— В смысле отдал в счёт расплаты? Твой родной отец? Из-за которого ты вчера плакала? — удивляется Демьян.
— Я не знаю, что ему наплёл Виктор и как он убедил моего отца отдать меня в счёт долга, но он бы, не сделал этого, если бы Самсонов не переубедил его в моём благополучии, в его руках. Но теперь я понимаю, что всё это было спланировано, чтобы лишить меня возможности выбора и сопротивления! Впрочем, моё сопротивление мне бы не помогло!
— Мы выберемся отсюда и уже очень скоро! — твёрдо говорит он. — И больше не говори о себе в подобном образе. Ты не серая мышь, а достойная девушка, которая не сдалась в жизненных трудных ситуациях и боролась. Это говорит о тебе как о сильной духом девушки, стойкой к неприятностям и выживанию. Это хорошие качества, поверь!
— Спасибо, — шепчу с улыбкой, а у самой слёзы на глазах выступили. Никто никогда не верил в меня настолько сильно, как верил Демьян. И даже я сама, не видела в своём существовании, толики смысла. Иногда было настолько трудно…настолько хотелось поддержки, доброго слова, что сейчас, эти его убеждения, стали для меня как второе дыхание!
А ещё, после этой ночи… после его слов и взглядов обожания, я поняла что влюбляюсь. И если он готов пожертвовать собой ради меня, лишь бы дать мне шанс на спасение, то я тоже могу дать эму этот шанс, имея действительно реальную возможность освободить его…
Глава 13.
Я не знаю, сколько прошло времени, но мы лежали с ним в обнимку, наслаждались друг другом и разговаривали о всякой мелочи. Я рассказывала ему о своём детстве, о маме и о том, как была счастлива. А он поведал мне о своей матери, как он её любил, и что она была убита, когда её взяли в заложницы, чтобы добиться от его отца некой сделки. Он потерял её в шестнадцать и некоторое время был с отцом, но так и не смог простить его за то, что произошло с ней. Хотя, прекрасно понимал, что отец не меньше винил себя и переживал. А ещё, с его слов, я поняла, что Адриано Манчини, очень сильно любил его, потому что Демьян был его единственным, желанным сыном от любимой женщины.
— Ты знаешь, сейчас, после стольких лет в заключении, когда на себе испытал, что иногда от тебя ничего не зависит, я простил его за смерть мамы, — заключает Демьян, после получасовых разговоров. — Или возможно это потому, что стал старше. В любом случае, встретив его теперь, я бы не дерзил ему, не игнорировал его просьбы о встречах, не прогонял бы. Он любил её, я знаю и это самое главное.
— Хорошо, что ты понял это. Я очень за тебя рада, — говорю шепотом, поудобней умащаясь на нём.
— У меня было предостаточно времени подумать об этом. А ещё, — добавляет он, приподнимая меня в своих руках, в одно движение, меняя мою позицию. Даже пискнуть не успела, как оказалась верхом на нём, — я даже рад, что был в этом чёртовом заключении! Потому что встретил тебя! — говорит, а у меня словно жар в груди от его слов. Неужели он тоже начинает что-то ко мне испытывать?!
— Это конечно, хорошо, но не стоит траты пяти лет жизни, — отвечаю, разглядывая его великолепное тело под собой.
— Это стоит, даже всей жизни, — вдруг шепчет он, прикасаясь ладонью к моей щеке. — За один такой момент с тобой, отдал бы все свои года!
— Не говори так, — прошу, не отрывая от его потемневшего взгляда, своих глаз. — Был бы на воле, может, нашёл бы лучше!
— Не-т, — тянет он. — Лучше тебя нет. Думаешь, у меня не было времени до заключения проверить это?
Дарю ему робкую улыбку и отвожу взгляд в сторону. Так обидно. Найти человека, который тебя ценит, от которого в груди, сердце трепещет, а тело бросает в дрожь от одного только взгляда и…быть при этом в такой жизненной «яме». А так хочется нормальных отношений, чтобы принадлежали друг другу и могли делать что пожелаем.
— Эй! — шепчет Демьян, легонько взяв меня за подбородок, вернув мой взгляд в свои глаза. — Чего загрустила?
— Хочу тебя такого и в нормальной жизни, — признаюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ещё успеем, — говорит, одарив меня самой волшебной улыбкой. А вот сейчас, я ему верю.
— Оптимист ты всё же, — говорю, скользя ладонями по его груди. Не стесняюсь, делаю, что хочу, и его дыхание мгновенно учащается.
Конечно, для начала следовало принять ванную, обмыться после первого раза, от которого у меня осталось немного крови на внутренней стороне бедра, но мы не располагаем такой роскошью, а лишь друг другом. К тому же, подумать об этом, просто не было времени. Возможно, это наши единственные моменты вместе и я хочу, провести их не задумываясь ни о чём!
Демьян осторожно берёт меня за ягодицы и подсовывает ближе к себе, усаживая как раз на своё вздыбленное достоинство. Смотрю ему в глаза и трусь об него своими возбужденными, уже влажными от желания складочками, вырывая с его горла нетерпеливый рык. Такой сексуальный, и полностью в моей власти. Не настаивает, не торопит, видно понимает, что после первого вторжения, я могу испытывать временный дискомфорт. Но после такого взгляда и нежных прикосновений, я не ощущаю больше ничего, кроме как желания, поскорее вновь ощутить его внутри себя.
— Хочу увидеть тебя всю, без этих ремешков и цепи, — просит он, начиная расстегивать мой извращённый костюм. Справляется за несколько секунд и, отбросив его в сторону, осматривает жадным взглядом всё моё тело, на секунду задержавшись на левом боку под грудью. По взгляду понимаю то, что он увидел, не слишком ему нравится, поэтому посмотрев вниз, вижу бледный синяк, который неровным пятном расплылся на моей коже.
— Что это? Он тебя бил?! — рычит, напрягаясь подо мной, и я вспоминаю удар Виктора, который он нанёс мне ногой.
Конечно, рёбра здесь вряд ли сломаны, иначе я бы и пошевелится не смогла, но всё же, само место удара, немного отдавало болью. Хотя на мне, даже незначительные ушибы, всегда проявлялись мгновенными синяками. И если сейчас тщательно осмотреть всё тело, можно найти десятки мелких синяков, после грубых рук охраны или же того амбала, который запихивал меня в ванную. Только вот в любом случае, я не хотела говорить об этом Демьяну, ведь он и так зол на Виктора, и ещё больше подливать «масла в огонь», не хочу, чтобы ему вовсе не сорвало крышу, и он не начал творить глупости.
Мне и так ещё нужно будет его как-то переубедить, отпустить меня в свою клетку, чтобы не начинать военных действий с Виктором, которые сейчас были некстати. Поэтому, о происхождении этого синяка, решила соврать, чтобы не навлекать его на опасность, ради такой глупости.
— Упала, когда тащил один из охранников. Ничего важного! — отмахиваюсь. — Не отвлекайся, — сразу бросаю, ёрзая на нём, чтобы забыл об этом чёртовом синяке.
- Как это не важно? Ещё как важно, — рычит он. — Покажешь мне того охранника, который с тобой так обращался…
— Хорошо, — обещаю, склоняясь над ним.
Прижимаюсь своими губами к его губам, скольжу языком вдоль них, и пробираюсь внутрь, заставляя его замолчать, вызывая очередное рычание. Он обхватывает мою талию руками и немного приподнимает свои бёдра, вжимаясь в моё лоно своим членом. Стону ему в рот, слегка двигаясь на нём, обильно смачивая всю его длину своей влагой и кайфую, когда головка его члена задевает мой клитор.
— Такая, мокрая для меня, — шепчет он. — Хочу быть в тебе, ощутить твой жар и тесноту, — добавляет хрипло, и от его голоса у меня мурашки по коже.
Слегка приподнимаюсь на нём, направляю его член в себя и медленно опускаюсь, полностью погружая его в себя до самого основания. Не могу удержать стон удовольствия. Невероятные ощущения.
Даю себе несколько секунд привыкнуть к его размеру, полностью насладится проникновением, а потом, отперевшись руками в грудь Демьяна, начинаю медленные движения, постепенно увеличивая темп.
Демьян держит меня за талию, помогая мне, одновременно, подстраиваясь под нужный ритм, приподнимается бёдрами мне навстречу. Кончаем одновременно, я — с криком, Демьян — с рыком!
