— Спрячь её! — рыкнул где-то в стороне голос князя и утонул в толпе.
Вейя оглядеться не успела — гаркнул гридень, поддевая пятами лошадь, та ломанулась вперёд, пускаясь к середине вереницы к телегам и возам. Вейя видела только, как проносятся гридни, как сверкает оружие в закатных густых лучах, словно всполохи молний. Подъехав к обозам, Земко ссадил Вейю в телегу — а больше и прятаться негде, разве что в бурьян бежать, да заметят, нагонят тут же.
— Схоронись, — бросил он, натягивая силой повод так, что лошадь вскинула гривой, артачась, он оставил девушку, ринувшись на подмогу к остальным.
Глава 22
Вейя, уцепившись пальцами за борт, выглянула, пытаясь рассмотреть в слепивших солнечных лучах метавшихся в пыли дороги гридней. Гурьбой нахлынули из засады всадники, в одеждах да латах кожаных грубых, в островерхих шапках. Вскинули они яростно клинки широкие у конца, что страшно стало: один удар — и голова с плеч, силы прилагать не нужно. Вейя успела рассмотреть смуглые, широкие, чуть плоские лица и чёрные, как дёготь, брови и усы. Всадники широкие в кости и коренастые — такие, как рассказывала ныне утром старшая дочь старосты.
Кинулась часть гридней в атаку. Откуда-то снова полетели стрелы. Вейя охнула, назад нырнула за полог в сумрак намёта, рухнув на дно воза, средь поклаж вжимаясь в кожаные скрутки палаток. Стрелы одна за другой ворвались с хрустом в толстую тканину намёта, прорывая его насквозь. А потом вновь стихло. Сердце забухало в груди булыжником, подскакивая к самому горлу в леденящем душу ожидании. Прижимаясь к дощатому борту, прислушалась. Раздались совсем рядом голоса, Вейя не разобрала ни слова говора чужого. Приподнялась, пытаясь скорее отползти подальше, спрятаться, как заржали громко лошади, и повозка дёрнулась с места, так, что Вейю откинуло назад. Она рухнула на колени, отскочив к самому краю, ударяясь боком о борт, и подняться не успела, понеслась куда-то телега по колдобинам, встряхивая всё содержимое.
— Стой! — только крикнул кто-то из гридней. — Назад!
Вейя, уцепившись за щит, чтобы хоть как-то удержаться, только укрыть голову успела — полетела на неё поклажа, что-то грохнулось сверху тяжёлым кулем, посыпалось за ворот платья зерно, кажется. Трясло лихо, только и получала ушибы в плечо, бедро, голову. Показалось, что вытряхнет её всю, и страх, что вот-вот перевернётся телега, полосовал нещадно — переломает все кости. Громкий свист пронизал слух сквозь грохот. Сердце онемело. Снова прорезал воздух чужой, непривычный говор — ругань, кажется, а следом помалу затормаживали лошади, что до того мига, ломая ноги, неслись по склону прочь от дороги, будто их кто-то угонял. Вейя, корчась от боли, попыталась подняться, слыша, как заскрежетала сталь, и лязг оружия разнёсся по округе. Завязалась борьба. Ухватившись за ось, Вейя, глотая пыль, подтянулась, приподнимая полог, выглянула наружу, выхватывая взглядом нёсшихся к обозам нескольких конных, обрушивавших такие же изогнутые, как у кангалов, клинки на татей, что кинулись было к ним, хватаясь за упряжь, пытаясь сдёрнуть всадников из сёдел.
Не понимая ничего, Вейя отпрянула назад вглубь обоза, да поздно — её заметили. Ринулся вперёд тать — пока остальные заняты, решил поживиться отбитым добром. Да лошади вновь шарахнулись — дёрнулась телега, и что-то твёрдое ткнулось в рёбра Вейи, выбивая дыхание. Вскрикнула громко, когда кто-то ухватил её за щиколотку. Вейя пнула наугад ногой и, кажется, попала — тать взревел громко, хватка ослабла, позволяя выползти к крупам лошадей. Подбирая подол платья, спустилась, вставая ногами на обод, спрыгнула на землю, да тут же выстрельнула невыносимая боль в бок. Вейя, не удержавшись, потеряла равновесие, упала в траву. Тать вылез из-под намёта, бросая на неё звериный взгляд. Из-под телеги показались ещё чьи-то ноги. Вейя вытянулась, ища, куда бежать, да кругом бурьян и склоны покатые, где-то рядом бились гридни — недалеко её унесло. Сейчас её схватят и убьют, но если бы только разу. Страх застелил разум, глаза увлажнились, что Вейя почти не видела, как приближались к ней двое татей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Цепляясь за траву, поползла назад, озираясь лихорадочно, ища пути отступления да чем оборонится, но рядом ни одной коряги даже. Тати обошли добычу с двух сторон, они буравили Вейю жадными, на скуластых смуглых лицах, чёрными как угли глазами. Крепкие, кряжистые тела стянутые кафтаном на косой запах.
— Не подходи, — прошипела Вейя, прикусывая защипавшую губу — видимо, разбила, когда падала, на языке солоноватый с привкусом железа вкус, вместе с привкусом страха и ужаса — что сделают с ней.
Широколобый тать осклабился, кивая другому бородатому, решая, как добычу станут делить. Он и шагнул первым, а Вейя сглотнула, ожидая худшего, как вдруг из-за взгорка выскочил всадник, рьяно бросая коня своего вперёд. Так быстро — Вейя даже моргнуть не успела — вспорхнул в расплавленном жаром воздухе змеёй гибкой чёрный хлыст. Он тяжело упал на шею татя, обвив его в три тугих кольца. Из горла того хрип вырвался, кангал выронил оружие, вскидывая руки к горлу, а в следящий миг его от земли оторвало — всадник дёрнул с силой, опрокидывая навзничь, пронёс по траве волоком, к себе подтащил ловко и легко. Хазарин — Вейя отчётливо поняла. Он хлыст свой на луку намотал, держа тяжёлого кангала в удушье крепком, тот рычал, издавая клокочущие звуки, ногами только елозил по земле. Выдернув клинок, хазарин рванулся к другому татю, что бросился бежать, да споткнулся о колдобину, рухнув на колени. Вейя дёрнулась было в испуге, когда вспыхнул клинок широкий в красном закатном свете. Он обрушился, рассекая воздух острым лезвием, на открывшийся участок смуглой шеи. Хазарин рубанул наотмашь, только и полетела в застывшей на миг тишине голова. Брызнула тугой струёй тёмная кровь на траву.
Вейя вскинула руки, прижимая ладони к губам, пытаясь задержать рванувшийся из горла крик — такой жестокой расправы она ещё не видела. С новой силой все звуки ударили по слуху: всплеск железа, ржание лошадей, скрежет, гвалт мужей донеслись до Вейи волной горячей, но, кажется, там всё стихало тоже.
Хазарин, вогнав клинок в ножны, отвязал татя, что уже посинел и, кажется, дышать вовсе перестал. Вейя наблюдала за всем и пошевелиться не могла — всё тело онемело, и сердце как будто перестало биться. Только теперь осмысливала происходящие: он из кагановской дружины, что должна прибыть в Каручай, и, верно, сошлось так, что столкнулись в одном месте. Слава Макоши! Вейя всё лучше его рассматривала, как поблёскивала богатая упряжь конная, да пластины стальные на кожаных латах, что сковывали тренированное тело молодого воина. Всё больше замечала, как отличается он от кангалов — вроде такие же чёрные, беспросветные, немного раскосые глаза под чуть резким, чем у полян, разлётом бровей, кожа загорелая, и в отличие от тех массивных черт кангалов, у этого острый, чуть длинный с хищно узкими крыльями нос, да и сам высокий, широк в плечах, что покрывали кожаные пластины дегеля — так называли броню у хазар. Надо же, с какой дикой, опасной лихостью расправился он с татями, поостеречься бы самой, но почему-то невозможно было ни на миг глаза отвести от него, от этой мощи неуёмной, что исходила от чужака. Видимо, он один из воинов кагановского отряда — поняла, наконец, Вейя.
Схватив едва живого татя, хазарин бросил на Вейю взгляд, будто только сейчас её заметил, тот ударился в неё ураганом — так черны были его глаза и холодны, как самые глубокие колодца. Металась ещё в них смерчем ярость от недавнего боя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ранена? — спросил на удивление языком полянов понятным, хоть и не совсем чистым.
А сам рассматривал Вейю всё внимательней, и всё гуще сволакивался в глазах сумрак. Грудь Вейи наполнилась отчего-то жаром, смущением обдало с ног до головы совсем неуместно. Вейя качнула головой только, не в силах говорить — язык будто к нёбу пристыл. Он шарил по ней смело чёрными глазами, что стали вдруг чуть поблёскивать в недоверчивом прищуре, отвлёкся, когда в хватке его зашевелился тать, закашлялся, очухиваясь.
