Агафангел уходит.
Явление десятое
Автоном Сигизмундович и Анатолий.
Анатолий. Куда же мне его положить, дядюшка?
Автоном Сигизмундович. Пока положи на стул.
Анатолий кладет портрет Николая на стул кверху клеем.
Явление одиннадцатое
Те же, Надежда Петровна с граммофоном, Варвара Сергеевна в подвенечном платье,
Павел Сергеевич с портфелем.
Надежда Петровна. Вот мы к вам, слава богу, и переехали, Автоном Сигизмундович.
Автоном Сигизмундович. Вот незадача. Как же мне им всего дипломатичнее отказать.
Надежда Петровна. Автоном Сигизмундович, вот мои дети.
Автоном Сигизмундович. Мне вас искренно жаль, Надежда Петровна, я в этом, ей-богу, не виноват.
Надежда Петровна. А где же жених, Автоном Сигизмундович?
Варвара Сергеевна. Мамаша, не говорите такие слова, мне совестно.
Автоном Сигизмундович. Я с вами солидарен, сударыня, лучше об этом не говорить.
Анатолий. Если вы про моего брата говорите, то он с папой поехал венчаться.
Надежда Петровна. Святители! Мы здесь о всякой ерунде разговариваем, а они нас давно в церкви дожидаются. Павел! Напудри Варваре нос. Едемте, Автоном Сигизмундович, едемте.
Автоном Сигизмундович. Видите ли, Надежда Петровна, я вам должен сказать… Как же всего дипломатичнее – сказать… свадьбы… не будет.
Павел Сергеевич. Как – не будет?
Автоном Сигизмундович. Совсем не будет.
Варвара Сергеевна. Мне кажется, маменька, меня опозорили.
Надежда Петровна. Как это, то есть совсем? Почему не будет?
Автоном Сигизмундович. Это я вам сказать не могу.
Надежда Петровна. Господи, что же это такое делается. Опозорили нас, так и есть – опозорили. Чем же мы, господин Автоном Сигизмундович, Валериану Олимповичу не потрафили? Кажется, дочь у меня барышня кругленькая и ничем осрамиться не может. А если ему думается, что Варюшенька носом не вышла, то она и без носа для супружеской жизни очень приятная.
Автоном Сигизмундович. Причину нужно искать не в носу, Надежда Петровна, а гораздо глубже.
Варвара Сергеевна. У меня, Автоном Сигизмундович, и глубже…
Автоном Сигизмундович. Верю, верю. Но поймите, Варвара Сергеевна, дело совсем не в вас.
Надежда Петровна. А в ком же, Автоном Сигизмундович, в ком? Если во мне, Автоном Сигизмундович, то я что – мать, чепуха, гадость, Автоном Сигизмундович.
Автоном Сигизмундович. Я с вами вполне согласен, Надежда Петровна, но только…
Надежда Петровна. Я бы па месте Валериана Олимповича просто бы на меня наплюнула.
Автоном Сигизмундович. Вы совершенно правы, Надежда Петровна, но только причина совсем иная.
Надежда Петровна. Какая же причина, Автоном Сигизмундович?
Автоном Сигизмундович. Это, Надежда Петровна, тайна, и я вам ее объяснить не могу.
Надежда Петровна. Не можете! Павлушенька, ты человек отпетый, поразговаривай с ним, пожалуйста.
Павел Сергеевич. Это вы что же, молодой человек, все наше семейство в полном ансамбле за нос водили! Почему это свадьбы не будет?
Автоном Сигизмундович. Вы со мной разговаривать так не смеете.
Павел Сергеевич. Не смею? А если я с третьим интернационалом на «ты» разговариваю, что тогда?
Автоном Сигизмундович. Пропал. Сейчас арестует.
Павел Сергеевич. Да вы знаете ли, что я во время октябрьской революции в подполье работал, а вы говорите – не смеете.
Автоном Сигизмундович. Кончено, расстреляет.
Павел Сергеевич. Я, может быть, председатель… домового комитета. Вождь!
Автоном Сигизмундович. Простите, товарищи, но я…
Павел Сергеевич. Силянс! Я человек партийный! (От страха садится на стул.)
Явление двенадцатое
Те же, Степан Степанович и Фелицата Гордеевна с цветами.
Фелицата Гордеевна. Христос воскресе, Автоном Сигизмундович. Не обращайте внимания на то, что я вас целую, потому что у меня на душе, как на Пасху.
Степан Степанович. Простите, что я не справляюсь о вашем здоровье, но интерес отечества прежде всего.
Явление тринадцатое
Те же и Ильинкин с женой.
Ильинкин. Господа, я вас умоляю, что Михаил Александрович это не утка?
Фелицата Гордеевна. Послушайте, как же можно так неприлично спрашивать.
Явление четырнадцатое
Те же и Зотик Францевич Зархин, Ариадна Павлиновна Зархина, барышни Зархины – Тося и Сюся.
Ариадна Павлиновна. Подумайте, какие эти большевики самонадеянные, сейчас я с мужем иду по улице, а милиционер стоит на углу и делает вид, как будто бы ничего не случилось.
Явление пятнадцатое
Те же и Наркис Смарагдович Крантик.
Наркис Смарагдович. Скажите, что, тринадцать на восемнадцать будет изящно?
Зотик Францевич. Какие тринадцать на восемнадцать?
Наркис Смарагдович. Видите, я думал запечатлеть.
Степан Степанович. Что запечатлеть?
Наркис Смарагдович. Ренессанс.
Ильинкин. Какой ренессанс?
Наркис Смарагдович. Возрождение… нашей многострадальной родины. А так как это событие должно взволновать всю Россию, я и выбрал кабинетный размер тринадцать на восемнадцать. Узнав, что их императорское высочество находится здесь…
Павел Сергеевич. Как высочество? Как здесь?
Наркис Смарагдович. Спокойно, снимаю.
Автоном Сигизмундович. Держите его! Держите! Агафангел!
Явление шестнадцатое
Те же и Агафангел.
Агафангел. Я здесь, ваше превосходительство.
Автоном Сигизмундович. Занимай все выходы. (Встает у двери с револьвером.)
Голоса. Что случилось?
– В чем дело?
– Что такое?
Автоном Сигизмундович. Господа, нас подслушали!
Ариадна Павлиновна. Кто подслушал?
Автоном Сигизмундович. Вот коммунисты.
Все. Коммунисты?!
Фелицата Гордеевна. Спасайся, кто может!
Все устремляются к выходу.
Агафангел. Стой, застрелю, всех застрелю.
Степан Степанович. Караул! Нас окружили.
Наркис Смарагдович. По-моему, этих коммунистов не более одного человека.
Надежда Петровна. Господа хорошие, не губите православного человека. Автоном Сигизмундович, он только с одной стороны коммунист, а с другой с…
Павел Сергеевич. А с другой я даже совсем ничего подобного. (Встает и кланяется. К заду его приклеился портрет Николая.)
Зотик Францевич. Необходимо выяснить его настоящее лицо.
Тося Зархина. Папочка, у него их два.
Зотик Францевич. Как – два?
Тося Зархина. Мне, папочка, право, очень неловко, но только у него какое-то лицо сзади.
Все. Где?
Тося Зархина. Вот.
Автоном Сигизмундович. Ну-ка, нагнитесь, молодой человек. Боже мой! Смирно!
Павел Сергеевич. Маменька, чье у меня лицо, мое?
Автоном Сигизмундович. Нет, наше.
Анатолий. Милостивые государи, они приближаются, они приближаются.
Агафангел. Ваше превосходительство, – едут.
Все. Приближаются, приближаются.
– Становитесь, господа, становитесь.
– Тише, идут.
Явление семнадцатое
Те же, Настя, Олимп Валерианович, Валериан Олимпович.
Автоном Сигизмундович. Музыка, туш! Ура! Ура! Ура!
Все. Урррра!!!
Настя. Вот это свадьба, я понимаю.
Все. Уррра!
Когда «ура» замолкает, слышен чей-то протяжный стон.
Голоса. Вы слышали?
– Что это такое?
– Что это такое?
Олимп Валерианович. Господа, господа, возможно, что это ликует народ!
Ариадна Павлиновна. Неужели народ узнал?
Олимп Валерианович. Конечно, узнал. Зачем бы он стал кричать «ура»?
Зотик Францевич. А вы уверены, что это было «ура»?
Олимп Валерианович. Я ясно слышал.
Степан Степанович. Значит, народ с нами. Ура!
Все. Ура!
Олимп Валерианович. Теперь слушайте.
Голос Ивана Ивановича. Караул!
Зотик Францевич. Вы слышали?
Автоном Сигизмундович. Нет, а вы?
Зотик Францевич. Тоже нет.
Степан Степанович. Попробуем еще раз.
Все. Уррра-а-а!
Олимп Валерианович. Слушайте.
Автоном Сигизмундович. Народ безмолвствует.
