Не выразить словами, мой дорогой друг Иэн, как я признателен тебе за оказанную мне услугу. В момент, когда я не мог рассчитывать ни на одно живое существо в целом свете, ты спас меня от погибели, поставив под угрозу свое собственное благополучие. А я подобное не забываю. Здесь, в мешке, ровно десять миллионов адены золотом и драгоценными камнями. Сам понимаешь, я не смогу скрываться со всеми этими деньгами, потому прошу тебя еще об одном одолжении, а именно: положить девяносто процентов этой суммы на мой счет в хранилище, с тем чтобы я смог воспользоваться ею, как только доберусь до безопасного местечка. Десятую же часть я отдаю своему другу, чтобы ты всегда помнил, что со мной выгодно иметь дело , и не отказал бы мне впоследствии, попади я в передрягу покрупнее. С тем позволь проститься с тобой на неопределенный срок, а возможно, и навсегда.
Твой друг, Магос
Иэхан тут же исполнил просьбу друга, положив девять миллионов на счет товарища и один на свой собственный, и, осознав освобождение от того странного дела, в которое втянул его маг, вместе с облегчением почувствовал и то, как порвалась последняя нить, связывающая его с волшебным миром детства.
С первыми лучами солнца Магос уже был у входа в пещеру. Эльф сидел на своем валуне, и было похоже, что и этой ночью он не смыкал глаз.
— Чертовы орки ни в какую не согласились продавать мне чертов рецепт. Похоже, несмотря на свой небольшой мозг, они все-таки понимают реальную его стоимость.
— Мозг высших орков гораздо крупнее мозга человека, — произнес эльф, но Магос продолжал ворчать, будто его и не слышал.
— Нет, они, конечно, выразили возможность его обменять на одну вещь, но это та цена, которую я просто не способен заплатить.
— Хм? — эльфу явно стало интересно, что же это за вещь, которая нужна орочьим шаманам.
И чародей, тяжело вздохнув, объяснил:
— Эти засранцы потребовали, чтобы я достал им рог карика — высшего демона, обитающего в глубинах пещеры. Не стану и пытаться — это будет самоубийством. На это задание потребовался бы отряд из дюжины прекрасно вооруженных и подготовленных воинов и магов, наличие заклинателя и целителя. А такая команда вряд ли заинтересована бросать силы на подобное дельце ради одного свитка, который может и не сработать.
Магос даже не стал просить Тэль-Белара помочь ему в этом деле, понимая, что оно заведомо обречено на провал. Вместо этого он высыпал из мешка и выложил перед эльфом на лист кучку драгоценных камней.
— Треть, как и договаривались.
Эльф вопросительно поднял на мага глаза:
— Помнится, ты обещал половину.
Маг задумчиво почесал свой колючий подбородок, затем круглыми глазами уставился на эльфа:
— Не помню такого. На моей памяти речь всегда шла о трети.
Эльф молча собрал камни, аккуратно завернул их в холщовый мешочек и спрятал под свой валун. Затем он уселся на траву перед пещерой и принялся натирать тетиву кусочком жира.
— Ну… Дело окончено. Теперь мне пора, — махнул Магос рукой и начал удаляться в сторону скал, тщательно прислушиваясь и до конца не веря, что эльф совсем ничего не скажет или не сделает.
Но долина молчала. Уже ступая в ущелье, Магос в последний раз бросил взгляд на зеленую поляну, в глубине которой виднелась заросшая плющом пещера. Эльф сидел на том же месте, молча провожая взглядом уходящего чародея.
Магос удовлетворенно кивнул головой и двинулся в сторону Гирана, где намеревался провести еще всего лишь один день.
***
Это был последний день, который он рассчитывал провести в торговой столице южного государства. Его имя все еще числилось одним из первых на дверях храма в списке самых разыскиваемых негодяев, а его безусая, квадратная, широко улыбающаяся физиономия красовалась на стенах всех крупных организаций Гирана, включая склады, лавки, гильдии и школы. Поэтому, еще сильнее закутавшись в свое фиолетовое под цвет туники пальто, Магос как можно незаметнее проскользнул в единственное место, где никто не собирался сдавать его властям, — гильдию орков. Через пару часов Магос также незаметно покинул ее, держа в руках огромный бумажный сверток. На закате того же дня он уже снова направлялся в ущелье.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тэль-Белар сидел на своем камне и мастерил что-то из деревянной ветви. Магос подошел и молча сел рядом, положив сверток на землю рядом с собой. Не говоря ни слова, он долго и внимательно наблюдал за тем, что делает эльф. А тот острым каменным ножиком вырезал из небольшой прямоугольной дощечки миниатюрную статуэтку. Сначала магу показалось, что он вырезает дерево с пышной кроной, но по мере аккуратной кропотливой работы стало вырисовываться лицо прекрасной девушки. Ее длинные пышные волосы волнами спадали на плечи, руки были сомкнуты на груди, а лицо с закрытыми глазами выражало умиротворение и покой. Завершив статуэтку, эльф поставил ее на плоский камень рядом с собой. Тут же он положил недавно выпеченный травяной пирог, украсив его желудями, плодами орехов и дикими яблоками. Пошарив под камнем, он достал из мешочка два крупных изумруда и тоже положил их рядом с фигуркой. Затем он удалился в пещеру и вернулся с небольшим огарком свечи. Эльф аккуратно установил свечу на импровизированном подносе и начал уже было раскладывать мох на щепке, с темчтобы добыть немного огня.
Тут Магос издал щелчок, и на кончике его указательного пальца вспыхнуло красноватое пламя. Эльф согласно кивнул и хотел уже было поднести сухую палочку к огню, но Магос, отстранив его худощавую руку, спросил:
— А что это мы, собственно говоря, делаем?
— Ты знаешь, что сегодня за день? — спокойным тоном спросил его Тэль-Белар.
Магос лишь пожал плечами.
— Сегодня равноденствие. Пора, когда ночь побеждает деньи когда жизнь на время замедляет свое течение.
Магос по-прежнему глядел на эльфа непонимающими глазами.
— В этот день принято благодарить природу за все те дары, что мы получаем от нее; также следует завершать все старые дела и прощаться с прошлым, и еще… — эльф вздохнул, — поминать ушедших в иной мир.
— Мой отец умер недавно, — задумчиво произнес маг, все еще держа огонек на пальце. — Мы никогда с ним особо не ладили… Он, знаешь ли, был священником… Хотел, чтобы я пошел по его стопам…
Эльф молчал.
— Это все уже неважно, — Магос мотнул головой и с несвойственной ему добродушной улыбкой протянул эльфу руку, и тот, в ответ улыбнувшись, зажег от нее свою тростинку, а затем бережно перенес пламя на свечу, которая тут же озарила статуэтку и окружающие ее предметы ровным теплым светом.
Ночь опустилась на долину. Человек-маг и эльф-лучник сидели у костра и молча наблюдали за небом, на котором так и не появилось ни одной звезды.
— Завтра будет сильный дождь, — произнес Тэль-Белар.
Магос лишь молча кивнул.
***
Маг поежился и, пытаясь еще сильнее закутаться в свой тонкий плащ, понял, что это мало спасает от сырости холодного осеннего дня. Он не помнил, как уснул. Теперь он лежал на траве возле догорающего кострища. Оторвав голову от холодной земли и оглядевшись, он не нашел эльфа поблизости. По его догадкам, был уже полдень, хотя небо было так плотно затянуто черными тучами, что точно сказать он бы не смог. Он окрикнул эльфа, и эхо разнесло имя того по долине — никто не отозвался.
Через полчаса блужданий по округе Магос заметил лучника, бредущего со стороны холма с охапкой веток. Подойдя к кострищу, тот принялся подбрасывать ветки в огонь, и когда костер опять разгорелся, человек уже был у пещеры, где подсел как можно ближе к огню и принялся потирать замерзшие руки и ноги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Огненный маг, а мерзну, как старая кляча, — усмехнулся он.
Тэль-Белар вынес из пещеры котелок и вылил туда всю оставшуюся воду из бутыли, затем добавил пару странных корешков и несколько яблок и поставил железную посудину на угли.
