Первым по лестнице поднимался Дмитрий Воронов, последним шел Зигмунд. Волнения, как ни странно, никто не проявлял. Как будто убийство в жизни этих людей было рядовым событием, таким же, как завтрак, обед и ужин. Подали труп, так что ж? И это переварим! У двери в комнату Бейлис Воронов остановился и, обернувшись, велел Зигмунду:
– Дай мне носовой платок. Или салфетку.
– Зачем?
– На дверной ручке могли остаться отпечатки пальцев убийцы, если это все-таки убийство. Я не хочу до нее дотрагиваться.
– Но я только что входил в комнату! – испугался Зигмунд.
– Не беспокойся, мы это отметим, когда нас будут допрашивать.
– Я вовсе не хочу, чтобы меня допрашивали! – запротестовал Таранов.
– Да, нельзя ли как-нибудь уладить это мирным путем? – поддержал его Сивко. – Без вмешательства властей.
– По-моему, денег у нас достаточно, – присоединилась к мужчинам Елизавета Петровна. – Давайте будем заодно, господа. К чему нам полиция?
– А чего вы все так заволновались? – усмехнулся Воронов. – Мы еще не вошли и ничего не увидели. Вдруг она просто спит?
После чего он, аккуратно обернув дверную ручку белоснежной салфеткой, открыл дверь и первым вошел в спальню. За ним остальные. Огромных размеров кровать стояла посреди просторной светлой комнаты. Видимо, привычки Бейлис здесь хорошо знали, а также, какое значение имеет в ее жизни кровать. Первое, что бросалось в глаза, – длинные стройные ноги. Голые. Она была в трусиках-стрингах и кружевном бюстгальтере алого цвета. Лицо закрывала подушка, как и сказал Зигмунд. На столике рядом с кроватью стояла наполовину пустая бутылка ликера, рядом лежала пачка сигарет, в пепельнице окурки со следами губной помады. Видимо, Бейлис курила и пила ликер в ожидании кого-то, а потом заснула. В этот момент в комнату тихо вошел (или вошла) убийца и удушил ее подушкой. Бейлис была сонная и пьяная, сопротивлялась она недолго.
– Черт возьми, – пробормотал Иван Таранов.
– Теперь она никогда уже не напишет свою книгу, – тихо сказала Елизавета Петровна.
Дмитрий Воронов подошел к кровати и снял с лица Бейлис подушку. Все вздрогнули. Лицо ее было искажено гримасой удушья, алая помада размазана подушкой, отчего та казалась окровавленной. Над худеньким телом с выпирающими ребрами неестественно возвышались бугры ее огромной силиконовой груди. Было такое ощущение, что на кровати лежит сломанная Барби.
– Ну что будем делать, господа? – спросил Воронов.
– Надо подумать, – ответил за всех Иван Таранов. – Может, концы в воду, а? Спрятать ее тело и… Никому ничего не говорить.
– То-то родственнички обрадуются, – усмехнулся Сивко и пояснил: – Я имею в виду дочерей Льва Абрамовича.
– Она наверняка сказала подружкам, куда направляется, – заметила Елизавета Петровна. – Но я за внутреннее расследование.
– Что ты имеешь в виду? – в упор посмотрел на нее Воронов.
– В замок ночью никто не входил, ведь так?
– Разумеется, это невозможно, – резко сказал тот. – Снаружи охрана и злые собаки. На ночь их спускают с привязи. А дверь в дом заперта.
– Значит… – Елизавета Петровна выразительно обвела взглядом коллекционеров вина.
– Один из нас, – хрипло рассмеялся Таранов.
– Есть еще прислуга, – тут же отреагировал Сивко. – Кстати, где Зигмунд?
Сомелье и в самом деле не было в комнате.
– А вы заметили, с какой ненавистью он вчера смотрел на Бейлис, господа? – спросила Елизавета Петровна.
– Особенно когда она сказала, что выльет в сортир коллекционное вино, – подхватил Таранов.
– Да, Зигмунд – фанатик, – согласился с ними Воронов. – Для него слова Бейлис – святотатство. Его жена большой специалист в купажировании вин. Они всю жизнь прожили в Молдавии при известном винодельческом хозяйстве «Пуркарь». Можно сказать, идеальная пара. Оба отлично разбираются в вине, мечтали о собственном винограднике, но вынуждены были эмигрировать в Россию. Зигмунд долгое время оставался здесь без работы из-за проблем с российским гражданством.
– И не напрягает их быть у тебя в услужении? – усмехнулся Таранов.
– Я об этом не задумывался, – резко ответил Воронов.
В этот момент появился Зигмунд и взволнованно сказал:
– Дмитрий Александрович, вас хочет видеть начальник охраны.
– Что случилось?
– Вам лучше спуститься.
– Мы все спустимся, – заявил Сивко. – Теперь это наша общая проблема.
– Да, да, – кивнула Елизавета Петровна. – А ты, Мишель, что молчишь?
– Что я могу сказать? – развел тот руками. – Я ее почти не знал.
– Однако это тебя она приглашала ночью в свою спальню, – заметил Сивко. – И, дожидаясь, потягивала ликерчик.
– Но зачем мне ее убивать?
– Может, она и про тебя что-то знала? – подмигнул Таранов.
– Идемте, – нетерпеливо сказал Воронов. – Не будем терять время, господа. Я хочу знать, что случилось.
Хозяин замка вышел последним и аккуратно прикрыл дверь в комнату Бейлис, все так же обернув руку салфеткой. Гости цепочкой пошли по длинному коридору и стали спускаться вниз по ступенькам. У начала лестницы переминался с ноги на ногу здоровенный детина в камуфляже. Вид у него был растерянный. Пахнуло едким мужским потом, кожаными ремнями и крепкими сигаретами.
– Что случилось? – нетерпеливо спросил Воронов уже с середины лестницы.
– Я прямо не знаю, как сказать, Дмитрий Александрович, – замялся детина.
– Говори!
– Поутру на пашне обнаружены следы. Парни делали обход, как обычно, и…
– Что?!!
– Вот такое дело, – развел руками детина и добавил: – Вы уж извините.
– Когда обнаружены? – резко спросил Воронов.
– Я ж сказал: поутру.
– Назови точное время.
– Как только рассвело, так они и пошли делать обход… В начале девятого.
– Почему сразу не доложил?
– Так вы ж спали.
– У вас есть инструкции: обо всех происшествиях докладывать мне тут же, – отчеканил Воронов. – Обо всех нарушителях. Вы прекрасно знаете, что мы находимся с местными жителями в состоянии войны.
– Тут такое дело… – почесал бритый затылок начальник охраны.
– Какое? Ну? Что ты мнешься? – закричал Воронов. Остальные тоже были в нетерпении.
– Следы-то женские!
– Как-как?
– Я говорю: женские. От модельных сапожек. У-узенькие. Вот такие, – пальцами огромной лапищи показал детина. – Потому мы и не стали вас беспокоить. Ну не будет же дамочка хулиганить в ваших подвалах? Бутылки бить да элитный коньяк хлестать.
– Смотря какая дамочка, – хмыкнул Таранов. – Взять нашу Бейлис…
– Она умерла, – резко оборвала его Елизавета Петровна.
– Пардон. О покойниках либо врать, либо никак. Промолчу, – усмехнулся Таранов.
– Значит, на территорию замка проник посторонний, – задумчиво сказал Воронов. – То есть посторонняя. Но почему же собаки ее не тронули?
– Да мы и сами голову ломаем: почему? – засмущался детина.
– Может, вы их и не спускали? – подозрительно спросил Воронов.
– Да что вы такое говорите, Дмитрий Александрович! Как можно!
– Тогда что же это за собаки такие? Какой-то особой, доброй породы? Где вы их взяли?
– Собаки нормальные. Злющие, мы их сами боимся.
– Тогда что с ними случилось этой ночью?
– Может, она секрет какой знает? Или заговор.
– Дурак, – бросил Воронов. – Еще какую-нибудь чушь скажи. Как она вошла? Через забор перелезла? В модельных сапожках? Или сама Никита сюда пожаловала? Коньячку выпить захотелось?
– Зачем через забор? Она вошла в заднюю калитку.
– Она же всегда заперта! – заорал Воронов.
– В том-то и дело. Заперта, да. И сейчас заперта. Но следы ведут через пашню к калитке и возле нее обрываются. По нашу сторону нашлепки грязи на тропинке. Дамочка вошла и ногами потопала, сапожками модельными, чтобы грязь с них стряхнуть. Судя по тому, что грязь подсохла, дело было вчера вечером, не сегодня поутру. Она вчера приехала. Машину, видать, оставила в деревне. Или на рейсовом автобусе добралась. На подъезде к воротам мы бы ее засекли. Она и дернула пехом через пашню. Там темень и грязь непролазная.
– А потом куда она делась?
– А я почем знаю? – развел руками начальник охраны.
– Значит, кто-то ее впустил. У нее был сообщник, господа! – заявил Воронов гостям. – Кто-то в замке. Но кто?
Ответом ему было молчание.
– Коля, твои парни вне подозрений? – вновь накинулся Воронов на начальника охраны. – Может, к кому-нибудь из них любовница пожаловала?
– Дмитрий Александрович! – взмолился тот. – Обижаете! Вы ж им столько платите! Я каждого из них лично проверял!
– Тогда кто?
– А я почем знаю? У гостей своих спросите, – сказал детина, глядя в потолок.
– Дмитрий, ты что, нас подозреваешь?! – вскрикнула Елизавета Петровна.
– А что мне остается? Вчера приехали вы, и ночью же на территорию проник посторонний, которого сюда впустили. Что мне остается, господа?
