как сосредоточиться на природе, все становятся сосредоточенными и умиротворенными. Внимание наших родителей было направлено на поиск следов пожара на деревьях, на то, чтобы не сбиться с тропы, на раздачу спреев от насекомых, батончиков, бутербродов и леденцов через определенные промежутки времени, а также на поиск лучшего места для того, чтобы разбить палатку до наступления темноты. Они научили нас, как правильно зашнуровывать походные ботинки и правильно подбирать носки, чтобы не повредить ноги. Они показали, какие листья безопасно использовать вместо туалетной бумаги, а какие наверняка в будущем доставят много неприятностей. Мы узнали, как очищать воду для употребления, если найти безопасный источник не удается, и как сберечь ту чистую воду, которая у нас остается.
По ночам мы собирали камни, чтобы сложить из них кольцо вокруг костра, сухие дрова и длинные веточки, чтобы запекать зефир и делать «сморы»[6], которые мама всегда носила в рюкзаке. Папа пел глупые, бессмысленные песни, от которых мы смеялись, и рассказывал о звездах. «Ну, давай, папа, – умоляла я. – Ты столько всего знаешь о космосе, расскажи, существуют ли инопланетяне? Ну пожалуйста!» Папа загадочно улыбался и уклончиво отвечал: «Космос огромен, Карин. Мы смогли исследовать лишь крошечную его часть. Может быть, они действительно существуют, а может быть, и нет. Может быть, они живут среди нас, а мы даже не знаем об этом!»
Позже мы с Крисом сворачивались калачиком в палатке, забравшись в охотничьи спальные мешки зеленого и темно-синего цвета с мягкой подкладкой. На ней был узор из уточек. В особенно холодные ночи мы застегивали их вместе, и Крис шептал: «Карин! Ш-ш-ш. Послушай… Я почти уверен, что снаружи палатки ходит инопланетянин». В зависимости от настроения и уровня шума в лесу я либо впадала в панику, либо смеялась.
Хотя дорога от церкви до лесной рощи была совсем не похожа на Шенандоа, Крис извлек из нее максимум пользы. Он рассказал мне о разных деревьях, и мы собирали листья, упавшие с каждого из них. Мы искали пустые панцири цикад, которые пели нам все лето. Жуки всегда забирались на деревья, прежде чем сбросить кожу для новой жизни. Нам нравилось рассматривать их старые доспехи, сваленные в кучу на земле.
Несколько недель спустя папа уехал по делам. Его не было пару дней, и в доме поменялась атмосфера, напряжение спало настолько, что оно стало едва ощутимо. Мы с мамой испекли шоколадное печенье, и я тайком откусила кусочек теста, хотя она предупредила меня, что это вредно.
– После того как печенье будет готово, – объявила мама, – мы отправимся на небольшую охоту за домом.
– В каком смысле? – спросила я.
– Мы найдем место, где можно поселиться втроем.
– Без папы? – спросил Крис.
– Да, без папы. Только мы втроем. Я хочу вытащить нас отсюда. Мы не должны больше так жить.
Мы с Крисом вытаращили глаза и обменялись взглядами. «Наконец-то!» – подумали мы, но ни один из нас не осмелился произнести это вслух.
– Я была у адвоката, – продолжила мама. – Я хочу уйти от вашего отца.
С теплым печеньем в руках мы забрались в «Субурбан» и поехали по городу, с нетерпением ожидая увидеть таблички с надписью «Сдается в аренду» перед домами поменьше на улицах, расположенных достаточно далеко. Крис сел впереди. Он записывал номера телефонов и рассказывал о друзьях, живущих неподалеку от того или иного места.
– Смотри, мам, здесь есть качели! – я указала пальцем.
– А здесь есть баскетбольное кольцо! – сказал Крис, когда мы проезжали мимо другого.
– Посмотри на эту клумбу, – сказала мама, качая головой. – Что за несуразица! Можно оживить ее и посадить несколько петуний.
Перед следующим домом она сказала: – Знаю, что выглядит он не очень, но представьте, что с ним можно сделать! Нужно только нанести свежий слой краски на оконные рамы, двери, возможно, на ставни. Дом заиграет новыми цветами, и мы заполучим его по выгодной цене.
Она выглядела сильнее с каждым километром. Глаза и плечи приподнимались, а в голосе слышалось возбуждение, когда она рассказывала о встрече с адвокатом Дорин Джонс.
Когда мы вернулись домой, Крис сложил своих армейцев так, чтобы их было легко собрать, а я разложила мягкие игрушки. Блокнот с номерами телефонов арендодателей лежал рядом с телефоном, с мамиными пометками о том, кому она оставила сообщение. Когда папа вернулся, мама сказала ему, что разводится с ним и что мы втроем переезжаем. Завязалась грандиозная ссора, и папа избил маму скорее словами, чем руками: «Ты такая тупая, Билли! У тебя даже нет высшего образования. Я уж позабочусь о том, чтобы ты не нашла хорошую работу, а сама ты ни за что не вытянешь детей одна!» Он счищал с нее все сильные стороны, пока не обнажилась ее неуверенность в себе. Затем он преподнес соль в банке из-под сахара. Он подарил маме дорогой сувенир из поездки, и она все забыла.
В следующий раз, когда папа уехал, мы снова отправились на поиски дома. И еще раз после этого. Дорин говорит это, Дорин говорит то – мама то и дело щебетала о последней встрече с адвокатом. С каждой поездкой Крис проявлял все меньше интереса к записи телефонных номеров арендаторов, пока совсем не перестал брать с собой блокнот.
К тому моменту я уже теряла терпение из-за маминой нерешительности. Я упаковывала в маленький красный виниловый чемоданчик предметы первой необходимости: любимую пижаму и мягкие игрушки, пару упаковок печенья Pop-Tarts и объявляла, что ухожу. Я доходила до конца улицы, а потом понимала, что за мной никто не идет. Тогда я возвращалась домой, но не заходила внутрь, а забиралась в «Субурбан» и лежала, пока кто-нибудь за мной не выйдет. «Если бы я умела водить, – возразила я, – то уже уехала отсюда».
Иногда мама дольше сохраняла свой настрой развестись с папой, и нас с Крисом вызывали на беседу с обоими родителями, чтобы обсудить важные вопросы. «Оба скажите, с кем вы хотите жить. Нам нужно знать это прямо сейчас», – говорили они. Ответить правильно было невозможно. Выбранный родитель самодовольно смотрел на другого, торжествуя, а тот кричал на Криса и меня за то, что так жестоки и неблагодарны, ведь они стольким пожертвовали ради нас. Этот призыв явиться и принять решение звучал часто и всегда заканчивался одним и тем же.
Но когда мы повзрослели, а бомба развода была запущена в воздух, мы поймали ее и сохранили в живых, перебрасывая ее из угла в угол. Мы обсуждали вслух с родителями, какая это замечательная идея, по нашему мнению, подталкивая их
