лучшее время для учебы. Но это было единственное время на этой неделе, которое мы смогли втиснуть в наши плотные графики.
Занятия и хоккей отнимали все моё время, и мне даже удалось не завалить ее телефон сообщениями. Я не хочу показаться сталкером, пока не увижу ее снова лично.
Мне казалось, что последние несколько дней я хорошо держался, пока не столкнулся с ней в общей зоне Воинов перед игрой. Ее вьющиеся волосы заплетены в косы, что ей чертовски идет. Она одета в облегающий свитер и клетчатую мини-юбку, дополненную сапогами на высоком каблуке. Она — сексуальный котенок, и все, о чем я могу думать, — это о том, как вытащить ее из этой одежды.
— Привет, Ноа, — она машет мне рукой. — Готов сразиться с нашим архиврагом?
— Каким архиврагом?
Конечно, я должен был задать этот глупый вопрос в присутствии СиДжея.
— Боже мой. Ты что, ударился головой в душе или что?
— О, ты про Клейтон? Я всегда готов, — отстойный ответ, чувак. Такой, такой отстойный.
Си Джей насмехается и уходит. Да, его это тоже не впечатлило.
— Ты в порядке? — спрашивает Джиа.
— А что?
— Ты выглядишь немного бледным.
— Я в порядке.
Она сжимает мою руку на пару секунд:
— Ты отлично себя покажешь.
— Спасибо.
Я направляюсь в раздевалку, пока не успел снова опозориться. Я не нервничал, пока не пришел сюда, а потом я увидел ее, и мой мозг превратился в кашу. Теперь ощущаю всю тяжесть того, что мне предстоит. Галстук на моей шее кажется слишком тугим, я дергаю его, пытаясь хоть немного ослабить. Ненавижу то, что мы должны надевать костюмы перед игрой. Это дурацкое правило.
Я не ожидал, что буду нервничать из-за игры. Обычно я не нервничаю перед выходом на лед, но сегодня ставки были выше, чем обычно. На меня будут смотреть и если я не справлюсь, то это будет не только унизительно, но и, возможно, я не смогу играть так много в течение сезона. Это первая игра "Воинов" против команды Клейтона после поражения в финале чемпионата Ледяной Четверки. Несмотря на то, что это всего лишь показательная игра, давление на соперников очень велико.
Как только я захожу в раздевалку, я понимаю, что не только я чувствую на себе груз ответственности. Все мои товарищи по команде, кажется, на взводе. Даже близнецы Камински, которые обычно безостановочно шутят, на удивление спокойны.
Я бросаю сумку с вещами перед шкафчиком и начинаю раздеваться. Приятно снять пиджак и избавиться от галстука, который, честно говоря, кажется мне петлей на шее.
Шон подходит ко мне, уже одетый:
— Как ты себя чувствуешь, приятель?
— Хорошо. Готов надрать задницу Клейтону.
— Они будут охотиться на тебя. Берегись номера 28. Он мерзкий сукин сын.
— Я его помню. Не волнуйся, я заставлю его есть ледяную крошку.
Шон ухмыляется и похлопывает меня по спине, прежде чем продолжить свой обход. Он старается поговорить с каждым членом команды по отдельности.
— Шон предупредил тебя об Атласе Кодиаке? — спрашивает Алекс, подходя ко мне, полуодетый.
— Да. Я не волнуюсь.
— Я прикрою тебя, брат. Если он попытается провернуть с тобой какой-нибудь подлый трюк, он пожалеет.
Хоккейные матчи в колледже не такие жестокие, как в НХЛ, но драки время от времени случаются, это обычно означает более суровое наказание для команды.
— Спасибо, а что это за дурацкое имя — Атлас Кодиак?
Он смеется:
— Не знаю. Думаю, его родители были хиппи. Его братьев зовут Эрос и Орион.
Я бросаю на него насмешливый взгляд:
— Ты шутишь?
Он качает головой:
— Клянусь Богом.
— Я бы сменил имя.
— Нет, не сменил бы, — подхватывает Си Джей. — Они гордятся этим дерьмом и тем, что они однояйцевые тройняшки.
Алекс хмурится и возвращается к своему шкафчику.
— Что это с ним?
— Может, идентичные тройняшки впечатляют больше, чем идентичные близнецы? — Си Джей пожимает плечами в непринужденной позе, что вызывает двоякие чувства. Он что, забыл, что разговаривает со мной? Это первый раз за все время наших разговоров, когда его слова не звучат снисходительно.
— Все в приличном виде? — кричит ЛаРу. — Джиа хочет зайти и сделать свою работу.
Я замираю, конечно, она зайдет в раздевалку, это ее работа. В обычной ситуации я бы воспользовался этой возможностью, чтобы очаровать ее. Но я уже доказал, что сегодня не умею флиртовать, лучше я буду держаться от нее подальше.
* * *
ДЖИА
Перед тем как войти в раздевалку Воинов, я делаю глубокий вдох. Я нервничаю, как и в первый раз, когда пришла брать интервью у команды перед игрой. Увидеть парней в их стихии и в разном состоянии раздетости было немного страшно. В тот раз Райдер заметил, что я нервничаю, и излучал обаяние, помогая мне успокоиться.
Я покачала головой, раздражаясь, что позволила этому воспоминанию всплыть в моей голове. Сегодня я не буду думать об этом придурке.
Дверь в раздевалку открывается, и оттуда высовывается помощник тренера ЛаРу:
— Теперь ты можешь войти, Джиа.
— Спасибо.
Большинство игроков уже в полной экипировке. Я осматриваю комнату, пока не замечаю Ноа, стоящего рядом с Си Джеем. Оба выглядят расслабленными, так что я полагаю, что они не собираются снова обмениваться оскорблениями. Может быть, они наконец-то начинают вести себя как товарищи по команде?
Видя Ноа, я не могу успокоить бабочек, порхающих в моем животе. Я подозреваю, что именно из-за него я так нервничаю сегодня. Он выглядел чертовски хорошо в своем костюме и галстуке, и я жалею, что не запечатлела этот момент. В следующий раз я сниму на видео, как ребята заходят в здание.
Иногда я делаю прямую трансляцию из раздевалки, но сегодня настроение для этого немного напряженное. Я также не хочу повторения фиаско, которое потерпел мой последний прямой эфир
с Ноа. Я сделаю быстрый раунд интервью, а затем, после редактирования, размещу их на наших социальных каналах. Скорее всего, я не смогу выложить их до игры.
Я не замечаю, что смотрю в сторону Ноа, пока он не смотрит прямо на меня и застенчиво машет рукой. Я заставляю себя улыбнуться ему, а затем переключаю внимание на Логана, который стоит ближе всех ко мне. Я достаю свой телефон и, улыбаясь сквозь нервы, начинаю запись.
— Мы снова возвращаемся в строй. Сегодня "Воины" встретятся с командой Клейтона в показательном матче. Давайте спросим Логана Камински, чего нам ждать от этого товарищеского матча.
Я поворачиваю камеру к нему. Выглядя серьезно и страшно, как черт, он говорит:
— Товарищеского? Этого слова не существует, когда речь идет о Клейтоне.
