Ещё утро, но от мужа пахло спиртным. То ли не просох после вчерашней попойки, то ли накидался уже с утра.
— Ка-р-рин, — беспомощно улыбнулся он.
— Проходи в комнату.
Лёша вошёл тяжёлым шагом. Я сама закрыла за ним дверь. Муж добрался до спальни и ничего мне не говорил. Его словно не было в этой реальности.
Лёша грузно опустился на постель. Я решилась вымолвить:
— Я тебя потеряла.
— Я сам себя потерял. Извини. Столько всего навалилось, ты даже не представляешь, — вздохнул муж.
Я заметила криво застёгнутые пуговицы на его рубашке и смятую ткань, ворот, вывернутый неправильно.
— Я в кабаке был. Там, — махнул рукой в сторону. — Всё в голове крутил. Хуёво мне. Из-за нас с тобой.
Мне стало жаль Лёшу. Сейчас он был сильно уставшим и потрёпанным. Словно за одну ночь с него слетел весь лоск — и вот он, пожёванный жизнью и запутанными отношениями со мной.
Жалость пронизывала меня остро и насквозь. Лёша выглядел потерявшим ориентиры, а я не знала, чем ему помочь.
Я не могла простить ни его, ни себя за предательство. И не знала, что с этим делать.
Мне хотелось поставить на паузу весь грохочущий вокруг мир с его непреодолимыми обстоятельствами.
Хотелось сойти с накатанной дорожки наших отношений, внезапно покрывшейся сильными ухабами.
Я ласково обняла мужа, проводя ладонями по напряжённым плечам. Сейчас мы делаем больно друг другу и в то же время нужны.
Так сложно…
Лёша внезапно перехватил мою ладонь и опрокинул на кровать. Подмял под себя, водя пьяными губами по шее. Оставлял влажные поцелуи с тяжёлым запахом спиртного.
— Я ни одного дня без тебя прожить не могу. Хочу тебя. Почему ты такая?
— Лёша! Лёша! — я пыталась отпихнуть мужа, но он усердно пыхтел и возился на мне, пытаясь справиться с пуговицами на кофте.
— Лёша! — крикнула ему в ухо.
Он замер на месте.
— Остановись. Я не хочу.
Лёша пытался сфокусироваться на моих глазах. Его взгляд то и дело плыл в сторону.
— Я не хочу, — повторила твёрже.
Он стиснул пальцы на кофте.
— Отпусти, Лёш. Отпусти. Мне страшно, когда ты такой. Страшно…
Муж разглядывал собственные пальцы как что-то инородное. Мне приходилось вытаскивать край кофточки из его захвата силой.
Я отодвинулась. Лёша попытался поймать меня. Ему это удалось. Он приобнял меня со спины, нырнул ладонями под кофточку, сминая грудь.
Муж безуспешно ласкал грудь. Ничего во мне сейчас не отзывалось на его прикосновения.
— Не хочешь, — сдался он. — Меня не хочешь. А его?
Лёше не нужно было уточнять, кого он имеет в виду.
Демьян. Для Лёши — Дёма, Дёмка. Для меня когда-то просто Ян…
Я хочу прокричать вслух «НЕТ! НЕ ХОЧУ!»
Но что-то не давало мне это сделать. Я проглотила молчаливый ком в горле. Лёша сгорбленно сел на кровати.
— Молчишь. А на новый год хотела. Текла над моими пальцами. Кого ты хотела? Меня? Его? Или его во мне? — пьяно рассмеялся. — Или нас двоих, а? Ка-рина? Если мы будет вдвоём с тобой, одновременно, захочешь ты меня так же сильно, как его?
— Ты пьян. Пьян, Лёша. Проспись. Ты ушёл в кабак и оставил меня одну.
Навряд ли до Лёши сейчас дошёл смысл моих упрёков.
— Если это то, что тебе нужно, то мы будем в постели… — начал говорить Лёша.
Презрительно искривлённые губы мужа дрожали.
Я зажала ладонями уши, чтобы не слышать его слов. Но они всё равно пробивались через плотно прижатые ладони.
«Втроём…» — вымолвил муж.
— Нет!
Я выбросила вперёд обе ладони, отгораживаясь от предложения мужа.
— Нет, Лёша. Ты пьян. И не знаешь, что предлагаешь.
— Знаю, Карина. В том-то и дело, что знаю. Я пьян, да. Но в таком состоянии мне проще сказать об этом вслух. Может быть, хотя бы так ты немного полюбишь меня, а?
— Давай не будем? Ничего не хочу слышать. О твоём брате, в особенности. И видеть его тоже не желаю! Не надо было его приглашать.
По лицу Лёши стало понятно, что муж снова порывался завести мучительную канитель про то, что это было сделано ради меня.
— Не надо. Я хочу отдохнуть. И от тебя, в том числе. Проспись, Лёш. Проспись — и мы вернёмся в город.
— Домой?
— Нет. Я хочу побыть у мамы. Мне нужно побыть одной. Без давления с твоей стороны…
— Давлю? Я? Уверена, что имеешь в виду именно меня?
Лёша говорил и говорил. Ему было тяжело остановиться. Он словно держал взаперти огромное море слов на протяжении нескольких лет нашего брака.
Но сейчас они выпущены на волю, обрушивались обвиняющим шквалом на меня и лишали возможности дышать.
Скажи я хоть слово — оно будет выглядеть, как оправдание.
Нелепое и жалкое оправдание виноватой во всём.
Я молча оделась. Хотелось как можно скорее выйти и разогнать мысли физическими усилиями. Забить голову чем угодно, только бы не проворачивать в голове запутанный клубок отношений, не зная, с какой стороны к нему подобраться.
Я оставила Лёше ключи от нового замка.
— У меня есть ключи, — возразил муж.
— Это новые ключи, Лёш. В номере поменяли замок, пока ты заливал тоску в кабаке.
Муж непонимающе посмотрел на меня и нахмурился, пытаясь понять, что произошло. Но его усилий хватило только на то, чтобы спросить:
— Куда ты?
— Кататься. Именно для этого мы сюда приехали. Я люблю сноуборд.
Я закрыла за собой дверь, услышав брошенное мне в спину:
— Ты всегда любила то, что любил он.
Муж нарочно растравливал меня и себя. Ковырялся в обнажённой ране, делая ещё больнее.
Не знаю, откуда в нём проснулась тяга к мазохизму и самобичеванию? Или эти чувства были в нём всегда, накапливались и зрели очень долго, но вырвались на волю именно сейчас?
* * *
На базе царило оживление. В этом году стояла удивительно хорошая погода.
Брызгали во все стороны яркие солнечные капли. Снег сверкал до слепоты.
— Карина!
Я поздоровалась со знакомой, Мирославой.
— Отдохнула? — улыбнулась она. — Всё веселье проспала.
— Ничего, нагоню.
— Как Лёха? Добрался до номера? — вклинился в разговор парень Миры, Антон.
— Добрался.
— Я же говорил, доберётся! — токнул в бок Миру Антон. — А ты не верила. Лёха — крепкий мужик. Выжрал половину бара и даже на ногах держался. Отрывается по полной! Не то, что мы.
— Я не поняла, — прищурилась Мира, глядя на своего парня. — Ты тоже хочешь нажраться до животного состояния?
— Конечно!
Антон специально дразнил Миру. Он почти не пьющий, но ему нравилось немного позлить свою девушку. Я оставила парочку мило браниться и поднялась на высоту, чтобы скатиться.
— Сейчас догоним! — махнули мне вслед знакомые.
Во время спуска сердце привычно замирало от восторга.
«Ты всегда любила то, что любил Демьян…» — слова мужа не получалось выгнать из своей головы.
Лёша ставил мне в вину ещё и увлечение зимними видами спорта. Хотя на лыжах я любила кататься и до знакомства с Демьяном. Но к сноуборду приучил меня он.
Если и было что-то красивое и хорошее в наших прошлых отношениях, за что я ему действительно благодарна, это привитая любовь к адреналину и ощущению снега под скользящей доской.
Немного позднее ко мне присоединились друзья. После нескольких изнуряющих спусков, один за другим, без перерыва, я почувствовала, что меня начало немного отпускать. Забитых мыслей и перекрученных эмоций становилось меньше.
Мира и Антон предложили остановиться и передохнуть.
— За тобой не угонишься! — перевела участившееся дыхание Мира.
— Ещё раз? На той трассе?
— Хочешь полихачить? Осторожнее только, идёт? — предупредил Антон. — Кажется, брат твоего мужа вчера навернулся, когда скатывался оттуда.
— Позёр! — скривилась Мира. — Думает, что самый крутой трюкач. А на деле не справился и с крохотной кочкой.
Мира думала, что Демьян выделывался напоказ и не справился с препятствием. Но я знаю, что он сделал так нарочно. Потому что я была рядом.
