Еле слышное жужжание механизмов, казалось, вдруг резко усилилось, стоило им с Мерфи сосредоточиться на футляре! Печать с хлопком подалась. Наверняка Мафусаил уже вскрывал футляр, дабы убедиться в его содержимом, но после закрыл его так же прочно, как это ранее сделал прежний владелец. И вот две половинки разделились, обнаружив выцветший свиток из материала, похожего на бумагу. Мерфи осторожно опустил его в лоток.
— Я проспорила вам обед, профессор, — сказала Шэри, у которой перехватило дыхание. — Это ведь настоящий папирус. — На мгновение она заколебалась. — Не так ли?
Казалось, Мерфи поначалу не расслышал ее слов. Он низко склонился над столом, пытаясь расшифровать едва различимую надпись на поверхности свитка. Чернила? Или следы распада? Знак, с какой-то целью начертанный человеческой рукой, или просто клякса?
Мгновение спустя он улыбнулся и похлопал девушку по плечу.
— Мне как обычно, Шэри. Чизбургер с чили и маринованные овощи.
— И шипучка с мускатом, — добавила она с улыбкой.
Исследователи приступили к работе. Шэри делала снимки и сметала пыль и мусор с лотка при помощи крошечного пылесоса, а Мерфи внимательно рассматривал свиток со всех сторон. Когда Шэри закончила свою работу, Мерфи перенес лоток в прибор, напоминавший громадную микроволновую печь, с такой же дверцей со стеклом и электронной панелью управления сбоку. Он поместил лоток в гипербарическую камеру, закрыл дверцу и набрал нужные показатели влажности и давления.
Если им повезет, древние волокна свитка постепенно впитают влагу, и он станет достаточно мягким, чтобы его можно было развернуть, не повредив. Иначе фотографии, которые только что сделала Шэри, так и останутся единственным ключом к разгадке тайн папируса.
Они не сводили глаз с матового стекла прибора, словно двое родителей, следящих за тем, как решается судьба их ребенка.
— А теперь, — сказал Мерфи, — подождем.
Когда Шэри Нельсон вышла из лаборатории профессора Мерфи, Пол Уоллах бросился за ней вдогонку. Он рисковал потерять девушку в сложном лабиринте коридоров университетского здания.
— Извини. Мне можно с тобой поговорить?
Шэри обернулась, и Пол удивился, увидев, что она улыбается. Иссиня-черные волосы девушки, завязанные в короткий хвост, и спортивные штаны свидетельствовали, что Шэри совершенно не заботит, какое впечатление она производит на окружающих. Однако впечатление на самом деле было потрясающее, усиливавшееся блеском ее ярких зеленых глаз.
Пол растерялся.
— Послушай, я… я знаю, что ты работаешь у профессора Мерфи, и хотел просто извиниться за то, что сказал тогда на лекции. Не думай, что я старался выглядеть там самым большим умником.
Она слегка наклонила голову, словно оценивала сказанное.
— Ты поднял очень важный вопрос. Разве не это мы должны здесь делать постоянно? Задавать вопросы.
— Наверное. Но я заметил, что ты… как это сказать…
Он перевел взгляд на серебряный крестик, висевший на груди девушки.
Шэри нахмурилась, а Пол покраснел. Как получается, что в ее присутствии он чувствует себя полным идиотом?
— Христиане, знаешь ли, тоже могут задавать вопросы. Вот, к примеру, кто ты такой?
Парень покраснел еще больше.
— Пол Уоллах. Я перешел в Престон только в этом семестре.
Шэри протянула ему руку.
— Шэри Нельсон. Рада познакомиться, Пол. И я вовсе не думаю, что ты вел себя как пижон. Ведь когда дело доходит до действительно серьезных и важных вопросов, оказывается, что их почему-то не любят задавать именно атеисты. — Она рассмеялась. — Извини, полагаю, ты перевелся в Престон не для того, чтобы выслушивать мои нотации.
— Совсем нет… то есть это даже очень хорошо… ты можешь…
Он сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Ну же, будь мужчиной!
— Я действительно кое о чем хотел бы у тебя спросить, если ты не против. И если у тебя есть время. Собственно, о лекции профессора Мерфи. Я слышал, у нас в кафе появились пончики, которые срочно нуждаются в радиоуглеродном анализе. Как ты на это смотришь?
— И кто он, этот профессор Мерфи? — спросил Пол. — Он производит хорошее впечатление.
— Как преподаватель библейской археологии?
Пол и Шэри болтали уже в течение двадцати минут. Один очень древнего вида пончик оставался несъеденным и лежал на бумажной тарелке рядом с двумя пустыми кофейными чашками. Пол уже успел заметить, что девушку совсем не утомляет его общество. Однако, несмотря ни на что, в Шэри сохранялась неуютная способность вызывать в нем чувство собственной неадекватности.
— Да-да, именно как преподаватель.
Она улыбнулась, как бы давая понять, что верит ему или просто хочет немного подразнить.
— Да, Мерфи — мужик что надо. И прекрасно делает свое дело. Я очень многому у него научилась.
— Ты говорила, он иногда разрешает работать в лаборатории с его находками. Это верно? — спросил Пол.
— Да. Мне очень повезло. Просто не верится, что Мерфи доверяет мне все эти вещи и не боится, что я что-нибудь уроню. Ведь это настоящие исторические ценности.
Шэри взглянула на Пола зелеными глазами, которые, как он уже успел убедиться, могли быть и притягательными, и пугающими. Пожалуй, она сказала ему больше, чем следовало.
— Ладно, Пол, хватит обо мне и о профессоре Мерфи. — Девушка смерила его взглядом. — До сих пор ты еще ни словом не обмолвился о себе самом. — Она приставила палец к подбородку. — Судя по отутюженным слаксам и рубашке, по стильной стрижке — не говоря уже о сияющих мокасинах, — ты не относишься к числу типичных студентов Престона. Более того, — продолжала она, немного понизив голос и наклонившись к нему, — я вообще сомневаюсь, что ты студент.
Юноша сморщился, словно подавившись ее словами, и Шэри мгновенно поняла, что заходит слишком далеко. Она пользовалась его слабостью, некоторой неуклюжестью, а это дурно.
— Послушай, я не хотела…
— Нет-нет, все верно, — прервал ее Пол, потерянно уставившись на свою пустую чашку. — Я и в самом деле чувствую себя здесь чужим. Кажется, я вообще везде чужой.
— Как ты можешь говорить такое? У тебя, наверное, была серьезная причина для перевода в Престон?
Пол не знал, стоит ли пересказывать ей свою историю. Но Шэри ему действительно очень нравилась.
— Ну, ты сама напросилась. Я перевелся сюда из университета Дьюка.
Шэри была поражена.
— Ух ты! Немногие студенты отказываются от учебы в университете Дьюка ради нашего.
— Да, конечно, но и в моем случае все произошло совсем не так просто. Мой отец был очень требовательным человеком. Сам он ни в каких университетах не учился, но создал семейный бизнес — книгопечатание, в довольно старомодном духе. Мать не смогла ужиться с ним из-за того, что он работал день и ночь, и ушла от него, когда я был еще совсем маленьким, а то незначительное время, которое отцу удавалось выкроить на общение со мной, он тратил на нотации: мол, я должен поступить в университет и научиться «приличному» бизнесу. Отец зарабатывал достаточно и имел возможность послать меня в закрытую частную школу, где я, собственно, и приобрел привычку появляться на уроках безукоризненно одетым, плюс к этому рядом со мной дома всегда были слуги, отличавшиеся крайней строгостью и щепетильностью. Я поступил в университет Дьюка на факультет бизнеса, потому что мой отец когда-то мечтал учиться там. А прошлой зимой отец умер от сердечного приступа — вот так, бац! — без предупреждения.
Шэри инстинктивно протянула руку и сжала ладонь Пола.
— Мне очень жаль, Пол.
Пол попытался отвлечься от приятного ощущения, которое испытывал от прикосновения Шэри, и вновь сосредоточиться на своем рассказе.
— Я никогда не был по-настоящему близок к отцу, и потому, как бы гадко это ни звучало, особого ощущения утраты после его смерти я не испытал. Действительно тяжелые дни настали, когда бухгалтеры и юристы начали проверку его дел. Оказалось, что отец буквально погряз в долгах. Я взял академический отпуск и попытался сам разобраться в делах и утрясти то, что еще можно было утрясти… Безнадежно. Продав наше предприятие и дом буквально за бесценок, я смог оплатить долги, однако потерял всякую надежду вернуться в университет Дьюка, даже если бы очень хотел. Впрочем, мне нравится эта местность, штат, и, подумав, я пришел к выводу, что ближайшим университетом к дому из тех, что я могу теперь себе позволить, является Престон. По крайней мере, в том случае, если я найду работу.
— Почему же ты здесь записался на курс управления бизнесом, если говоришь, что он наскучил тебе еще в университете Дьюка?
— Отец годами вбивал мне в голову, что это — моя судьба. Я хочу окончить университет и делаю все, чтобы меня не отчислили, а бизнес — самая близкая специальность к моим жизненным планам. Тем не менее, я дал себе обещание, что попытаюсь прослушать еще несколько курсов, чтобы выяснить, насколько они интересны. Курс профессора Мерфи показался мне вполне привлекательным.
