19 августа 1941 года была выпущена директива Ставки ВГК за № 001084, в которой подтверждалась задача по обороне Киева даже при угрозе флангового обхода и окружения советских войск.
Для того чтобы избежать окружения ЮЗ фронта, прежде всего нужно было отвести 5-ю армию и 27-й стрелковый корпус на новые рубежи как можно быстрее. Это стало очевидно сразу же после того, как в соответствии с директивой фронта войска начали в ночь на 21 августа отходить на восточный берег Днепра в условиях неотступного преследования со стороны противника. Далее важно было ни при каких обстоятельствах не допустить выхода немецких войск на переправы. Наконец, нельзя было не считаться с обстановкой на левом крыле Центрального фронта, где 21-я армия, оставив Гомель, отступала в юго-восточном направлении. В результате этого реальная опасность нависла над Черниговом, куда начали подходить передовые части 2-й немецкой полевой армии. В таких условиях нашим войскам при выходе на Днепр следовало непременно «загнуть» свой правый фланг в районе Чернигова фронтом на север и даже на восток.
К сожалению, эти условия либо вообще не были соблюдены, либо выполнены частично.
16 августа главком Юго-Западного направления С. М. Буденный обратился в Ставку за разрешением отвести 5-ю армию и 27-й стрелковый корпус на левый берег реки. Свою просьбу он обосновал так:
«Поскольку Ставка решила наступательную операцию из этого района (из района Овруча. — Примеч. авт.) не производить, оборона его теряет смысл и ослабляет наши войска в неравных боях. Для нас будет более выгодным отвести правый фланг Юго-Западного фронта (5-ю армию и 27-й стрелковый корпус) на восток, за Днепр.
Отход правого фланга назрел еще и потому, что соседний Центральный фронт, по имеющимся данным, ведет бой на подступах к рубежу Брянск, Унеча. Чем быстрее мы создадим резервы за правым флангом Юго-Западного фронта, тем более устойчивым будет наше положение. Резервы одновременно необходимы для борьбы за Киев. Тех сил, которые имеются в укрепленном районе, совершенно недостаточно. А между тем, в связи с нашим отходом за Днепр, противник получил возможность подтянуть свежие силы для атаки Киевского укрепрайона. Если Ставкой Верховного Главнокомандования будет разрешен отвод нашей 5-й армии и 27-го стрелкового корпуса за реку Днепр, то можно будет вывести в резерв 2–3 стрелковые дивизии и приступить к переформированию семи танковых и моторизованных дивизий. Это даст возможность иметь в резерве еще пару стрелковых дивизий»[33].
Ставка быстро ответила согласием. Через два дня она поставила Юго-Западному фронту задачу прочно удерживать рубеж обороны по левому берегу Днепра от местечка Лоев (севернее Киева) до Переволочной (юго-восточнее Кременчуга). В связи с сокращением протяженности оборонительной линии Юго-Западный фронт мог теперь вывести в резерв не менее восьми стрелковых дивизий. В этот же день, то есть 19 августа, Военный совет Юго-Западного фронта подписал оперативную директиву об отводе 5-й армии и 27-го стрелкового корпуса.
Поскольку 27-му стрелковому корпусу предстояло преодолеть более короткое расстояние, он в первые три дня отдыха войск 5-й армии генерала Потапова должен был удерживать занимаемый рубеж, обеспечивая их левый фланг. Передвижение корпус мог начать лишь с наступлением темноты 22 августа. С выходом корпуса на левый берег Днепра намечалось его 28-ю стрелковую дивизию передать на усиление гарнизона Киевского укрепрайона, а воздушно-десантные бригады 2-го и 3-го воздушно-десантных корпусов переходили во фронтовой резерв.
Организуя отход 5-й армии на Днепр, командующий ЮЗФ имел в виду, что марш-маневр будет прикрываться слева (с юга) 27-м стрелковым корпусом. Предполагалось, что начнется отход этого корпуса не ранее 22 августа, то есть когда войска 5А оторвутся от противника примерно на два перехода и выйдут на рубеж Варовичи, Волчков. В таком духе комкор-27 и командарм-5 были ориентированы в боевом распоряжении № 0029 от 21 августа[34]. Но в этом ориентировании были два обстоятельства, повлекшие за собой неприятные последствия. Первое — это уведомление комкора-27 о том, что он с 24 августа переходит в подчинение командарма-37, а до 24 августа будет находиться в подчинении фронта. Второе — установление такой разгранлинии между 27 ск и 5-й армией, которая отдавала переправу у Окуниново и дорогу от Малин через Горностайполь на Окуниново также в распоряжение комкора-27. Это обстоятельство повлекло за собой ряд неудач. Общеизвестно, что отход перед лицом сильного и активного противника, да еще отход с переправой, всегда требовал особо строгой регламентации поведения войск, являющихся соседями. Казалось бы, поэтому оставление 27 ск в подчинение командарма 5 было бы более целесообразным, так как в этом случае корпус строил бы свой отход с учетом обеспечения 5-й армии. Передача же 27 ск в 37-ю армию, вполне понятно, явилась основанием для тяготения этого корпуса к 37-й армии, хотя надобность для него в окуниновской переправе также отпадала, поскольку в 37-й армии имелась к услугам корпуса своя переправа у Сваромья (25 км севернее Киева). Вот почему стык между 5-й армией и 27 ск в процессе отхода практически оказывался слабо прикрытым, и этим обстоятельством войска противника, как мы увидим далее, немедленно воспользовались.
Затем предполагалось, что отход 5-й армии произойдет планомерно, без особой спешки. Однако в процессе организации отхода выяснилась необходимость ускорить движение войск. Трудности на пути отхода предстояли большие. Надо было преодолеть две большие реки (Припять и Днепр) при наличии двух переправ у Чернобыля и Навозов и ж/д моста у Неданчичей. Надо было организовать движение трех видов:
а) по железной дороге Овруч, Чернигов (материальная часть 200 и 135 сд, тылы, артиллерия);
б) автотранспортом (131 мд, 62 сд, воздушно-десантные бригады); распоряжением фронта 5-й армии были приданы 900 автомашин;
в) походом (остальные силы армии).
Все это требовалось осуществить в условиях неотступного преследования со стороны противника и неясной тревожной обстановки на черниговском направлении.
Так был задуман этот маневр. Проследим теперь, как его осуществили.
Командующий ЮЗФ, очевидно, не был осведомлен об обстановке в полосе Центрального фронта. Только этим можно объяснить его приказ М. И. Потапову, гласивший, что 5-я армия должна занять и прочно оборонять левый берег Днепра, не загибая, однако, свой правый фланг севернее Чернигова. Это решение, как показал ход событий, было ошибочным. Очень скоро для поддержки войск 21-й армии, отступавших с севера к району Чернигова, пришлось срочно выдвинуть на реку Десну выгрузившуюся в районе Бахмача 125-ю стрелковую дивизию. Но и после этого положение на правом фланге 5-й армии оставалось угрожающим.
Отмечая хорошую организацию отхода, автор все-таки должен при этом отметить и существенный дефект — слабую маскировку момента отрыва войск от противника. Противник 21 августа раскрыл подготовку отхода. Вот что можно найти в его трофейных документах. Гальдер записал в своем дневнике: «Крайне удивительно, что командующий 6А (генерал Рейхенау) настолько уверен в отходе противника (5А), что он уже завтра (22.08) хочет начать преследование…»
Еще более опасной оказалась обстановка на левом фланге 5-й армии, который уже на левом берегу Днепра неожиданно оказался под угрозой обхода противником. Как могло это случиться? Каким образом там оказался противник?
Вот как это произошло.
Во время отхода советских войск за Днепр в стык между 5-й армией и ее левым соседом — 27-м стрелковым корпусом прорвались 98, 111-я и 113-я пехотные, а также часть сил 11-й танковой дивизии вермахта. 23 августа они вышли на переправу у Окунинова, где в это время переправлялся полк 171 пд 27 ск, и захватили ее. И хотя она охранялась частями 27-го стрелкового корпуса, однако оборона моста через Днепр оказалась непрочной.
Когда вражеская разведка обнаружила начавшийся отвод советских дивизий из района Коростеня, противник с целью перерезать пути их движения предпринял яростные атаки вдоль реки Тетерев, но наши левофланговые войска, в том числе подразделения 4-й дивизии НКВД, успешно отбили эти удары.
Немецким войскам так и не удалось перерезать далеко растянувшиеся пути отхода 5-й армии.
Совершенно по-иному дело произошло с 27-м стрелковым корпусом. Генерал-майор П. Д. Артеменко и его штаб плохо организовали отвод своих частей. Они явно недооценили реальные возможности противника помешать этому ответственному и сложному маневру. К сожалению, и штаб фронта не предусмотрел этой угрозы. Командующий 6-й немецкой армией немедленно воспользовался просчетом советского командования. Узнав через свою разведку о начавшемся передвижении частей Красной армии, не отличавшимся ни скрытностью, ни четкостью, он приказал командиру 111-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Штапфу опередить их с выходом к Днепру. Сильная подвижная группа Штапфа устремилась по единственному шоссе на правом фланге корпуса. Командир 27-го стрелкового корпуса Артеменко почему-то поручил прикрывать эту дорогу не 28-й горнострелковой дивизии генерал-майора К. И. Новика, которая опиралась своим правым флангом на эту важную коммуникацию, а 171-й стрелковой генерал-майора А. Е. Будыхо, находившейся ближе к Киеву. Пока выделенный Будыхо подвижный отряд в составе стрелкового полка и одного дивизиона из 357-го легкоартиллерийского полка пробирался сквозь забитую тылами лесисто-болотистую местность, немецкие танки успели далеко проскочить по шоссе, которое вело к единственной в этом районе мостовой переправе через Днепр у села Окуниново.
