— Ответь, не бойся, — утешила Огнедара.
— Они… — вернула взгляд на Тамира, — …похожи на вас, — ответила едва слышным хриплым голосом, — чёрные глаза, волосы… — голос её оборвался, а по горлу судорога прошлась.
— Всё хорошо, теперь ты в безопасности. Не бойся, — повторяла Огнедара, всё гладила её по плечу и волосам, успокаивая.
Тамир глянул на Итлара.
— Отправь её к старосте с Арваем, пусть довезёт её.
— Нет! — вдруг встрепенулась девушка, вырываясь из рук Огнедары, взгляд её заметался по лицу Тамира. — Нет! Как я назад, нельзя мне назад! Кто меня примет после… — полянка всё же всхлипнула, вновь заплакала.
Итлар только плечами рассеяно пожал — мало что понял. Пусть и порченная, но они ей родичи всё же. Видимо, не в себе после того, что пережила. Не хватало, чтобы прознали ещё, что девка их всё же в его отряде оказалась, потом доказывай, кто попортил её. Хоть в другое время Тамиру было бы плевать. Как бы не выглядела скверно, а отправить её назад нужно.
— С собой позволь взять, Тамир, — вступилась Огнедара, всколыхнувшись на ноги, когда Тамир уже говорить хотел, но с тем пылом, с которым обратилась к нему девушка, окуная в тенистые, как река, глаза, жаром сухим по горлу разнеслось желание, опускаясь тяжестью к паху.
Даже воины притихли, оглядываясь на полянку. Огнедара потупила взгляд, смущаясь, что на неё сейчас многие смотрят.
— Там до княжества доберёмся, устроим её, может… — договорила уже не так рьяно.
Итлар приподнял смоляную бровь, ехидно усмехаясь в усы, утверждаясь в том, насколько полянка осела в кочевье Тамира. Вот же барсук неугомонный, не перетрудился, видно, сегодня, успевает и тут ёрничать.
— Ты и присматривай за ней, — буркнул Тамир на своей речи полянке, сдерживаясь, чтобы не сгрести её в охапку и не наброситься на эти губы жаркие.
Огнедара, конечно, ничего не разумела, что сказал он, но поняла по голосу, что хазарич позволил. Всё же как ни подтрунивал его Итлар, а засела, словно наконечник стрелы, в плоть эта бесстыжая полянка. Ведь в другой раз, если бы ни рыжекосая, отправил бы восвояси.
Тамир отступил, направляясь к обозам, слыша за спиной быстрые шаги.
— Что сказала? — спросил Аепа, нагоняя хазарича.
Тамир глянул на него мрачно.
— Кангалы это. Собирай людей, Аепа, останавливаться больше не будем.
Глава 18
— Воепа! — окликнул князь одного из своих ближников, ехавшего впереди. — Вперёд поезжай, старосту Гаяна упреди, ночевать у него остановимся.
Воепа кивнул, взяв еще несколько мужей. Вперёд отряда пустились через луг к дальней, уже видневшейся впереди птичьим гнездом веси.
Вейя держась чуть позади от Годуяра, наравне со всеми всадницей была. Кобылка ей досталась послушная и спокойная, хотя Вейя и так привычна в седле держаться — частенько отец с собой дочку брал, если приходилось выезжать куда из острога. Вейя вынырнула из раздумий, оглядела росшие вдалеке стройные один к одному белые стволы берёз. Всё же какими ни были жаркими дни, а зелень на лугу и на деревьях будто тускнеть начала, и трава не такая сочная под копытами стелилась, грубела с каждым днём, распушились уже и колючие мётлы татарника. Спокойный нынче вечер ласкал Стрибожичь теплом мягким, лохматя кудлатые облака, сгоняя их к самому окоёму, кутал плавящее в жаре око в туманной дымке.
Ещё утром покинули Кряжич, а Вейя и усталости не чувствовала даже, дороги её никогда не пугали, но в отряде Годуяра всё равно почему-то неспокойно. Вейя не понимала причины, ведь защита надёжная — вон сколько отважных мужей князь с собой взял, дюжина кметей, не считая ближников и сотника, который возглавлял отряд. Вейя глянула ненароком на Далебора. Рядом с ним-то Вейя и не находила покоя, казалось, повсюду глаза колдовские туманные преследуют её. Вейя старалась не замечать его особо, да каждый раз взгляд упирался в широкую ровную спину, скованную латами, да в голову в кудрях русых, в которых играли солнечные блики.
Наезженная дорога — уж часто по ней приходилось идти кметям в земли Каручаевские — утянула в сторону веси, до пологих взгорков к околице не новых, но добротных мощных срубов, что сложены из деревьев, которые когда-то на этом самом месте и росли. Дворы, как и во всех щелищах, разбросаны по бережку небольшой речушки Сувьи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Гаян, предупреждённый Воепой, вышел встречать княжескую гурьбу сразу, как только Годуяр со своим небольшим да и не малым отрядом на дороге появился. Высокий, костистый с густой желтоватой, как солома, бородой, таким же волосами, подвязанными кожаным ремешком, Гаян ещё не старый, в силе своей, держал крепко под строгим присмотром роды и семейства, которых, судя по хозяйству — дворам широким, погребам да постройкам разным, в которых животина стояла — было немало. Тут и жена его следом вышла с поклоном — женщина приземистая, но степенная, в расшитой понёве и яркими бусами на шее — встретила всех тёплой улыбкой.
Суета во доре поднялась знатная. Всё решали кто где будет спать. Многих мужей оправили ночевать в общую избу, другие разошлись по другим. Староста оставил — а как иначе — князя у себя в избе тёплой, широкой, пропитанной запахом хлеба и мёда пряного. Вейю Годуяр, конечно, рядом с собой держал. Бродица — жена старосты — сразу девушку, одну единственную во всём отряде, к себе пристроила, отрядив место в женской части дома, постелив мягко на лавке у стены белёной печи, согнав своих дочерей — девицы на выданье, как, впрочем, и Вейя. Но о том не хотелось и думать ей.
Гремела изба голосами — мужи до самого позднего вечера вели разговор за столом, выпив не одну чарочку крепкого мёда, коим щедро угощал гостей дорогих староста Гаян. Вейя рядом с Бродицей и дочерями её сидела, слушала, да всё больше замечала, как бросают кроткие взгляды дочери старосты на сотника. Он и в самом деле среди остальных после князя видным был молодостью, силой неуёмной. Поблёскивала на шее сильной витая гривна, смотрели темно с блеском холодным глаза на собравшихся за столом, только девиц он как будто не замечал. А Вейя не знала куда и деться, когда его взор пронизывающий на неё падал. Вейе не нравилось вовсе его внимание, холодное, пугающее даже. Хоть она и не из пугливых была, но явственно ощущала, как сила в сотнике лютая кругами ходила, и всё выхода не могла найти, казалось, того и гляди сорвётся с места и схватит Вейю, задушит. Сердце стучало быстрее. Разговор зашёл о кангалах, что одолели полесье, налетая на селища у окраины. Но Вейя находиться за одним столом с сотником уже не могла — слишком тесно стало. Стараясь быть не замеченной, вышла из-за стола, покинула горницу. Подвязав очельем накинутую наметку — для молодой незамужней девицы и рано покрывать, да в чужих краях лучше прятать волосы — Вейя вышла на высокое крыльцо под низкий навес. Скользнула взглядом по тёмным верхам сосен, что росли прямо за частоколом. Лес дышал прохладой и вздымался вверх по крутому взгорью урочища, подпирая ночное, усыпанное яркими зёрнами звёзд небо. После душной избы старосты, вечер бодрил ощутимо, даже тревога, что донимала Вейю весь день, отступила.
Вейя вздрогнула, поздно спохватившись, не заметив сразу, как скрипнули позади половицы, а следом горячие руки легли на плечи. Вейя развернулась резко, выворачиваясь из хватки, бросилась в сторону.
— Что ты пугаешь так, не укушу же, — хмыкнул Далебор вяло, прислонившись плечом к столбу, смерив Вейю уже хмельным взглядом с пят до головы.
Глава 19
Глаза сотника блестели влажно в отсветах пламени, что лился из распахнутых дверей горницы. Вдруг хохот грянул в недрах терема, вырываясь из разволочённых окон, встревожил вечерний воздух, смешиваясь с ним и пропадая за частоколом, там, где уже ночь дремучая вступала в свою силу. Вейя оглядела ещё раз двор, и, как некстати, не было никого, верно, все в избе старосты, а кто и в баньке да за столами хозяев, что щедро накрывали кметям, запекая жирных гусей мужам, ведь многие вовсе женихи — вдруг приглянется кому из них какая из дочек. Да в Кряжиче и без того девушек хватало — внимание, хоть ковшом черпай. Потому Вейя всё вразумить не могла, чего сотник за ней по пятам ходит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
