В клетке с психом
Кристина Жиглата
Глава 1
– Аленка! Доченька! – позвала еле слышно мама из соседней комнаты, и я, бросив мыть посуду, быстро направилась к ней.
– Да, мам? – прошептала, застыв в проеме.
В комнате был полумрак, витал едкий запах лекарств, чувствовалась легкая затхлость, от которой невозможно было избавиться, даже если постоянно проветривать комнату.
Вот уже несколько месяцев моя мама умирала у меня на глазах от рака, и я ничего не могла сделать, кроме как облегчить ее последние дни обезболивающим и своим присутствием. Но, к сожалению, уже и это стало для меня невозможным, поскольку недавно меня сократили и я потеряла место работы в больнице.
Конечно, что с меня взять? Я молодая практикантка, которая не успела утвердиться на новом месте. Более квалифицированные и опытные медсестры были важнее моей кандидатуры. К тому же у меня больная мама и мне часто приходилось оставаться с ней, отпрашиваться с работы или опаздывать. Поэтому, когда в больнице начали сокращать персонал, я попала в первые ряды кандидатов на увольнение.
И вот теперь уже несколько недель живу с мамой и сестрой в квартире, еле–еле сводя концы с концами, потому что найти новое место работы оказалось нелегко, а без практики даже в бар официанткой не брали! К тому же в некоторых случаях мне не подходили график или оплата. И все это тянулось изо дня на день, загоняя нас в еще большие долги и проблемы, поскольку нужно было придерживаться лечения. Множество всяких «особенных» лекарств очень дорого стоили. А чтобы маме было легче и она дольше прожила, нужно было соблюдать назначения.
А все началось пять месяцев назад. Однажды ей резко стало плохо, и тогда я узнала ее ужасный диагноз, который она тщательно скрывала от нас. Зачем мама это сделала? Я не знаю! Наверное, просто не хотела быть мне и моей младшей сестре Эле обузой. Но из–за ее молчания мы потратили драгоценное время и возможность побороться за ее жизнь.
К сожалению, не все болезни лечатся, а врачи не всемогущие, особенно если сам больной всячески противится этому. А мама… Она не видела в своем лечении толку. Она не верила в счастливый исход, поэтому сразу сдалась, написав отказ от пребывания в больнице. Скорее всего, понимала, что мы с сестрой не сможем потянуть процедуры и препараты.
Маму сразу отпустили домой. А я, как медсестра, обладала навыками ухода должным образом, могла придерживаться и контролировать все назначения.
Родные стены лечат. В кругу знакомого и любимого всегда легче и спокойнее. Вот и мама пожелала провести оставшееся ей время дома. А дальше… день за днем было только хуже. Она угасала у меня на глазах… А я была рядом, наблюдала за этим и ничего не могла сделать. Ни–че–го.
Я жила. Была сильной. Старалась быть сильной. Но ночью рыдала в подушку, выла от отчаяния. Ничего не получалось. Но я не сдавалась… Никогда не сдавалась. Потому что поклялась себе, что буду бороться до последнего.
– Сделай мне укол… – попросила мама. – Уже не могу…
– Мам… – Я хотела запротестовать, поскольку не прошло нужного времени между первым приемом обезболивающего. К тому же близилась ночь, а у меня в наличии был последний укол. Но не стала ничего говорить маме в надежде, что к утру все решится.
Вчера я договаривалась с соседкой одолжить у нее денег, а утром мне звонил мой бывший начальник, заведующий больницей, Константин Эдуардович и сообщил о том, что у него есть для меня хорошее место для подработки. Он знал о моей ситуации, все понимал, жалел меня, почти сироту без родственников и поддержки, но против системы не мог пойти. Поэтому все это время поддерживал со мной контакт и пытался всячески мне помочь найти хоть какую–то работу. И вот сегодня он обрадовал меня новостью о новом месте, где буду работать сиделкой. Кого именно? Где? Этих и прочих подробностей он не сказал, но я и не спрашивала, поскольку уже знала, что соглашусь на любые условия. Долги друзьям и соседям, а также кредит и безвыходное положение выжали из меня окончательно все соки, поэтому была готова на любые предложения. Завтра мне должны были позвонить и сообщить о времени собеседования, и я ждала этого момента с нетерпением. Дальше тянуть просто некуда…
Сделав маме укол, я померила ей давление и температуру. А затем, прикрыв дверь, вышла на кухню, не сдерживая слез.
– Как она? – тихо спросила Эля, спустя мгновение появившись рядом.
Моя маленькая, любимая сестренка… Ей, как и мне, пришлось так рано повзрослеть! Но между нами разница в том, что я нормально завершила школу, выучилась и в свои двадцать два года стала практически самостоятельной личностью. А вот Эля в свои восемнадцать так никуда и не поступила, потому что должна была помогать мне с мамой. Ну и еще потому, что у нас не было на ее обучение денег. Поэтому я как старшая сестра считала себя обязанной решить этот вопрос и в дальнейшем позаботиться о будущем своей сестрички.
– Как обычно. Ей больно, – говорю тихо, спрятав слезы и пытаясь скрыть свою слабость.
Эля обнимает меня и, опустив голову мне на плечо, тихо говорит:
– Мы справимся. Все будет хорошо. Я тоже могу устроиться на работу и помочь семье с деньгами.
– Ты ведь знаешь, что нужна мне здесь, – обрываю. – Мне утром предложение поступило, и я сделаю все, чтобы меня приняли. Константин Эдуардович плохого не посоветует. Говорит, его знакомый друг ищет сиделку душевнобольному родственнику. Платят много. Нам хватит.
– Боже, как же ты это все выдерживаешь, – с ужасом говорит Эля. – Это подтирание, подмывание… –
Она с отвращением передергивает плечами. – Ладно мама… Но другие люди.
Да, не такой я представляла профессию медсестры, но, когда завершила обучение и устроилась набираться опыта в нашу городскую больницу, чаще всего мои обязанности заключались в уходе за лежачими пациентами. И, конечно же, я рассказывала об этом Эле, поэтому ее реакция меня совсем не удивляла.
– Ко всему привыкаешь, – бросаю. – Это мой выбор и не худшее, что можно делать за деньги, – добавляю, погладив ее по руке.
– Я надеюсь, у тебя все получится, иначе придется искать работу и
