Все молчали. Баранников удовлетворенно кивнул и быстро вышел из комнаты. За ним поспешил генерал. Почти сразу два офицера начали вносить подробные схемы зала, где уже было отмечено, кто и как перекрывает выходы в случае необходимости.
Эльдар вернулся домой в подавленном настроении. Если даже на такой встрече могут произойти какие-то непредвиденные события, что же тогда ждать от остальных? Почти пять тысяч офицеров... И сорок человек ничего не смогут сделать, даже если им начнут помогать сотрудники охраны.
Во всех газетах сообщалось о решение Конституционного суда, снова разделившего суперведомство на два самостоятельных министерства. Подробные комментарии выражали восхищение принципиальностью судей Конституционного суда, осмелившихся проявить самостоятельность и пойти против мнения новых российских властей. На следующий день в газетах появились сообщения о готовящемся Всеармейском собрании, которое должно было состояться в Кремле. Не только политики в Москве или в странах СНГ, но и многие руководители зарубежных стран отчетливо понимали, насколько важным и даже эпохальным может быть это совещание. Ведь туда должны были приехать не просто офицеры со всех республик СНГ, в том числе и из трех прибалтийских республик и из Грузии. На совещание прибывали и руководители воинских частей, все еще дислоцированных в Европе. Причем особенно большая группировка стояла в Германии. За два дня до начала совещания немецкая марка начала стремительное падение, как это однажды уже случилось в августе девяносто первого года.
Уже заранее было известно, что ведение собрания будет поручено генерал-майору авиации Николаю Столярову, который был еще и кандидатом философских наук. В день открытия совещания Столяров опубликовал статью, которая называлась «Интеграция так же ценна, как и независимость», в которой указывал на необходимость сохранения единой армии, существующей в условиях пятнадцати независимых государств. Он патетически восклицал, что единая и сильная армия не может помешать их независимости, как будто не понимал, что самым главным атрибутом независимости как раз и являются независимые вооруженные силы. Но Столяров хорошо чувствовал общее настроение той массы офицеров, которые должны были прибыть в Москву. Находясь в своих дальних гарнизонах, в Сибири и на Дальнем Востоке, в Средней Азии и на Памире, даже в Германии, они зачастую просто не понимали, что именно происходит в Москве и почему там так стремительно идут дезинтеграционные процессы.
Зарубежные газеты и телеканалы наперебой обсуждали возможные последствия этого совещания. Масла в огонь подлил политический пенсионер Эдуард Шеварднадзе, заявивший, что в Москве возможен очередной переворот. Это заявление Эдуард Амвросиевич сделал немецкому каналу ЦДФ, и оно стало очередной сенсацией, которую давали первым сообщением по всему миру. Интерес к предстоящему собранию офицеров был огромным.
В пятницу в Кремлевском дворце съездов началось совещание. Четыре тысячи восемьсот тридцать девять офицеров и генералов начали с обвинений в адрес бывшего руководства Министерства обороны, которое не смогло защитить собственную страну от развала. Среди собравшихся было пятьсот двадцать генералов и адмиралов, которые отчетливо сознавали, что сохранение единых вооруженных сил уже практически невозможно. Более того, многие понимали, что именно в результате невмешательства руководства Министерства обороны и состоялась встреча в Беловежской Пуще, а за ней – окончательный развал Советского Союза. Это была критическая точка в истории нового Содружества, которое могло закончиться прямо здесь, даже толком не оформившись. Ведь собравшиеся в этом Дворце все еще представляли грозную силу многомиллионной армии, обладающей самым мощным ядерным потенциалом в мире, который на тот момент даже превосходил американский. Эти командиры и генералы могли легко уничтожить не только своих возможных оппонентов, но и все живое на Земле. Именно поэтому за исходом этого совещания так пристально и внимательно наблюдали политики всех стран мира.
Но Всеармейское совещание превратилось в неуправляемый митинг. После резких обвинений в адрес министра обороны Шапошникова, который допустил развал государства, он уже готов был покинуть зал, когда ведущий собрания – генерал Столяров – объявил, что вместе с Шапошниковым собрание покинут все офицеры и генералы, представляющие Военно-воздушные силы страны. Страсти несколько поутихли, но многие командиры все еще требовали отчета. Эльдар, сидевший в форме майора-танкиста в четырнадцатом ряду, видел, как нервничают его товарищи, прибывшие с ним в составе сводного отряда. Все понимали, что в таком взвинченном состоянии собрание может принять любое, самое радикальное решение.
И здесь положение спас Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, который прибыл в Кремлевский дворец вместе со своим российским коллегой. Он зачитал обращение президентов стран СНГ ко всем командирам воинских частей и подразделений, дислоцирующихся на территории этих стран. В нем указывалось, что все подписавшие данное обращение президенты обещают решить все вопросы армии с учетом социальных интересов военнослужащих и их семей, заключить специальное соглашение по единству Вооруженных сил; понимают проблемы офицеров, оставшихся верными своей присяге, и обещают решать все жилищные вопросы и принять специальное пенсионное законодательство. В обращении особо подчеркивалось о сохранении единства Вооруженных сил. Выступление Назарбаева успокоило собравшихся.
Конечно, в будущем ничего из заявленного не будет выполнено. Единой армии не станет, все ядерное оружие из Украины, Белоруссии и Казахстана будет вывезено в Россию. Некогда грозную армию растащат по национальным квартирам. Воинские части будут спешно выведены из Прибалтики и Германии. Жилищные и социальные вопросы военнослужащих так и не будут решены. Тысячи и миллионы людей будут влачить жалкое существование на нищенские пенсии. Но в тот момент это был единственный шанс утихомирить разбушевавшуюся массу офицеров, дать им возможность успокоиться.
Затем выступил Ельцин. Он снова говорил о социальных гарантиях военнослужащих, убеждал собравшихся, что Россия готова принять у себя все воинские части, выводимые из Прибалтики. Особо подчеркнул заботу о частях, которые находились в Грузии, где шла настоящая гражданская война. Ельцин умел быть убедительным, когда хотел. «Мы будем стоять насмерть за единые Вооруженные силы Содружества», – заверил Борис Николаевич собравшихся офицеров. Сколько таких несбыточных обещаний он еще даст... Сколько раз будет обещать «лечь на рельсы», если ухудшится положение людей... Обвинять его в этом, наверное, не совсем правильно. Он был политиком, ему нужно было произносить конкретные обещания в конкретном месте. Если проанализировать речи любого политика, можно легко обнаружить, что бо́льшая часть его обещаний остается только словами, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не могут быть осуществлены. В этом суть любого политического деятеля, иначе было бы просто невозможно работать.
«С нового года мы вводим специальную денежную индексацию всем военнослужащим, – громко обещал Ельцин. – Причем, учитывая сложное экономическое положение, эти индексации будут корректироваться раз в квартал». И наконец, Президент России объявил, что, учитывая задолженность бывшей страны перед офицерами по жилью, уже в этом году семьи военнослужащих получат сто двадцать тысяч квартир. Выступление Ельцина было встречено аплодисментами, а его обещание квартир вообще вызвало долгий оживленный гул. Эльдар подумал, что самое страшное уже позади. (Разумеется, в первом полугодии девяносто второго года из обещанных ста двадцати тысяч квартир не было выделено ни одной.)
После того как президенты покинули Кремлевский дворец, сводный отряд все еще оставался в зале. Им предложили оставаться там до конца заседания, что они и сделали. Были еще громкие выступления, были протесты военнослужащих, были обвинения в адрес Шапошникова, но пар уже вышел. Никаких специальных заявлений принято не было. Собрание заседало до глубокой ночи, но так и не смогло определиться. Шапошников демагогически заявил, что самое главное сегодня – это единство Вооруженных сил, которые нельзя растаскивать по национальным квартирам. Хуже всего, справедливо отмечал он, если наши воинские части будут использованы в борьбе друг против друга. Мы должны сохранить наш оборонный потенциал – общее достояние всех народов нашей страны, говорил Шапошников.
...Он был смелым летчиком и неплохим командующим ВВС в Группе советских войск в Германии, но в должности министра обороны СССР и главнокомандующего войсками СНГ оказался полностью несостоятельным. Сначала Шапошников отказал Горбачеву, не решившись защитить страну, которой он присягал. Затем сдал Горбачева Ельцину. А потом не сумел сохранить единство Вооруженных сил стран Содружества. Более того, развал сопровождался неслыханной коррупцией, когда бо́льшая часть оружия и боеприпасов просто продавалась. Многие командиры частей выживали только за счет продажи этого оружия, которое быстро попадало в не самые чистые руки. И разгоревшиеся повсюду конфликты были тоже следствием этой массовой коррупции и всеобщего развала. В Грузии и в Таджикистане шли гражданские войны, в Приднестровье началась война с Молдавией, в стадию настоящей войны вступил конфликт в Нагорном Карабахе. В Чечне почти все военные склады перешли в распоряжение местных властей, которые вообще отказывались платить, просто захватывая один склад за другим.
