Ну, вот — пока, кажется, все. Крепко жму руку. Искренний привет Софии Михайловне.
Ваш Г. Адамович
65. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
7, rue Fred<eric> Bastiat
Paris 8, 9 февр<аля> 1963
Дорогой Роман Николаевич.
Получил вчера Ваше письмо. Я собирался Вас просить об отсрочке, но Вы повторяете, что 15 февраля — крайний срок. Значит, подчиняюсь, хоть и с самой маленькой неаккуратностью. Вышлю статью через неделю au plus tard[181], и думаю, что не позже 20-го она будет у Вас. Идет?
Вашу статью — очень интересную — я передам Водову[182] послезавтра (сегодня суббота). Боюсь только, что что-то об этом «Дне поэзии» в «Русс<кой> мысли» уже было. Кажется, писал Терапиано. Впрочем, не уверен.
Крепко жму руку.
Ваш Г. Адамович
66. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
7, rue Fred<eric> Bastiat
Paris 8
Дорогой Роман Николаевич.
Вот статья[183]. Простите за маленькое опоздание (невольное: грипп или что-то вроде). Убедительная просьба: корректуру. Верну в тот же день.
Ваш Г. Адамович
67. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
22/II-1962[184]
Дорогой Роман Николаевич.
Хочу сделать до корректуры одно исправление в статье, которую — надеюсь — Вы уже получили.
На странице о Блоке есть такая фраза: «…жалкий его срыв к “Двенадцати”».
Будьте так добры, вычеркните слово «жалкий». А то выходит слишком уж самонадеянно, и мне скажут: ты-то сам не жалкий?[185]
Ваш Г. Адамович
68. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
Paris, 20/III-1963
Дорогой Роман Николаевич.
Спасибо за корректуру. Возвращаю в день получения.
Относительно Вашей статьи: Водов считает, что было слишком много о Мандельштаме, т. е. что все уже более или менее известно. Стихи, Вами приведенные, появились в «Мостах»[186]. Если бы Вы прислали оригинальную статью, он, конечно, ее поместил бы, но не хочет перепечатывать из «Н<ового> р<усского> с<лова>».
Шлю сердечный привет Софии Михайловне. Крепко жму руку.
Ваш Г. Адамович
69. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
7, rue Fred<eric> Bastiat
Paris 8, 21 июля 1963
Дорогой Роман Николаевич.
Я был два месяца в Мюнхене, вернулся в Париж на днях — и нашел здесь «В<оздушные> п<ути>». Простите, что не написал Вам до сих пор, не поблагодарил за чек. Мне хотелось до этого прочесть «В<оздушные> п<ути»>, а они лежали в Париже.
Почему-то (судя по Вашему письму[187]) Вы книгой не очень довольны. Нет, в «В<оздушных> п<утях>» много интересного, значительного и — даже если нет «ударных» вещей, как в первых двух номерах, — то в целом этот выпуск на уровне тех. Если Вы их будете продолжать, — то «спасибо сердечное» от потомства Вам обеспечено. Кое с чем — или, вернее, с помещением кое-чего — я не совсем согласен, но об этом поговорим при встрече (но когда будет встреча?). Очень интересна Ваша заметка об Ахматовой[188] в конце книги. Для меня это ново, т. е. я об этом не думал, но и убедительно. А вот предисловие, пожалуй, чрезмерно воинственно, не само по себе, а в том смысле, что закрывает доступ книге «туда»[189]. Ну, долго обо всем этом толковать. Не знаю, где Вы сейчас, но надеюсь, письмо до Вас дойдет. Крепко жму руку, шлю сердечный привет Софии Михайловне.
Ваш Г. Адамович
70. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
7, rue Fred<eric> Bastiat
Paris 8, 5 марта 1964
Дорогой Роман Николаевич.
Очень был рад получить Ваше письмо и как ветеран «Возд<ушных> путей» узнать, что Вы их продолжаете.
Конечно, я охотно принимаю предложение что-нибудь для них написать. Но что? Ваши слова об «автобиографии» совпали с моими смутными мыслями о рассказе[190] не то что совсем автобиографическом, но вроде того, м. б., даже от вымышленного лица: как это лицо вошло в жизнь и с какими впечатлениями, с каким багажом собирается (увы, по возрасту, вовсе не по желанию!) из жизни выйти. Вы спрашиваете, в каком отделе я хотел бы участвовать. В каком хотите, мне все равно совсем, только не в отделе «литературоведов».
Думаю, что все это нужно не скоро, правда? Сейчас я занят всякой чепухой и отупел. Лучше всего было бы написать мой «опус» летом.
Крепко жму руку. Шлю низкий поклон Софии Михайловне.
Ваш Г. Адамович
71. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
Paris 8
7, rue Fred<eric> Bastiat
24/III-1964
Дорогой Роман Николаевич.
Хотел бы принять Ваш совет к исполнению, т. е. сесть писать свой «взгляд и нечто» для «В<оздушных> путей» сейчас же. Но не могу: голова полупустая, разные дела и мелкие заказы et ainsi de suite[191]. Кроме того, я в середине апреля еду в Мюнхен на два месяца, — без удовольствия, конечно. Но надо, нечего делать!
Однако напишу и пришлю вовремя. Наверно. Это меня самого интересует, и сейчас я только «сквозь магический кристалл»[192] вижу в общих очертаниях то, что хочу написать: не то правда, не то бред, не то исповедь, не то беллетристика, — словом, on verra[193]. Если Вам не подойдет, будет слишком длинно или слишком коротко, ничуть не обижусь. Крепко жму руку и шлю сердечный привет Софии Михайловне.
Ваш Г. Адамович
Мой парижский адрес действителен всегда, где бы я ни был.
72. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
Paris 8
7, rue Fred<eric> Bastiat
20/XI-1964
Дорогой Роман Николаевич.
Знаю, что Вам известна причина моего молчания[194] — и потому ничего не объясняю. Искренне жалею, что «В<оздушные> п<ути>» выйдут без меня[195]. Я как раз начал что-то писать или, вернее, думать о том, что напишу, когда заболел.
Теперь я дома. Надеюсь дней через десять поехать для поправки в Ниццу и пробыть там до конца января. Мой парижский адрес действителен всегда, где бы я ни был.
Как живете? Не собираетесь ли в Европу? Был бы очень рад Вас повидать. Крепко жму руку, желаю успеха «Воздушным путям» и прошу передать самый сердечный привет Софии Михайловне.
Ваш Г. Адамович
73. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу
7, rue Fred<eric> Bastiat
Paris 8, 11 июня 1965
Дорогой Роман Николаевич.
Я говорил с Кантором насчет статьи о «Возд<ушных> путях». Он действительно не может: стар, болен, устал и т. д.
Я не могу потому, что пишу теперь в «Р<ускую> м<ысль>», — да и то очень редко, — только маленькие передовые статьи[196]. Они — на литературные темы, но общие, «взгляд и нечто». А тут нужен разбор целого ряда вещей. Мне не хочется вступать в соперничество с Терапиано[197] и вторгаться в его область. Вот на днях я хочу написать о новой книге Зайцева[198], — и Водов об этом предупредил Терапиано, — но это будут именно общие рассуждения.
Мой совет таков: Шик[199] или Анненков. Первый напишет не вполне грамотно, но будет польщен, если Вы к нему обратитесь, и отзыв его будет наверно благожелательным. Анненков — немножко gaga[200] (т. е. не дада, не по-русски, — а именно «gaga», galeux[201]), но с проблесками прежнего остроумия и здорового смысла. Тут я не уверен в совершенной благожелательности отзыва, не уверен и в скором его появлении, но думаю, что он согласится и напишет, хотя, м. б., будет сначала капризничать и отвиливать.
Все это, однако, — лишь мои предположения.
С Водовым я завтракал в тот же день, как Вы мне телефонировали. Но ни слова ему о «В<оздушных> п<утях>» не сказал.
По-моему — это правильно. Нужен fait accompli[202], т. е. готовая статья у него на столе. Иначе он скажет, пожалуй, Терапиано, тот обидится, будет история и т. д.
Voili. Решайте сами! И Шику и Анненкову можно написать на редакцию «Р<усской> мысли» (La Pensee russe, 91 rue du Faubourg St-Denis, Paris X).
Крепко жму руку, шлю сердечный привет Софии Михайловне и желаю насладиться Венецией, для меня самым очаровательным местом в мире.
Ваш Г. Адамович
74. Р.Н. Гринберг — Г.В. Адамовичу
29.12.66
Дорогой Георгий Викторович,
Мы так редко пишем друг другу, что не знаешь, с чего начать.
Здоровье? Дух? Пишется ли?
Если судить по себе, то нет возможности ответить односложно. Все с годами так осложнилось, и времени стало меньше. Но скулить — не скулю, а занят сейчас сборами 5 № альманаха «В<оздушные> п<ути>» и прошу Вас принять в нем участие. Наступает 67, юбилейный, год вечнопечальной памяти, и «В<оздушные> п<ути»> должны сказать свое.
