алкоголя и ещё какой-то дряни и слепящие лучи в глаза.
Здесь не было окон, а свет шёл только от каких-то маленьких мерцающих прожекторов на потолке и по углам — красных, зелёных и фиолетовых, насколько Кир смог рассмотреть. Они выхватывали из месива тел белые пятна, подсвечивая их неоном, и сверкали на блёстках. Крошечное платье Мэй, полностью расшитое зеркальными кругляшками, пускало цветных зайчиков по стенам.
— Чего застыл?! — прокричала она Киру в ухо, пробиваясь сквозь землетрясущие басы. Кир опомнился и постарался перестать втягивать голову в плечи. Он видел ночные клубы в кино и сериалах, но камера не передавала того, как удары отзывались в костях, и животного ужаса от мысли, что сердце вот-вот вырубится от этого непрямого массажа.
Щурясь и борясь с желанием заслониться от вспышек цветного света, Кир заставил себя протиснуться среди скачущих тел куда-то наугад. Мэй плотно висела у него на руке, чтобы не оттёрло толпой. Кир оглянулся удостовериться, что Париндра шёл следом. Тамлинг выглядел, как всегда, невозмутимо, и дёргающаяся людская масса, казалось, не представляла для него препятствия. Единственным отличием в его внешнем виде сегодня была туника с флюоресцентной каймой.
Повертев головой, Кир наконец заметил Кайетано и Эмиля и подвёл своих спутников к ним. Пришлось поулыбаться и пожать несколько рук — эспажанцы тут же представили ему своих девушек.
— Это Мэй, — неуклюже ответил Кир, которому до сих пор претило называть чьё-то имя чужим людям.
— У принца Байч-Хараха отменный вкус, — заулыбался Кайетано, рассматривая Мэй в таких местах, что Киру захотелось задвинуть её себе за спину. Мэй, однако, приосанилась.
— А это мой друг Париндра, — неумолимо продолжил Кир, считая секунды до тех пор, пока станет можно слинять из этого ада. Отец ещё удивлялся, что земляне плохо слышат…
Париндра тоже пожал всем руки и заговорил, тут же отпустив пару шуток насчёт самого клуба и его хозяина — незлых, но смешных, во всяком случае, для эспажанцев. Кайетано хохотал так, что перекричал музыку, а Мэй шлёпнула Кира по плечу.
— Твой друг смешной!
Кир, который частично не расслышал, а частично не понял шутку, мог только кивнуть.
Тут он почувствовал спиной чьё-то присутствие и обернулся, обнаружив там ещё группу незнакомой молодёжи. Кайетано всех приветствовал и принялся представлять. Киру стало нехорошо от мелькания лиц в цветовых вспышках. Он никого не запоминал и, кажется, перестал понимать человеческую речь. То и дело перед глазами мелькало платье Мэй и тут же сменялось на флюоресцентные полоски на воротнике Париндры. Кто-то потащил Кира в гущу тел и принялся дёргать за руки, называя это танцем. Кир даже не был уверен, девушка перед ним или что. Толочься среди чужого пота он уж точно не собирался. Да и для кого тут танцевать? Тебя никто даже не увидит, а боги если и увидят, то скорее отшатнутся.
— Мне нужно подышать, — выдавил Кир неизвестному существу и, нащупав стену, выбрался по ней наружу.
Какое же это было облегчение! Звукоизоляция клуба не пропускала наружу ни шороха. Только тихий раннеосеннний вечер, полупрозрачные сумерки, и ветерок гоняет по газону первые упавшие листья. Для Кира сейчас ещё было утро, но клуб находился в другой части света.
Кир согнулся, упершись руками в колени, и с полминуты просто дышал.
— Пойдём обра-атно, — раздался над ухом капризный женский голос. — Самое веселье пропустим!
— Подожди, видишь, дикарю плохо? — возразил другой.
Кир поднял голову. Перед ним стояли две девушки, одна в крошечном платье, другая в настолько облегающих штанах, что они выглядели, как краска на коже, и таком же… чём-то… сверху. Ма регулярно до сих пор получала нагоняи от Алтонгирела за чересчур вольную одежду. Видел бы он… хотя мог и кони двинуть, лучше не надо. Только теперь мозг Кира зарегистрировал обзывательство.
Отец учил его не опускаться до ответных обид. Киру очень хотелось объяснить этим двум полуголым курицам, кто они сами такие, но это было поведение, недостойное князя. Он хотел спросить, какого рожна они тогда с ним танцевали, если считали его дикарём, но он знал, что, раз начав выяснение отношений, уже не остановится. Отцовского хладнокровия ему не отвесили. Поэтому Кир собрался с силами, выпрямился, состроил пренебрежительную рожу и пошёл прочь.
— Эй! — закричала одна из девушек. — Ты куда?
Киру очень хотелось ей ответить — и куда он, и куда следует отправиться ей, но… Недостойное князя поведение. Он выполнил то, зачем сюда приходил — хотя в упор не понимал, почему нельзя было познакомить Париндру с эспажанцами просто в универе, но раз друг попросил, он сделал. А любезничать с незнакомыми девицами он не нанимался. Ему ещё до завтра задание для Мрзгвы делать, а она хоть и не Кровопийца, но недалеко от него ушла.
* * *
Ютта заняла своё любимое местечко на газоне под большим платаном, аккуратно расстелив коврик для йоги, а поверх него пледик. Она любила учиться с комфортом, а именно — лёжа. Пусть для этого приходилось таскать из дома почти туристический рюкзак. Всё равно при ней всегда был свитер для занимания места и какая-нибудь еда, потому что в университетских кафе можно было разориться за семестр. Она успела прочитать пару страниц исследования, которое ей предстояло проанализировать на предмет научной состоятельности, когда в поле зрения замаячили знакомые белые лапы. А вслед за ними и дурацкие крокодиловые ботинки.
— Ты разве не на вечеринке? — выпалила она вместо приветствия, подняв глаза на принца Кира. Мэй прожужжала ей все уши тем, что он её пригласил. Ютте было по барабану, кого и куда его высочество приглашают, хотя в глубине души она удивилась: принц вроде бы не очень радовался назойливому вниманию Мэй. Она его всё-таки дожала? Или это безразличие было показным?
Принц кашлянул и сглотнул, как будто его мучила изжога.
— Мне там не понравилось, — сказал он. — Я ходил только чтобы друга познакомить с ребятами.
— А Мэй? — спросила Ютта, хотя какое ей в принципе дело до Мэй?
— Осталась там, — пожал плечами принц. — Кажется, с кем-то танцевала, когда я уходил. Я не присматривался.
— Я думала, она тебе нравится, — сама не зная, зачем, сказала Ютта. Какое ей дело, серьёзно?
— Да не особо, — легко признался принц и присел на корточки рядом с Юттиным ковриком. — Мне ты нравишься.
Ютта сжала зубы. Что он, решил, что её
