Дрюдо вздрогнул. Откуда посторонние в святая святых — контрольно-диспетчерском пункте?
— Кто это? — он в упор смотрел на высокого светловолосого парня, который стоял, раскачиваясь на носках, у входа в «будку».
— Я — Маклейн. Офицер полиции, — блондин подошел к ним, протягивая на ходу значок и удостоверение.
Лорензо взорвался. Он подпрыгнул и вплотную приблизил свое, ставшее багровым, лицо к лицу Джона.
— Эй, Маклейн, это моя территория! Она находится в моей юрисдикции! Ты понял? Я здесь не шучу! Ясно? — казалось, еще немного, и он бросится на Джона. «Козла», сказанного ему в физиономию при подчиненных, Лорензо не забудет никогда в жизни!
Джон даже не взглянул на капитана.
Дрюдо внимательно посмотрел удостоверение.
— У вас какие-нибудь проблемы, капитан Маклейн?
— У меня? Никаких проблем. А вот у вас похоже они скоро будут, причем в огромных количествах. Капитан Лорензо, я уверен, хотел объяснить вам небольшие детали по самой маленькой из них, — Джон постарался взять себя в руки. — А как ему удастся объяснить это? — и протянул начальнику диспетчерской службы листок, полученный по факсу.
Дрюдо взял документ. С фотографии смотрел высоколобый молодой мужчина. Под ней десять отпечатков пальцев. «Сержант Нил Кокренс. Американский советник в Гондурасе. Погиб в 1988 году в вертолетной катастрофе», — прочитал он.
— И что? Зачем вы мне это принесли?
— А то, что парень о котором здесь говорится лежит сейчас в вашем морге. Он умер полчаса назад.
— Не понял? — Дрюдо действительно не понимал, что за чушь несет этот лейтенант. Это как? Умер, воскрес, снова умер?
— Мне бы тоже было в это трудно поверить, но я лично снял с него отпечатки пальцев двадцать минут назад!
— Ясно… Значит, он оказался в морге дважды? Лейтенант, может ваш компьютер что-нибудь напутал?
— Нет. Кто-то собирается устроить в этом аэропорту серьезную заваруху…
— Что вы имеете в виду? — Дрюдо настороженно посмотрел на полицейского, но тот молчал. Он словно прислушивался к чему-то происходящему у него внутри. — У вас с головой все в порядке? — тот снова не ответил.
Этот вопрос словно подхлестнул Лорензо. Это дерьмо даже не посмотрело на него! Явился, сукин сын, из своего Лос-Анджелеса и лезет не в свое дело! Еще и дураком его выставляет перед всеми!
— Ты думаешь, ты — гений, мать твою, а мы все — полные му…ки, да? Ну ладно'. Раз уж ты такой распрекрасный полицейский может, скажешь, кто это все собирается сделать, а?
— Не знаю… To-есть, я не уверен…
— Ах, он не уверен! Не уверен, так какого мать твою, дьявола ты лезешь, куда тебя не просят, Маклейн?
— Эти люди — профессионалы, а не багажные воры и не идиоты, — твердо сказал Джон, и голос его зазвенел. На скулах заиграли желваки.
— Профессионалы в чем? — вмешался в разговор главный инженер, до сих пор стоявший молча. У него было впечатление, что слова лейтенанта не пустой звук.
Маклейн выхватил факс у руководителя полетов и протянул его Солу Барни.
— Посмотрите! Это не свидетельство профессиональной преступности. Здесь, сейчас может произойти такая катастрофа, какой вы еще в жизни не видели. Приведите всех в боевую готовность, а потом будете задавать сколько угодно вопросов.
— Между прочим, первый труп сделал ты! Помни об этом! — Лорензо ткнул пальчиком-сарделькой в грудь Маклейна.
— Я помню.
Господи, ну что за дерьмо! Снова заныло плечо. В ушах звучал голос придурка из Лос-Анджелеса, который на прошлое Рождество орал ему по рации: «Вы ответите, Маклейн! Из-за вас погиб человек!» Все бездари похожи друг на друга, как близнецы, рожденные одной матерью — самодовольством. А отец у них — глупость. Эта чета имеет множество детей и никогда не страдает бесплодием. К сожалению.
Дрюдо взял факс из рук Барни и, еще раз внимательно просмотрел его. Верил ли он Маклейну? Бог его знает. Дрюдо не смог бы сказать однозначно. Но, на всякий случай, решил все-таки усилить контроль.
— Лорензо, — произнес он медленно, глядя на Маклейна. — Вызови всех своих ребят. Пусть предоставят мне отчеты.
— Что? — капитан побагровел.
— То, что слышал. Пусть докладывают мне обо всем, что заметят хоть немного необычного. Понял?
Голос начальника звучал твердо.
— Понял, — сквозь зубы ответил Лорензо.
— Дрюдо. Дрюдо, идите сюда скорее! — громко окликнули его от окна.
— Что такое?
— Посмотрите! Огни гаснут!
— Господи, — выдохнул Маклейн.
Они быстро подошли к окну. Сквозь мутную белую пелену просматривалось огромное поле с продольными и поперечными линиями огней, освещавших взлетные полосы и рулежные дорожки дрожащим светом. Отсюда, сверху, оно казалось целым ночным городом с горящими окнами. Вдруг один за другим огни стали гаснуть. Погасла одна улица, потом другая… Черный мрак отвоевывал часть за частью. Скоро там, внизу, мигали только слабые огни снегоочистителей, грейдеров и «сноубласта». Они растерянно заметались и замерли, словно не зная, куда двигаться дальше.
— О, господи, — это произнес уже Дрюдо.
— Немедленно включите аварийное освещение, — распорядился Сол Барни, и все засуетились, бросившись к своим рабочим местам.
— Аварийная система не работает, — ответил инженер-электрик.
— Включайте с другого терминала.
— Вся сеть вырубилась.
Началось! И снова в ноздри Джону ударил запах клубники. Клубники и крови. Он расползался по диспетчерской, заполняя всю башню. Тяжелый густой сладковатый запах смерти.
Маклейн стоял в стороне, глядя на эту суету. Сейчас его меньше всего волновали эти люди. Одна мысль билась в голове, впиваясь раскаленным жалом в мозг: «Зачем он настоял, чтобы Холли летела в Вашингтон?» Она мешала сосредоточиться, понять, что, собственно, происходит.
— Может, отключили электричество? — повернулся к Дрюдо Сол Барни.
— Так. Нужно немедленно проверить все системы. Слышите? Немедленно. И срочно свяжитесь с энергокомпанией!
Главный инженер бросился к приборам. Нужно очень спешить — над аэродромом кружат десятки самолетов, ожидая посадки. И кто знает, сколько горючего у них в баках.
Артур и Денни заканчивали работу на земле. В толстых резиновых перчатках один держал электропилу, другой — топор. И били, били по кабелю, черным нервам огромного живого организма, называемого «аэропортом Далласа». Наконец, им удалось прикончить его. Черные разорванные концы отлетели друг от друга. Парализованный, ослепший, неуправляемый аэропорт лежал у их ног, еще не полностью осознавая всю степень свалившейся на него беды.
— В чем дело? — крикнул Сол Барни, скатившись по лестнице в радарную.
Диспетчеры щелкали клавиатурой, уставясь на зеленые экраны, с которых вдруг пропали все сигналы.
— Господи! Контроль приближения вышел из строя!
— Межатлантическая система тоже отключилась!
Казалось, будто кто-то стер с плоских лиц экранов все, и они бледнели зеленым мертвым светом.
— Кошмар! Все системы вырубились! Кошмар! — Барни растерянно заметался по радарной, бросаясь от одного прибора к другому. Потом внезапно остановился и отчаянно развел руками, словно призывая всех в свидетели. — Я не знаю, что делать, — и с силой шлепнул себя по бокам, будто надеясь выбить оттуда ответ.
Он обезумел, — вяло подумал Джон. Можно же что-то предпринять! Ну хоть что-нибудь!
Дрюдо подошел к столу и включил микрофон.
— Внимание всем! Свяжитесь со всеми самолетами. Скажите, что у нас неполадки. Все самолеты, какие возможно, нужно повернуть на другие аэропорты. Те, которые уже близко, нужно подержать в воздухе. Самолеты, которые в зоне приема, пусть держат контроль по аэромаркерам. Удачи вам.
Он щелкнул тумблером и отошел от стола.
Сол Барни уже немного успокоился, глядя на четкие действия Дрюдо. Конечно, такого ему еще не приходилось испытывать, нo ведь все когда-то происходит в первый раз.
Лорензо чувствовал себя отвратительно. Этот Маклейн, небось думает, что умыл его. Турист чертов.
— Так, сейчас решим, что делать в аэропорту… У нас здесь собралось, наверное, около пятидесяти тысяч человек. Мы не должны допустить паники, — Дрюдо строго смотрел на Лорензо, и тот быстро кивнул. — Это может продлиться час или два, — взгляд начальника башни перешел на Барни.
— Все самолеты, у которых хватит топлива, будут кружиться. А остальные…. — Сол снова развел руками.
— Хорошо… Маклейн, это то, о чем вы говорили?
Джон некоторое время помолчал, глядя в полные тревоги глаза Дрюдо и грустно покачал головой:
— Думаю, это — только начало.
Как объяснить ребенку, что такое «горячо», пока он не притронулся рукой к лампочке или огню? Женщине, не имевшей детей, что значит рожать? Мужчине, ни разу не побывавшему в бою, что значит удар пули? Людям, не испытавшим то, что испытал он, это удивительное чувство приближающейся опасности, когда каждая твоя клеточка словно замирает, готовясь отразить беду; запах опасности, вкус. Иногда кажется, что ее можно даже пощупать рукой, так осязаема она становится. Как сейчас. Но этого объяснить им невозможно. Никому. Они видят только свершившееся, а он предчувствует беду кожей.
