Восхитительный мед ударил Ивлин в нос, но она чуть не задохнулась.
– Сэр! – воскликнула она, кашляя и вытирая нос. – Пожалуйста, следите за своим языком!
– Что? – Коналл спокойно посмотрел на нее. – Одна из этих чертовых тварей надула мне на сумку. Не получилось сцапать меня, вот и отыгрались на моих вещах.
Ивлин не смогла сдержать смех, но быстро прикрыла рот рукой, удивляясь своей несдержанности. Она с сожалением отдала бутыль Коналлу.
Горец улыбнулся и сказал:
– Я гляжу, тебе понравилось, Ив. Готов поменять глоток меда на мясо, которое, судя по запаху, ты недавно жарила.
Ивлин перевела взгляд на полку и поморщилась. Вряд ли они с Элинор могут позволить себе роскошь делиться мясом с человеком, который все равно скоро уйдет. Им и самим мало. Но сладость меда на языке заставила заговорить ее совесть.
– Я не уверена, что мясо вам понравится, сэр, оно очень… жесткое. – Она замешкалась. – И немного подгорело. – Ивлин попыталась рассмеяться. – Боюсь, что повариха из меня неважная.
Коналл посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.
– Я голоден, Ив. Ты что, откажешь мне в куске еды, потому что не хочешь, чтобы я ругал твою стряпню? Какая же ты гордячка! Да мне наплевать, что ты мне дашь, хоть сырую конину.
Неужели ему так нравится оскорблять ее на каждом шагу?
– Очень хорошо. – Ивлин напряженно улыбнулась и пошла к висевшей на стене полке. Сначала она взяла самый жесткий кусок, но потом заменила его на более мягкий, который точно можно было прожевать.
Когда она подошла к Коналлу, он буквально вырвал мясо из ее рук.
– Приятного аппетита, – проговорила она.
Коналл откусил мясо и принялся яростно жевать. Спустя какое-то время он посмотрел на Ивлин. Когда он заговорил, его рот был еще наполовину забит измельченным мясом, и Ивлин едва разобрала слова.
– Это конина, да?
Глава 4
Ивлин не хотела открывать глаза. У нее замерз кончик носа, а это означало, что огонь в очаге погас и в хижине царит жуткий холод. Пока она от него не страдала. В кровати было очень уютно. Сверху ее согревала шерстяная попона, сбоку – похрапывающая Элинор. Но Ивлин по-прежнему чувствовала себя разбитой, будто вообще не ложилась, хотя этой ночью она спала особенно крепко. Ей хотелось опять погрузиться в сон, в тепло и покой, где ее не преследовали волки.
Кроме того, если она откроет глаза, ей придется опять иметь дело с Коналлом Маккериком. Появление этого грубого и заносчивого горца лишило ее последних жизненных сил.
Ивлин позволила ему остаться на ночь только потому, что ей стало жалко выгонять его в лес. Слово «позволила» тешило ее раненую гордость, но в данном случае оно было не совсем точным. Ведь горец не спросил у нее разрешения остаться в хижине. Он с невозмутимым видом накидал сосновых веток в загоне Элинор и сверху постелил свой клетчатый плед. Затем просто лег на эту импровизированную постель, пробормотал: «Спокойной ночи, Ив», – и тут же заснул.
Ив лишь осталось решить, что ей делать дальше – лечь на улице или забраться в свою кровать вместе с Элинор. Несколько мгновений она в замешательстве смотрела на Коналла, потом на загоны и кровать в нише и в итоге выбрала последнее. Ей нечего опасаться за свою добродетель, если рядом будет спать Элинор. К тому же от волчицы исходило такое тепло, что Ивлин, прильнув к ней, мгновенно провалилась в сон.
– Хорошая девочка, – прошептала Ив и вытащила руку из-под попоны, собираясь потрепать ее по шее. Но вместо волчьего загривка нащупала худощавый зад. Устало, улыбаясь, Элинор провела ладонью вверх.
Однако улыбка сразу сошла с ее губ, как только она коснулась грубо выделанной материи, под которой ощущалось твердое, излучающее жар тело. Ивлин тут же открыла глаза.
– Доброе утро, Ив, – сказал горец. Его лицо находилось всего в дюйме от нее.
Пальцы Ивлин лежали на его плече. Она была настолько удивлена, что на мгновение потеряла дар речи и быстро проверила, все ли на месте. Вот живот, вот бедра, вот вытянутые вперед ноги, все теплое, укрытое одеялом. Ивлин лежала на боку, лицом к Коналлу. Она подняла голову. На другом конце кровати лежала волчица. Элинор спала, свернувшись калачиком, лежа поверх шерстяного одеяла и пледа горца.
Предательница.
Ивлин посмотрела на Коналла Маккерика.
– Что вы делаете в моей кровати, сэр? – тихим, спокойным голосом спросила она.
– Греюсь, – так же спокойно ответил мужчина.
Это простое слово имело особый подтекст. От его нахального ответа, от близости тела незнакомого мужчины Ивлин стало не по себе, поэтому она сделала первое, что пришло ей в голову.
Она медленно и нежно положила обе руки на широкую грудь Коналла, улыбнулась ему и изо всех сил толкнула.
Горец перекатился через край кровати и исчез из виду. До Ивлин донесся приглушенный крик и кряхтенье. Волчица подняла голову, глянула на пол, а потом с тяжелым вздохом поудобнее устроилась на ногах хозяйки.
– И тебе доброе утро, Коналл, – услышала она голос невидимого горца. – Ты хорошо спал? О, как это мило! Спасибо тебе за то, что согревал меня в ночи, и прими мои извинения за то, что я храпела тебе в ухо, как лось. Это ужасно невежливо с моей стороны.
Ивлин приподнялась на одном локте и посмотрела на мужчину, лежащего на холодном, твердом полу.
– Собирайте свои вещи и убирайтесь вон. Вы позволили себе слишком много вольностей, и я больше не намерена это терпеть. – Она собралась лечь обратно, но остановилась и добавила: – И я не храплю, это Элинор.
Маккерик фыркнул и с кряхтеньем сел.
– Как скажешь, Ив. Хотя мне с трудом верится, что огромная черная волчица может испускать такие звуки, словно она уточка, которую душат.
Ивлин сердито нахмурилась и легла на другой бок, лицом к стене. Она уже чувствовала, как под тонкое одеяло пробирается холодный воздух. Ей хотелось опять заснуть. Господи, она никогда еще не чувствовала себя такой слабой.
В загоне заблеяла овца, и Ивлин вскрикнула, когда волчица начала недовольно ерзать. Этим утром у нее болели обе ноги, что ее совсем не радовало.
– Эй, лежать! Лежать, Элинор! – прикрикнул на нее Маккерик. Его голос раздался откуда-то из-за ее плеча. Овца опять заблеяла, потом Ивлин услышала скрип двери и тут же уловила поток морозного воздуха. Потом дверь хижины закрылась, и вновь наступила благословенная тишина.
Ивлин закрыла глаза. Она не понимала, почему вдруг она себя так плохо чувствует. Ей необходимо подняться. Просто нельзя лежать и дремать, пока этот незнакомец приходит и уходит тогда, когда ему вздумается. Она должна встать и убедиться в том, что горец ушел навсегда и не забрал с собой остатки мяса, ведь это была единственная пища для нее и Элинор.
