Память услужливо подсунула воспоминание о чернильных узорах на безвольной детской руке, и я торопливо перевернул лист.
И видела я, как в первый раз раскололось небо на три части, и упали на землю три большие звезды и полчище маленьких.
Из маленьких звезд родились чудища мелкие и гады отвратительные, и было у них по три пасти у каждого с двух сторон, а в них – жала длинные, ядовитые.
И видела я, как во второй раз раскололось небо, и пала на землю река из двух вод. Одна вода черная, а другая белая, и черная вода вспять потекла.
Из звезд трех поднялись три великих воина. Один – с ликом светлым, блистающим, встал у белой воды, а второй – с ликом черным, глазами огненными – встал по черную сторону.
И колючей травой проросли раздор и вражда на земле, и мушиным роем налетели болезни и голод. И от скверной воды поползла в разные стороны немочь кровавая. Настало время великих бед.
Да-а… Что и говорить… Хорошее предсказание.
Дальше речь шла о войне белого и черного воинов. Четкого мнения о том, что будет делать третий, у меня не сложилось, о нем вообще говорилось расплывчато и иносказательно. Получалось, что он то ли встанет на сторону черного, и тогда всем людям придет конец, то ли будет защищать какое-то дерево, и тогда придет конец уродам с шестью головами и жалами, а может, и вовсе неизвестный пошлет всех воюющих к демонам. Еще в тексте фигурировали глас небесный, дыхание огненное, птицы железные с ликом человеческим, королева, король, мудрые старцы и великий пророк (а как же без этой братии!).
В итоге предсказание Последнего дня человечества получилось очень невразумительным, поэтому пришлось спросить:
– Ну и для чего ты мне подсунул страшную сказку?
Все-таки смешной парень этот Агаи, покраснел от моих слов как девица.
– Ты должен помочь ей! – Он торжественно, словно жрец перед верующими, простер руку в сторону сидящей на диване девчонки, которая, пользуясь моментом, дергала кружева нижних юбок Таниты.
– С какой стати? – Меня начинал злить наглый мальчишка, без спроса пролезший в дом и осмеливающийся давать указания.
– Это она! Это о ней говорится в тексте, это будущая королева!
Зеленые глаза Агаи горели, словно у лесного кота – двумя яркими фонарями.
Ирия всеединый, только ненормального фанатика на мою голову не хватало!
Помощник аптекаря, видя, что веры в моем взгляде не прибавилось, схватил малышку за руку и закатал ей рукав:
– Смотри!
На тонкой детской кожице ярким пятном выделялся одинокий фигурный знак. Точно такой же находился под нарисованной на пергаменте женской фигурой, у ног изображения мужчины в венце черными кляксами расплывалась копия надписи, впопыхах нацарапанной королевским секретарем на руке убитого пацана.
– Ты хочешь сказать, что за девчонкой охотятся только из-за нелепого пророчества? Да мало ли их было? Неужели наш король действительно всерьез опасается, что двое неизвестных детей займут его трон?!
Стало смешно: Фирит не дурак, если бы он так реагировал на все предсказания, я устал бы мотаться по стране, разыскивая очередного претендента на трон. Да фактически каждый базарный день городские юродивые вещали и о конце света, и о настоящем правителе, и о царстве всеобщей справедливости. Ну не нравился подданным их величество, вот они и придумывали сказки кто во что горазд. Стоит ли на бред внимание обращать?
– Ты мне не веришь, – криво улыбнулся Агаи и сник. Он осторожно пододвинул лежащую в беспамятстве жену, сел на самый краешек дивана и тихо сказал: – Ты должен помочь нам, иначе этот мир полетит в бездну. Тебе понравится, если править в нем будут вампиры и оборотни?
– Это у них, что ли, вырастет еще пять голов? – усмехнулся я, вспомнив красочное описание упавших с неба чудовищ.
Молодой человек дернулся от моих слов, как от удара кнута.
– Это не смешно, Дюс! Твой народ не помнит, что этот мир не всегда был таким светлым и добрым.
– Каким? – Я даже поперхнулся от возмущения. – Это наш-то мир добрый и светлый?! Хотелось бы знать, как дела обстояли в глубокой древности… Да может, ну его к демонам, такой мир, если «золотой» век в нем оказывается именно сейчас?!
– Постой, – примирительно поднял руку юноша, – не кипятись! Поверь, я знаю, о чем веду речь! Ты просто не был за пределами вашей страны.
– Ну почему же не был. – Вспомнились прогулки по Пустоши и Северным болотам, что стоили мне двух больших шрамов – на бедре и под лопаткой. – Был, очень не понравилось.
Мой сосед запустил в волосы обе руки и огорченно вздохнул:
– Я не знаю, как мне убедить тебя в том, что ты должен помочь… А если я заплачу деньги, пойдешь с нами?
Это предложение тоже не обрадовало, мне хотелось только одного – выпроводить всех вон, остаться одному и хорошенечко поразмыслить, как жить дальше. Что от Фирита надо бежать, я не сомневался, осталось спланировать, каким образом это сделать. Как извернуться, чтобы король меня еще месяца два не хватился. Куда бежать – такой вопрос не стоял, я давно позаботился об убежище, прикупив землю подальше от Луаны, за пределами досягаемости длинных рук его величества. А вот каким образом… Об этом и надо было подумать, чтобы не нарубить впопыхах дров. Что делать с «приемышем», я уже определился – подкину ее графу, и будем считать, что мы квиты. Этот достойный господин вырастит ее как собственную дочь. Ну а на «приданое», так и быть, я выделю немножко золотых.
– Ну что? Ты согласен? – прервал мои думы неугомонный Агаи.
– Нет, – отрезал я и кивнул в сторону Таниты, которая начала подавать признаки жизни. – Забирай свою подругу и уходи. Я не пойду с вами. И девочку не отдам, ей не скитания нужны, а дом, семья и защита. А ты, если хочешь подвиги совершать, займись поисками будущего короля, пока до него на самом деле кто-нибудь не добрался. И вообще, откуда взялась уверенность в том, что эта пигалица именно та, из пророчества? Может, знак нарисован?
– Нет, Дюс, – грустно покачал головой аптекарь. – Это именно она, если ты посмотришь внимательно, заметишь отличие. Смотри на знак, но словно мимо него.
Я последовал совету мага. Сначала ничего не происходило, но потом контуры руки стали расплываться и знак приобрел объем и словно вырос над маленькой ручкой из плоской путаницы линий разной толщины, став похожим на крошечное деревце.
Наверное, выражение моего лица изменилось, потому что Агаи сказал:
– Теперь веришь?
– Это ничего не меняет.
Мне ужасно не хотелось влезать с головой в непонятные дела ради сомнительного участия в спасении рода человеческого.
– Оставь его, Агаи. – Презрительный, мягкий, словно бархат, голосок дал понять, что его обладательница уже пришла в себя и собирается внести свою лепту в затянувшийся разговор. – Ты что, не видишь, нашему смельчаку дороже собственная шкура, чем всеобщее благо!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
