Высадившись на берег, мы крепче, чем всегда, привязываем катер к каменному столбцу, Алек снимает свой «телевизор» и несет его в лагерь. Я предлагаю забрать также и три наших акваланга, два из которых имеют ещё нетронутые запасы воздуха, но Влад резонно спрашивает: «Зачем?», и я вытягиваю только свой. Мы накрываем внутренности катера брезентовыми фартуками и тоже медленно бредем к лагерю. Небо полностью затянуто тучами, ветер становится все крепче, начинает налетать порывами, и ни у кого из нас не возникает сомнений, что ночью разгуляется настоящий шторм.
Станко уже знает о нашей находке и с довольно равнодушным видом расспрашивает меня о моих впечатлениях от гиперболоида. Я рассказываю очень коротко, но он удовлетворяется и этим, и мы садимся ужинать. Беседа явно не клеится, второпях попив чая, Алек со Станко быстро убирают посуду и идут в свою палатку, а мы с Владом — в свою. Я собираюсь немного прилечь, но по тому, как ведет себя Влад, внезапно догадываюсь, что долго ожидаемый мной разговор состоится именно сегодня.
— Нику, ты не хочешь немного прогуляться? — спрашивает он, выразительно посматривая в мою сторону.
— С удовольствием, — с готовностью откликаюсь я, — эта жара уже так надоела мне, что хочется в конце концов пройтись под настоящим ветром.
— И, возможно, дождем, — усмехается Влад. — Нужно только хорошо одеться.
Мы натягиваем на себя водонепроницаемые штормовки, потом Влад нагибается и кладет в карман подводный фонарь. На мой вопросительный взгляд следует красноречивый ответ одними глазами, и я и себе беру фонарик, тоже подводный, поскольку других у нас просто нет. Мы вылезаем из палатки, затягиваем обе молнии внешнего навеса, и Влад кричит соседям:
— Ребята, вы не хотите с нами прогуляться?
Я удивленно округляю глаза, но в ответ уже долетает голос Алека:
— Да нет, спасибо, вы же знаете, какие мы лентяи.
— Вы зря времени не теряйте, — прибавляет Станко, — думайте, что нам делать с этим гиперболоидом.
— Ну и задание ты нам даешь, — смеется Влад, — это же нужно гулять до самого утра.
— Ничего, завтра отоспитесь.
Мы оставляем относительно тихую территорию лагеря, выходим на пляж, насквозь продувающийся ветром, и, не сговариваясь, идем к «каменному дивану». На дворе заметно потемнело, правда, пока что только из-за плотной завесы туч, но нас ждет серьезный разговор, и я, карабкаясь по камням, отдаю должное предусмотрительности Влада.
Примостившись на каменном ложе и откинувшись на «спинку», мы долго молчим. Я просто не знаю, как начать разговор, а Влад никак не может собраться с мыслями. Наконец он глубоко вздыхает и говорит:
— Знаешь, Нику, лучше всего было бы, если бы я ничего тебе не рассказывал, но… мне не хочется, чтобы ты после этой истории долго чувствовал себя обманутым. За время экспедиции я успел полюбить тебя, как… как своего самого близкого друга, и чувствую твою взаимность, хотя на свете ещё не было друзей, таких далеких, как мы. Тяжело предусмотреть, какие последствия будет иметь мой рассказ, и все же… Я расскажу тебе то, что знаю о Бермудах и… о нашей экспедиции.
— Я слушаю тебя, Влад, — говорю внезапно охрипшим голосом, и сердце после такого вступления начинает ускоренно колотиться.
— Почти два столетия, а точнее, сто девяносто три года тому назад в районе Бермуд, тогда ещё просто Скалистых, произошла катастрофа. Разведывательный катер, возвращаясь к материнскому кораблю, неожиданно взорвался. Экипаж погиб мгновенно, обломки разлетелись в разные стороны, но, как оказалось чуть позже, энергетическая станция осталась практически неповрежденной. Она упала в море в нескольких километрах от Бермуд и опустилась на глубину сорока метров.
— Подожди, Влад, — не выдерживаю я, — как это упала? Она что, так высоко подлетела вверх? И что это у тебя за странная терминология?
— Упала потому, — говорит Влад, не изменяя тона, — что взрыв произошел на высоте полутора километра. Это был космический катер планетарного типа.
— Космический?!! — ошарашено переспрашиваю я. — Извини, Влад, но ведь на Земле тогда ещё не было космических аппаратов!!!
— Ты прав, Нику, — отвечает Влад, улыбаясь одними уголками губ, — на Земле тогда ещё не было. Они создавались на расстояния трех с половиной парсеков от этой планеты.
Меня внезапно будто кто обливает ледяной водой, которая тут же мгновенно замерзает. Влад бросает в мою сторону короткий взгляд, опускает руку мне на колено, и я начинаю оттаивать.
— Продолжай, — отзываюсь в конце концов более-менее спокойным голосом, и Влад ведет дальше:
— То, что энергетическая станция катера не разлетелась на куски, было установлено сразу же после взрыва при изучении голограмм события. То, что она осталась неповрежденной и в рабочем состоянии, обнаружилось позднее, после детального анализа информации, переданной автоматической обсерваторией, установленной неподалеку от Земли той экспедицией.
Я больше не перебиваю Влада, слушаю внимательно, спокойно, и на моем лице нет ни одного признака недоверия. Нет, так как я верю Владу, как самому себе. Даже не то, что верю, я просто знаю, что он говорит правду.
— Как не прозаично это звучит, но причины аномальности района кроются в том, что энергетическая станция такого типа, как на катере, настроена на периодический автоконтроль. Состояние тех контуров, которые часто работают, оценивается по результатам выполнения ими своих функций, а по тем, что долгое время не инициируются, приходится прогонять тесты. Все, что я говорю, достаточно приблизительно описывает действительность, но важно, чтобы ты понял суть того, что происходит возле Бермуд. Когда стрелки компасов крутятся в разные стороны, то это означает, что станция тестирует свой магнитный контур. Если конструкции, которые свободно плавают по поверхности, внезапно идут на дно, то виноваты в этом локальные изменения гравитационного поля, осуществляемые гравитационным контуром. А при возникновении стены белого тумана работает контур, который я не могу назвать, потому что земная наука ещё не открыла этого явления.
— А если в тех конструкциях, которые идут на дно, сидят люди? — вдруг спрашиваю я, неожиданно даже для самого себя.
Впервые за все время нашего знакомства Влад утрачивает свою уравновешенность и лихорадочно хватает меня за руку.
— Извини, Нику, извини! — эти слова он произносит каким-то совсем чужим голосом, но тут же снова становится прежним Владом. — Никто не смог предусмотреть, что будет, если станцию лишить защитной оболочки, без которой она просто никем не представлялась… Мы страшно виноваты перед вами…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
