— Говорить будешь ты, — предупредила я подругу.
Хэлис покачала головой:
— Ты не можешь вечно винить ее из-за Райшеда.
— Я не виню, — возмутилась я.
Подруга бросила на меня скептический взгляд.
— Слепой в тумане и то увидел бы, как твой Райшед не доверяет Высшему Искусству.
— Да я одна сделала больше для поисков потерянной эфирной магии, чем половина ученых Ванама, — запротестовала я. — В прошлом году я привезла кучу знаний из Леса и Гор.
— Ты все еще точишь зубы на Гуиналь из-за того, что случилось с Райшедом, — мягко заметила Хэлис.
Мое пренебрежительное фырканье вышло не слишком убедительным. Дрианон свидетельница, иногда я ловлю себя на том, что наблюдаю за Райшедом, когда он спит, ищу, не осталось ли следов колдовства, которое поработило его когда-то. Тела колонистов были запечатаны в пещере Эдисгессета, когда заклинание Гуиналь перенесло их личности, их жизненные сущности в кольца, драгоценности, а в случае Темара Д'Алсеннена — в его меч. Те жизненно важные залоги были отправлены обратно в Тормейл, чтобы оказать помощь, но те немногие, кто спасся от разрушения Кель Ар'Айена, нашли свою Империю в сетях анархии. Помощь так и не пришла.
Я не знаю, как были разделены тело и сознание. Мысль о том, что Гуиналь называет более сложным Высшим Искусством, ужасает меня. В конце концов, — и ученые Ванама до сих пор спорят с магами Хадрумала относительно причины, — эти спящие умы вызывали сновидения у тех, кому судьба или прихоть некоего бога отдавали во владение какой-то артефакт. Первые намеки об истинной судьбе пропавшей колонии возникли из противоречий и преувеличений в легендах.
Но Планир Черный, сказочный Верховный маг Хадрумала, не из тех, кто полагается на волю случая или даже самого Сэдрина. Он сделал так, чтобы Райшеду подарили меч Темара Д'Алсеннена, в надежде, что сходство между этими мужчинами образует связь, которая протянется через тени и пришлет ответы, нужные Планиру. Это сработало, еще как сработало, но я по-прежнему считала муки Райшеда, когда ищущий ум Темара захватил его тело, слишком высокой ценой.
Однако лишь глупцы спорят из-за партии, которая закончилась. Все руны собраны для новой игры, и я намеревалась наилучшим образом использовать свою удачу и удачу Райшеда.
Мы прошли вслед за матерью Катрис через почерневшие ворота, теперь укрепленные новым, светлым деревом. Во дворе древней усадьбы было оживленно, Гуиналь не одна находилась на этой стороне реки. Каменщики очищали камень, взятый из развалин, а несколько мужчин изучали какой-то план, держа в руках колышки и веревку для разметки. Я вспомнила, как Райшед говорил про печь, необходимую здесь для того, чтобы прокаливать известняк в известь для его драгоценного строительного раствора.
Игнорируя всех, возмущенная матрона вбежала в широкий холл.
— Барышня, барышня, уделите мне минутку, будьте добры.
Мы последовали за ней, и я сморщила нос от слабого запаха краски. Подняв голову, я обнаружила, что со времени моего последнего визита крышу заново обшили панелями и начали расписывать потолок. Первая законченная картина религиозного содержания показывала Сэдрина, перебирающего ключи у двери в Иной мир, и Полдриона, который вез в ладье новых мертвых через реку, текущую среди теней.
Я поискала взглядом Гуиналь и нашла ее у длинного стола, заваленного остро пахнущей зеленью с ранними голубыми и желтыми цветами. Барышня была чуть ниже меня ростом и изящно сложена, стройная талия уравновешивала округлые бедра и грудь, привлекающую взгляды мужчин. Она носила такое же рабочее платье из сукна, как и у других женщин, и тоже изрядно запачканное, но золотая цепь на талии тем не менее свидетельствовала о ее ранге, а на цепи висели ключи, нож и сетчатый кошелечек. Женщины, сортирующие травы для немедленной варки или связывания в пучки для сушки, с любопытством уставились на мать Катрис. Оживленный гул разговора принял спекулятивный оттенок.
— Госпожа Чевен.
Гуиналь провела краснолицую матрону в боковой проход, где ширмы из ивовой лозы отгораживали эркеры, создавая иллюзию уединенности. Я одарила любознательных женщин ослепительной улыбкой, а Хэлис с суровым видом прислонилась к косяку, побуждая большинство вернуться к своим банкам и бутылкам для тинктур.
— Один из тех грязных… — Матери Катрис не хватало слов, чтобы выразить свое презрение. Ее тормейлский акцент усилился от эмоций, а громкий голос эхом отражался от каменных стен. — Он называет мою девочку шлюхой, говорит, что она спит с любым, кто позовет, и утверждает, что это его ребенок. — Она задохнулась от ярости, потом вдруг сникла. Полные щеки задрожали, в глазах заблестели слезы.
— Успокойся. — Подталкивая госпожу Чевен к табурету, Гуиналь посмотрела в нашу сторону. — Здесь командир корпуса Хэлис, и я полагаю, по тому же самому делу. — Она поманила нас с бессознательной властностью.
Моя подруга неторопливо подошла к ней. Я держалась на шаг сзади.
— Госпожа Чевен, барышня Тор Приминаль. — Хэлис поклонилась, и Гуиналь машинально сделала книксен по древнему обычаю. — Это верно, что я пришла предупредить насчет Пейта. Он всеми силами стремится причинить неприятности Деглейну, и клевета на Катрис — это лучшее, что он смог придумать. Была драка…
Госпожа Чевен охнула, и Хэлис подняла руку, чтобы ее успокоить.
— Пейт проиграл, он почувствует остроту моего языка и получит должное наказание. Но я хотела поговорить с тобой о Деге, барышня. — Она посмотрела на Гуиналь. — Там, в Лескаре, я, как командир корпуса, приказала бы высечь его за связь с девушкой, если она этого не хотела. Если хотела, но забеременела, я бы расплатилась с Дегом и обещала бы ему все муки демонов Полдриона, когда-нибудь узнав, что он бросил ее и ребенка. Но я бы все равно призвала его к ответу за то, что он нанес первый удар в драке.
— Но здесь не Лескар, — закончила Гуиналь невысказанную мысль Хэлис.
— Деглейн хороший человек, он не будет драться, если его жестоко не оскорбить. — Госпожа Чевен выглядела озабоченной. — Мы с отцом были так рады, что Катрис встречается с ним. Они говорили о свадьбе в предстоящее Солнцестояние. Если бы мы все еще придерживались старых обычаев, они бы давным-давно были обручены.
— Деглейн с прошлого года работает лудильщиком, — сказала Хэлис. — Он и сейчас подчиняется мне, как наемник? Я бы не хотела спорить из-за этого.
Барышня сама села на табурет.
— Нет, я так не думаю.
— Я не хочу давать Пейту повод раздувать неприязнь между наемниками и колонистами. Кажется, пришло время договориться о новых правилах: где действует приказ Д'Алсеннена и где имеет силу моя власть. — Хэлис смотрела на Гуиналь, изучая ее лицо в форме сердечка, потом решительно повернулась к госпоже Чевен. — Но Пейт определенно подчиняется мне, и я прослежу, чтобы он как следует отведал моей плетки. Пейт больше не будет чернить имя Катрис.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
