— Несомненно, — сказала Джен Шиннан, — испытания хороши для вас, но я вот думаю: подходят ли они для нас, шиз’урниан?
— Отчего же? — спросила лейтенант Скаайат, слегка нахмурившись.
— Были какие-то трудности? — спросила лейтенант Оун, все еще натянуто, досадуя на Джен Шиннан.
— Ну, — Джен Шиннан взяла салфетку, мягкую и отбеленную до снежной белизны, и утерла рот, — говорят, в прошлом месяце в Коулд-Весе все кандидаты на государственную гражданскую службу были этническими орсианами.
Лейтенант Оун моргнула в замешательстве. Лейтенант Скаайат улыбнулась.
— Вы хотите сказать, — начала она, глядя на Джен Шиннан, но обращаясь также к лейтенанту Оун, — что тестирование проводится необъективно?
Джен Шиннан свернула свою салфетку и положила на стол рядом с тарелкой.
— Да ладно, лейтенант. Давайте по-честному. Есть определенная причина, почему немногие орсиане занимали такие посты до вашего появления. Время от времени бывают исключения: Божественная — весьма уважаемая личность, я с вами согласна. Но она — исключение. Поэтому когда я вижу, что на посты госслужбы предполагается назначить двадцать орсиан и ни единого танмайнда, то не могу не думать, что либо испытания некорректны, либо… Ладно. Я не могу не вспомнить о том, что, когда вы прибыли, первыми сдались именно орсиане. Не могу винить вас за то, что вы это цените, за то, что хотите… выразить за это признательность. Но это ошибка.
Лейтенант Оун промолчала. Лейтенант Скаайат спросила:
— Предположим, вы правы, но почему это ошибка?
— Я уже говорила об этом. Они просто не подходят для высоких должностей. Некоторые исключения, да, имеются, но… — Она помахала рукой в перчатке. — И когда предвзятость в назначениях столь очевидна, люди не будут иметь к ним доверия.
Улыбка лейтенанта Скаайат расползалась все шире, и в то же время нарастали безмолвное возмущение и злость лейтенанта Оун.
— Ваша племянница волнуется?
— Немного, — признала кузина.
— Ясное дело, — протянула лейтенант Скаайат. — Это важное событие в жизни любого гражданина. Но ей не нужно бояться.
Джен Шиннан язвительно рассмеялась.
— Не нужно бояться? Нижний город возмущается нами, и так было всегда, а теперь, чтобы заключить любую законную сделку, мы должны либо ехать в Коулд-Вес, либо пройти через весь нижний город до вашего дома, лейтенант.
Любой юридически обязательный договор должен быть оформлен в храме Амаата. Или, согласно недавней (и чрезвычайно сомнительной) уступке, на его ступенях, если одна из сторон — исключительный монотеист.
— Во время сезона паломничества это почти невозможно. Мы либо теряем целый день на путешествие в Коулд-Вес, либо подвергаем себя опасности.
Джен Шиннан довольно часто посещала Коулд-Вес, просто навещая друзей или за покупками. Как все танмайнды в верхнем городе и делали это до аннексии.
— Случались ли какие-то затруднения, о которых не сообщалось? — спросила лейтенант Оун натянуто, с досадой, крайне вежливо.
— Ну, — начала Джен Таа, — на самом деле, лейтенант, я хотела упомянуть об этом. Мы были здесь несколько дней, и у моей племянницы, кажется, возникли некоторые неприятности в нижнем городе. Я говорила ей, что лучше туда не ходить, но вы знаете, как ведут себя подростки, когда им говорят что-нибудь не делать.
— Что за неприятности? — спросила лейтенант Оун.
— О, — сказала Джен Шиннан, — вы же знаете, как это бывает. Грубости, угрозы, несомненно пустые, и, конечно, ничего и близко к тому, что будет через неделю или две, но ребенок разволновался.
Племянница, о которой шла речь, провела два последних дня уставившись в воду Преддверия Храма и вздыхая. Я заговорила с ней однажды, и она отвернулась, не ответив. После этого я оставила ее в покое. Никто ее не беспокоил. «Никаких проблем я не замечала», — сообщила я лейтенанту Оун.
— Я за ней присмотрю, — сказала лейтенант, безмолвно подтвердив получение моей информации быстрым движением пальцев.
— Благодарю вас, лейтенант, — проговорила Джен Шиннан. — Я знаю, что мы можем на вас рассчитывать.
— Ты думаешь, это смешно? — Лейтенант Оун пыталась расслабить мышцы челюсти. Ее лицо все больше напрягалось, и я понимала, что без вмешательства у нее скоро заболит голова.
Лейтенант Скаайат, шагая рядом, расхохоталась.
— Это чистая комедия. Прости меня, дорогая, но чем больше ты злишься, тем более безукоризненной становится твоя речь и тем сильнее Джен Шиннан заблуждается на твой счет.
— Конечно же нет. Несомненно, она спрашивала обо мне.
— Ты все еще злишься. Хуже того, — сказала лейтенант Скаайат, беря лейтенанта Оун под руку, — ты злишься на меня. Мне жаль. И она в самом деле спрашивала. Не напрямую, просто интересовалась тобой, совершенно естественно, разумеется.
— И ты отвечала, — предположила лейтенант Оун, — в равной степени не прямо.
Я шла за ними с солдатом Семь Исса, с которым мы стояли в столовой Джен Шиннан. Прямо впереди, за Преддверием Храма, я видела себя, стоящую на площади.
Лейтенант Скаайат заявила:
— Я сказала только правду. Я сказала ей, что лейтенанты на кораблях со вспомогательными компонентами, как правило, из старых, высокопоставленных семей с большими деньгами и обширной клиентурой. Ее знакомцы в Коулд-Весе могли сказать несколько больше, но не намного. С одной стороны, поскольку ты не из такой семьи, они тебя не любят. С другой стороны, ты действительно командуешь вспомогательными компонентами, а не заурядными людьми, которых те, кто придерживается старомодных воззрений, осуждают так же, как осуждают потомков малоизвестных, незначительных семейств, произведенных в офицеры. Они одобряют твоих вспомогательных компонентов и относятся неодобрительно к твоему происхождению. Джен Шиннан весьма противоречиво тебя воспринимает.
Она говорила очень тихо, расслышать ее можно было только находясь совсем рядом, хотя дома, мимо которых мы проходили, были закрыты, света на нижних этажах не было. Жители же нижнего города, включая малышей, даже поздно ночью сидели почти на улице.
— Кроме того, — продолжала лейтенант Скаайат, — она права. О нет, не с той глупостью про орсиан, но она права в своих подозрениях об испытаниях. Ты же сама знаешь, что тесты допускают подтасовки. — При этих словах лейтенанта Оун охватило болезненное негодование, которое она не в силах была скрыть, но промолчала, а лейтенант Скаайат продолжала: — Веками только состоятельные кандидаты с хорошими связями успешно проходили испытания, чтобы получить определенные должности. Стать, к примеру, офицерами вооруженных сил. В последние — сколько? — пятьдесят, семьдесят пять лет это изменилось. Означает ли это, что не самые богатые и знаменитые семейства внезапно стали поставлять обществу достойных кандидатов в офицеры?
— Мне не нравится, куда ты клонишь, — резко ответила лейтенант Оун и попыталась расцепить руки со Скаайат. — Я не ожидала от тебя такого.
— Нет-нет, — запротестовала лейтенант Скаайат, не поддаваясь, и привлекла ее ближе. — Вопрос правильный, и ответ — тот же самый. Ответ — нет, разумеется. Но означает ли это, что результаты испытаний подтасовывались раньше, или это делается теперь?
— А твое мнение?
— И то и другое. И тогда, и сейчас. А наша подруга Джен Шиннан не вполне отдает себе отчет в том, что этот вопрос даже задавать нельзя, — она просто понимает, что, если собираешься преуспеть в жизни, тебе нужны правильные связи, и она знает, что испытания на должности — часть этой системы. И она совершенно не стесняется — ты же слышала, как она намекнула, что орсиан вознаграждают за сотрудничество с оккупантами, и почти тут же дала понять, что у представителей ее народа это вышло бы куда лучше! А ты заметила, что ни она, ни ее кузина не посылают своих детей на испытания, а только эту осиротевшую племянницу. Тем не менее они вкладываются в ее будущее. Если бы мы попросили взятку за то, чтобы это обеспечить, она бы дала ее без всяких. На самом деле я удивлена, что она не предложила.
— Ты не стала бы, — возразила лейтенант Оун. — И не станешь. У тебя нет таких возможностей.
— Мне и не понадобится. Ребенок хорошо справится с тестами; вероятно, ее пошлют в столицу региона для обучения на прекрасный пост госслужбы. Если хочешь знать мое мнение, орсиан действительно вознаграждают за сотрудничество, но они — меньшинство в этой системе. И теперь, когда неизбежные неприятности аннексии позади, мы хотим, чтобы люди начали осознавать, что быть радчааи для них весьма выгодно. А если наказывать местные семейства за то, что не слишком быстро сдались, это делу не поможет.
Они прошли еще немного в молчании и остановились на берегу у самой воды, все еще держась за руки.
