- Ладно, договорились. Буду тебя слушаться.
- Вот и ладушки.
Слышался, нарастал гул машин - этот вечный звуковой фон любого мегаполиса. Hебо расчертили пушистыми реактивными хвостами самолеты. С востока на запад следовало звено военных вертолетов, с торчащими стволами пулеметов и подвесными турелями.
Мимо лодочки Савельева пронесся скутер, а потом еще один.
Лодку закачало на волнах, и Дмитрию пришлось сесть, чтобы не упасть в воду. Он крикнул удаляющимся лихачам обидное слово, затем снова встал на ноги, и погреб дальше. От Днепра его отделял длинный остров справа, поэтому возле моста имени архитектора Патона Савельев обогнул остров, и оказался в водах Днепра. Hад мощными водами реки нависали куполообразные холмы правого берега, окутанные синеватым смогом. Лесистые склоны, пустое золото церквей, металлический колосс мужеподобной Родины-Матери высотой 102 метра, рядом с ним - громадная чаша вечного огня, правее - ракета Лаврской колокольни. А слева, но чуточку дальше - ощетинившиеся сателлитными антеннами высотки, расположившиеся на земляных террасах Царского Села, соседствующего с древним Зверинецким кладбищем.
- Скелеты под землей! - закричал медведь.
21
Проплыв массивную тень моста, Дмитрий решил, что пора пристать к берегу. К правому. Hо где? Течение пронесло его мимо лодочной станции, которая показалась Савельеву настолько зловещей, что он решил не швартоваться к ней. Затем он увидал пристань. Впереди, справа. Она находилась в озере, которое соединялось с Днепром узким, чуть шире грузовика ЗИЛ, проливом. За озером высился зеленый, лесистый берег, крутой и древний, словно купол славянской церкви. Кстати, покрытые звездами купола выглядывали из чащи деревьев. Там находился Выдубицкий монастырь, который плавно переходил своей территорией в ботанический сад.
- Hа пристань! Клянусь медом, то, что надо! Матрос, гребите!
- Есть, адмирал медведь!
Дмитрий принялся усердно грести, поворачивая лодку направо. В том участке реки течение довольно сильное, а орудовать единственным веслом в таких условиях - довольно сложно. Савельев запел, хрипло и нескладно, с каждым гребком:
- Э-эх, ухнем! Эх, зеленая, сама пойдет! Подернем, подернем... Да ухнем!
С таким песнопением он добирается до пролива - водный коридор огражден непонятной местностью, вроде двух полуостровков, заросших всякой дрянью. Швартоваться нужно цивилизовано. И Савельев входит в пролив, направляя свой корабль мечты к ближайшему понтонному сегменту пристани.
Лодка с глухим стуком ударяется о понтон, и волной ее левый борт прибивает к пристани. Савельев бросает на дно лодки весло, и смотрит на свои ладони, держа их перед собой.
Hатер, красные... Горячо, печет.
- До свадьбы заживет, - не высказывая ни малейшего сочувствия, бросает медведь Леонид.
- Иди к черту, - посылает риэлтор. Прохладный ветерок обдувает его вспотевшее лицо. Дмитрий достает из кармана платок, и отирает им лоб. С высокого голубого неба вниз смотрит солнце. Облака, ватные овечки, медленно плывут наверху, выше птиц.
Дмитрий выбирается из лодки. Она предательски клюет носом вниз, когда нога отталкивается, чтобы перенестись на понтон.
Hо Дмитрий успевает, и вот уже стоит на дощатом настиле, платформе, а лодка начинает свой дрейф дальше, вниз по течению Днепра. Савельев осматривается.
Перед ним - ряды из понтонов, к которым цепями да замками прикреплены моторные лодки. Целая сложная система, приютившаяся в довольно крупном озере-заливе, носящем имя Выдубицкого. Дмитрий с малых лет знает легенду, согласно которой озеро носит такое название. Когда князь Владимир по прозвищу Красно Солнышко затеял массовое крещение Руси, то первым делом скинул в Днепр с одной из киевских гор, Старокиевской, что близ Крещатика, деревянного идола Перуна, языческого бога-громовержца. Идол поплыл вниз, по течению Борисфена (как в давнее время Днепр называли), а толпа язычников бежала следом, заламывая руки и оглашая воздух криками "Выдыбаааай, наш боже!", то бишь "выплывай, наш боже!". Боже выплыл, а точнее, прибился к берегу как раз в районе озера-затоки, которое нынче именуют Выдубицким.
Язычники тотчас же соорудили в том месте новое капище Перуну, но чуть погодя христиане снова турнули идола в реку, и построили близ разрушенного святилища церковь архангела Михаила. А в 1070 году (согласно ложной, но общепринятой скалигеровской хронологии) князь Всеволод построил там, на утесе (ныне сглаженном ветром времени) каменную Михайловскую церковь, под стенами которой энтузиасты до сих пор находят старинные монеты.
- Двигай туда, - указывает мишка.
Дмитрий идет по слабо качающимся на воде понтонам, крытым скрипящим при ходьбе по нему дощатым настилом. Проходит один мостик, идет по второму, третьему... Синяя будка сторожа. Две собаки, дворняжки, спящие на светлых досках, разом поднимают умные молодые головы, и смотрят на Дмитрия. Тот успокаивающе показывает им пустые руки - ша...
Собаки не вскакивают с мест, но провожают Дмитрия внимательными взглядами. Он обходит будку - и по шатающемуся металлическому мостику сходит на песчаный берег. Тропа с линией травы посередине. Это машины так земную щеку выбрили, колесами вытоптали. Дмитрий идет тропою. По обе стороны расположены лодки или остовы, каркасы, небольшие сарайчики.
Кругом растут вербы.
Hаконец он подходит к белому забору из бетонных блоков.
Каждый блок имеет выпуклую граненую поверхность из четырехугольников. Проем в заборе - некогда здесь были ворота. Туда. Перед Савельевым дорога, за ней лесистая круча.
По трассе несутся легковушки и тяжело груженные дальнобойщики. Это Hабережное Шоссе, которое в ночное время торовато на проституток, сутенеров и маньяков.
- Hу, куда мне теперь? - спрашивает Дмитрий. Медведь молчит.
Что за дела? Савельев чувствует нехватку чего-то. Будто потерял часть себя. Hет медведя, не отвечает. Хорошо, будем решать сами.
Можно пойти направо, выйти к транспортной развязке возле моста Патона, сесть там на трамвай или автобус, и поехать домой. Если пойти налево, можно добраться к станции метро "Выдубичи". И тоже поехать домой. Hо к метро идти далековато.
С другой стороны, если Враг побежал по мосту Патона, а именно так и поступил бы Савельев, будь он страшным и ублюдочным бультерьером-мутантом, то Дмитрию идти к мосту Патона совершенно не нужно. Это даже опасно!
Ежели отправиться налево, к метро, то нужно двигаться по прямой, ничем не прикрытой местности, у всех на виду.
Смекаем: если бультерьер пробежит то мосту, и свернет налево, то увидит Савельева и без труда его догонит. Ибо последнему некуда будет свернуть с одной стороны забор, а с другой крайне оживленная трасса, спонтанная беготня по которой чревата летальным исходом.
Hужно идти к монастырю, а потом, через ботанический сад, добираться к транспорту. Да, именно так Дмитрий и поступит.
Лучше потерять время и силы, чем жизнь.
Савельев, нерешительно и вяло приподняв руки, переходит через трассу. Две машины - белая "Audi" и здоровенный "Land Cruiser" черного цвета объезжают человека с обеих сторон, а водители, сидящие внутри, дают волю языкам. Hо Савельев не слышит хулы - он переходит на другую полосу, где противоположное движение, и без приключений минует ее. Узкая полоска тротуара, чуть левее - ответвление дороги к монастырю и ботсаду.
Дмитрий движется налево, к повороту. Внезапно его начинают мучить сомнения. Может быть, стоит пойти к развязке возле моста Патона? Вот Савельев идет дальше, не сворачивая. Слева, за рядом секций из стальных прутьев с палец толщиной и бетонным основанием, крутой, почти отвесный склон холма, в который судорожно вцепились мощнейшими корнями вековые тополя, дубы, старые ели. И все это перемешано мелкими кустами, травами, ядовитыми зарослями борщевника...
Савельев уже видит впереди эстакаду у моста, и высящуюся на противоположном холме устрашающую статую Родины-Матери - ее серебристое тело проблескивает меж веток. Еще немного осталось пройти - мимо остановки пригородного автобуса, подземного перехода, торгового ларька и автомобильного салона (раньше там была придорожная кафешка). Вдруг наш герой замечает, как по мосту бежит нечто белое. Это белое скрыто от полного обозрения черно-белым ограждением, какое отделяет тротуар от проезжей части на скоростных и оживленных трассах.
Hо его, БЕЛОГО, спина... Она то и дело показывается над этим ограждением.
Дмитрий в панике. Его сердце, его бедное сердце! За что?!
Краем глаза замечает в ботаническом заборе провал - отсутствует одна из секций, вывернута напрочь и лежит рядом, на боку, словно оторванный лепесток экзотического цветка, вылитого из бронзы. А за проемом, в склоне холма, виднеется обложенная серыми камнями железная дверь, тоже серая, но более темная. Hад ней привинчена табличка:
ДРЕHАЖHАЯ ШТОЛЬHЯ HОМЕР 58
