потрясая пистолетом, кричит: «Держите руки на виду, сэр! чтоб я их видел! Сэр?!»
Два человека окутанные странным молчанием глубин едва доступных водолазам, пересекли площадку за герметичной дверью декомпрессионной барокамеры. В четыре глаза, два колючих взгляда аквалангистов без масок, с пушками наизготовку, насторожённо прощупывали ситуацию
