флот в соответствии с мирным договором объемом до 35 % тоннажа британского флота, и это указывает на то, что в настоящее время континенталистская ориентация, пропагандируемая в «Майн Кампф», является ключевым понятием ее внешней политики.
На первый взгляд, Италия определенно предрасположена к тому, чтобы стать морской державой, каковой, впрочем, она и должна быть, если хочет иметь доступ к открытым морям и, таким образом, к зарубежным источникам сырья, в которых она весьма нуждается. Ее сухопутные границы, в сущности, не так надежно защищены, как это может показаться вначале, и она не может свободно мыслить исключительно с позиций морской обороны. Во времена Тройственного Союза она решила эту проблему, став союзником наиболее опасного для себя соседа на континенте, а после 1920 г. ищет решение в сохранении слабого государства с другой стороны своей наиболее уязвимой сухопутной границы, чтобы таким образом обеспечить себе свободу для сосредоточения сил на обеспечение своего военно-морского превосходства в Средиземноморье, достижение которого она обоснованно считает необходимым для собственного дальнейшего развития в качестве одной из ведущих мировых держав. С исчезновением Австрии политика, направленная на наращивание военно-морского потенциала, вновь требует союза с наиболее могущественным соседом на континенте, на этот раз с Германией.
Россия со своей весьма протяженной береговой линией всегда находилась в числе континентальных держав. Несмотря на постоянные и повторяющиеся военные и дипломатические усилия, направленные на обеспечение доступа к морям, российских незамерзающих или хотя бы частично незамерзающих портов очень немного. Благодаря такой парадоксальной ситуации, связанной с обладанием многокилометровым побережьем, но не водным пространством, она получает обратное преимущество, будучи открытой для морских атак всего в нескольких точках, ни одна из которых не находится в опасной близости к ее жизненно важным промышленным центрам. С другой стороны, она весьма уязвима на суше. Поэтому, хотя Россия и проиграла войну Японии в первую очередь на море, она планирует и, вероятно, будет планировать и далее свою оборону с позиций отражения сухопутных атак.
Любопытную аномалию представляет собой Китай. Он обладает огромной береговой линией и в свое время являлся морской державой, имевшей существенное значение, будучи в состоянии вести войну на море и направлять значительные экспедиционные силы к отдаленным островам — Суматре и Яве. Сегодня он уже не обладает морским могуществом, хотя в Южном Китае по-прежнему наблюдается заметная морская активность. Основная причина его континенталистской ориентации заключается, конечно, в том, что опасность внешнего вторжения вплоть до недавнего времени исходила практически исключительно со стороны суши. Предопределяющими факторами [такого положения вещей] стали местоположение в мире, относительно позднее развитие морской торговли в Тихом океане и технологическая отсталость. Первый современный военно-морской флот Китая был уничтожен во время китайско-японской войны, а послереволюционные правительства полностью озаботились противодействием тенденции к распаду страны. В результате сегодня Китай, располагаясь в пятистах милях от берегов одной из главных морских держав мира, полностью остался без флота.
В Новом Свете Соединенные Штаты, имеющие сухопутные границы протяженностью более четырех тысяч миль, тем не менее, определенно являются морской державой. Территория государства занимает большую часть, а население — даже наиболее значительную часть применительно к континенту в целом, причем из двух миллиардов иностранцев в мире только восемнадцать миллионов могут воспользоваться железной дорогой, идущей из США. Сообщение даже с Южной Америкой, которая, по сути, является продолжением Северной Америки, осуществляется главным образом по морским путям. Сухопутные границы безопасны, а положение Соединенных Штатов в плане контактов с другими государствами близко к островному, что делает флот, а не армию, основной силой обороны страны.
Несмотря на фактор возможного стратегического ослабления, обусловленного доступом к двум морям, государства всегда стремились получить выход более чем к одному морю вследствие частично компенсирующего военного преимущества, которое дает более чем один маршрут внешних поставок, а также вследствие получаемых в результате торгово-экономических преимуществ. Когда королевство Карла Великого было разделено в соответствии с Верденским договором, германцы, франки и лотарингцы по отдельности получили доступ к трем морям; в Средние века Болгария имела выход к Черному, Эгейскому и Ионическому морям, а Сербия при Стефане Душане расширила свои границы до Адриатического и Эгейского морей. В течение долгого времени Империя Габсбургов простиралась от северных до южных берегов Европы, и вплоть до наших дней великие державы мира почти все без исключения обладают выходом более чем к одному морю.
Существуют и другие виды доступа к двум и более морям, каждый из которых привносит определенную специфику в политику и развитие государства. Местоположение на полуострове благоприятствует развитию морского могущества, в особенности если сухопутная граница защищена таким природным барьером, как Гималаи, Пиренеи или Альпы. Когда сухопутная граница не защищена, как, например, в Дании, полуостровные государства имеют преимущество в период мирного времени, которое позволяет использовать их взаимоотношения как с континентом, так и с морем и направлять эти силы друг против друга. Во время войны они оказываются в стратегически слабой позиции, будучи открытыми для нападения как со стороны суши, так и с моря.
Государства, политика которых во многом предопределяется фактом наличия у них доступа более чем к одному морю, расположены на перешейках, как, например, Мексика, страны Центральной Америки за исключением Сальвадора и Колумбии до 1903 года, а также в известной мере и Египет. Такие государства являются в силу своего географического положения и строения главным образом транзитными. Если они продолжают существовать в качестве независимых субъектов, то это происходит не благодаря их собственной мощи, а потому, что в силу очевидных стратегических и экономических причин ни одна из великих держав не может допустить, чтобы они попали в полную зависимость от какой-либо другой державы. Они, тем не менее, практически неизбежно оказываются под доминирующим воздействием одного сильного государства, чья близость или же приоритеты интересов либо транзита для которого дают преимущества перед другими державами. То, что такое государство будет морской державой, предрешено, поскольку перешеек, каким бы парадоксальным это ни показалось, имеет значение прежде всего как место сообщения между океанами, а не между континентами.
Сочетание указанных факторов — местоположения в мире, местоположения в регионе, рельефа и климата — будет оказывать влияние на развитие государства в качестве морской или континентальной державы. Мы отметили, что в чистом виде государств как островных, так и не имеющих выхода к морю, весьма немного, и для большинства государств речь идет о том, к какому из типов они в большей или меньшей степени тяготеют. Они будут преимущественно морскими
